Юрий Рубцов - Мехлис. Тень вождя
Так, председатель Совнаркома РСФСР, кандидат в члены Политбюро С. И. Сырцов вместе с единомышленниками, координируя свои действия с группой члена ЦК ВКП(б), первого секретаря Закавказского крайкома партии В. В. Ломинадзе, обсуждал возможность пресечения сталинских командно-бюрократических методов осуществления политического курса. Видный в прошлом партиец М. Н. Рютин, вел «разговоры антипартийного характера», утверждая, что «политика правящего ядра в партии во главе со Сталиным губительна для страны», и предрекал ее полнейшее банкротство. Исключенный за это из партии, он вместе с В. Н. Каюровым и М. С. Ивановым в августе 1932 года создал «Союз марксистов-ленинцев» — организацию, которая «не противопоставляет себя партии, а противопоставляет лишь Сталину и его клике».
В архиве Гуверского института войны, революции и мира, в фонде П. Б. Струве, хранится присланная в 30-е годы из СССР неким Василием Молотобойцем (явно псевдоним) «Поэма о бедлаге».[43] Это, пусть с поэтической точки зрения не очень совершенное, произведение свидетельствует, что далеко не все в нашей стране были оболванены официальной пропагандой и хорошо понимали суть политики «большого скачка»:
Жрать хочу, живу, не мывши рыла,
От марксизма на сердце тоска:
Без мытья, завшивевши, без мыла,
Я дождуся скоро сыпняка.
Плохо жить, коль стало пусто в брюхе,
Коль кругом нехватка, нищета.
Кто виновен в этакой разрухе?
Знают все, но скованы уста.
Заглушая гнев народных криков,
Сталин свищет звонче соловья:
«Виноват во всем товарищ Рыков.
Раньше — Троцкий, но никак не я!
Так по плану силы мы утроим,
На рожон полезем сгоряча,
Разорив крестьян, насильем строим
Коллективы — в память Ильича.
Созидаем фабрики и домны,
Человечьих жизней не щадя…
Достиженья знаете, огромны.
Ни доски для пола, ни гвоздя.
Не страшны мне кулаков угрозы,
Им теперь не сосчитать костей.
Я отправил в ссылку на морозы
Сотни тысяч женщин и детей!
Мужиков — на лесозаготовки.
Стариков — на Мурман и в тюрьму.
Служат мне наганы и винтовки
Побеждать невежество и тьму.
Разум мой какой-то гад окутал.
Будто жить мне несколько веков.
Второпях я с кулаками спутал
Средняков и даже бедняков.
Ну их к черту! Вижу через призму
Дальней жизни яркие цвета.
Легче нам шагать к социализму,
Коль дорога кровью залита.
Все одни и те же монологи:
«Наш успех», «Мы строим», «Мы должны!»
Не пройдя и четверти дороги,
разбил основы всей страны.
В СССР-ре каждую минуту
Деспотизм мой не проходит зря.
Я затмил жестокостью Малюту,
Иоанна Грозного царя.
Знай меня, крестьянин и рабочий.
Соревнуйся, пота лей ручьи.
В городах и селах дни и ночи
Жмут тебя опричники мои».
Ставшие доступными исследователям документы позволили раскрыть роль Мехлиса в выявлении и разгроме «право-«левацкого» уклона» в лице С. И. Сырцова, В. В. Ломинадзе и их сторонников. Сырцов попытался уличить генерального секретаря в одном из самых страшных после X съезда РКП(б) преступлений против партии — фракционности. По его мнению, которым он поделился с Ломинадзе и группой других единомышленников, Сталин предпочитал опираться не на весь состав Политбюро, а лишь на избранный круг сподвижников, собирая их на отдельные, строго конспиративные совещания, где и предрешалось большинство важнейших партийных и государственных решений.
К такой запрещенной уставом практике фракционных заседаний с ближайшими на каждый данный момент сторонниками Сталин действительно прибегал еще с 20-х годов, о чем Мехлису было хорошо известно. В случае если бы Сырцову удалось предать свои обвинения широкой огласке, репутация генсека могла оказаться серьезно подмоченной. Все эти вопросы Сырцов ставил на нескольких неформальных встречах с небольшой группой единомышленников.[44]
После одной из таких встреч 21 октября 1930 года близкий к Сырцову Б. Г. Резников написал донос и обратился с ним не к кому-нибудь — к Мехлису. Тот, не мешкая ни минуты, ночью, доставил донос вождю. Наутро в разбирательство включились Центральная контрольная комиссия и ОГПУ. 4 ноября состоялось совместное заседание Политбюро и ЦКК, рассмотревшее по докладу Орджоникидзе вопрос «О фракционной работе тт. Сырцова, Ломинадзе, Шацкина и др.». Первых двух обвинили в создании «право-левацкого блока», платформа которого якобы совпадала с взглядами «правого уклона». Они были выведены из состава ЦК, а их единомышленник Л. А. Шацкин (в 20-е годы руководитель комсомола), — из ЦКК, о чем Мехлис не замедлил проинформировать читателей «Правды». Но то была лишь временная передышка. Ломинадзе в 1935 году под гнетом подозрений покончил с собой, а Сырцов и Шацкин в 1937 году были осуждены к высшей мере наказания и расстреляны.
Даже глухие и редкие свидетельства, прорывающиеся сквозь заслоны спецхрана, свидетельствуют о прямой причастности Мехлиса к последующим расправам над противниками кремлевского владыки. По показаниям Бухарина, главный правдист вызывался и инструктировался Сталиным в декабре 1934 года при расследовании обстоятельств убийства Кирова, при этом ему указывали на «зиновьевский» след убийцы. Последствия этого инструктажа отражают страницы «Правды», заполненные площадной бранью по адресу Зиновьева и Каменева.
Газета активно готовила общественное мнение страны к восприятию в качестве заговорщиков, агентов иностранных разведок, шпионов и диверсантов также лидеров «правого уклона». Для этого Мехлис прибегал к самым недостойным приемам. 28 октября 1936 года «Правда» опубликовала передовую статью, в которой Рыков изображался как «меньшевистский прихвостень», якобы выступавший за явку Ленина на суд Временного правительства (за это, к слову, выступал сам Сталин). Протестуя против этой явной лжи, Рыков направил письмо генсеку, оставшееся без ответа. Резко возражал против создаваемого вокруг него ореола врага и Бухарин. В письмах в феврале 1937 года Сталину и в Политбюро он протестовал против того, что «Правда» уже исходит из доказанности обвинений в его адрес, называет его агентом гестапо. Но что за дело было до этих протестов редактору «Правды» и его всемогущему куратору!
И разумеется, ни один из многочисленных политических процессов — а они в основном выпали на времена, когда Мехлис стоял у руля газеты, — не миновал ее страниц. Именно «Правда» первой опубликовала стенограммы судилищ над Каменевым, Зиновьевым, Бухариным и другими действительными или мнимыми оппозиционерами, с ее страниц громче всего раздавались призывы «раздавить гадину». Материалы такого характера были рассчитаны на политически наивного, невзыскательного и уже в немалой степени оболваненного официальной пропагандой читателя и потому достигали своей цели.
На неблаговидную роль советской печати в целом и ее «авангарда» в нагнетании истерии и шпиономании обращали внимание даже зарубежные друзья Советского Союза. Так, накануне третьего московского процесса над Бухариным, Рыковым, Крестинским и другими участниками «правотроцкистского блока» в марте 1938 года руководители II Интернационала и Международной федерации социалистических профсоюзов направили в Москву телеграмму, в которой обращали внимание на тот вред, который наносили «эти процессы и казни» международному рабочему движению. Особая тревога была высказана по поводу официальной печати, «осуждающей всех подсудимых без различия еще до того, как представлены какие бы то ни было доказательства их вины. Такое поведение представляется нам совершенно противоречащим элементарным принципам правосудия и способным создать атмосферу, вредную для беспристрастного ведения процесса». Но устроителей московских процессов усовестить было не так просто.
Руки Мехлиса задолго до того, как он возглавил главный политорган Красной Армии, были замараны расправами над высшими военными чинами. В январе 1937 года к нему попало письмо собственного корреспондента в Берлине А. Климова, в котором содержались якобы достоверные сведения о том, что в Германии «среди высших офицерских кругов упорно говорят о связи и работе германских фашистов в верхушке командного состава Красной Армии в Москве. В этой связи называется имя Тухачевского». Он направил письмо Сталину, став тем самым одним из каналов дезинформации, умело сработанной, как выяснилось впоследствии, в ведомстве В. Шелленберга, шефа VI отдела РСХА — управления имперской безопасности фашистской Германии. А с другой стороны, Мехлис с готовностью публиковал заведомо лживые, рожденные в недрах ЦК и НКВД измышления о заговорщиках с маршальскими звездами в петлицах. Спрашивается, кто же в таком случае был подлинным врагом народа?
