Дмитрий Губин - Записки брюзги, или Какими мы (не) будем
Что же, и ограничений нет? Почему же, есть. То, что позволено частному лицу – не позволено организации. Если газета в редакционной статье назовет президента США идиотом, у нее могут быть проблемы. Это раз. Два – закон защищает от диффамации других частных лиц. То есть публично отозваться о соседе по дому так, как вы только что отозвались о Бекхэме, нельзя. Ибо сосед – фигура непубличная, в отличие от футболиста, который давно принадлежит не себе, а миру. Более того: нельзя публично бездоказательно высказать отрицательное мнение о фирме, если в ней работает меньше двадцати пяти человек, ибо это может повредить ее репутации. То есть высказать частную точку зрения, скажем, о Би-Би-Си, что это, допустим, разжиревший от государственных щей кот – можно, а о районной радиостанции – только предварительно поинтересовавшись ее штатным расписанием. Понимаете, где watershed, водораздел, да?
В Великобритании существует как бы обратная пирамида: чем более известен человек, чем выше его общественный статус – тем больше он открыт публичному обстрелу. Помните, не так давно в Блэра сухим красителем кинули? И это – симптом. Премьер-министр и королева – самые незащищенные от обстрела мнений люди. О них могут высказаться все и всюду. Взобравшись, в самом примитивном варианте, в Гайд-парке в уголке ораторов на любое возвышение: старое правило действует до сих пор. И никакому частному лицу, высказавшемуся публично о том, что, с его точки зрения, премьер-министр «этой страны» (здесь так все и говорят: this country, что в России считалось бы непатриотичным) – жалкий притворщик, мелкий хвостик американской собаки, – ничего за это не будет.
Ответственность наступает не за мнения, а за ложь, каковой признается изложение фактов, не соответствующее фактам, и это принципиально.
Я не берусь утверждать, что британская система – самая идеальная в мире, хотя бы потому, что не знаю других, кроме британской и русской.
Но происходящее в России меня определенно пугает.
У нас граница разрешенного-запрещенного все больше сдвигается в сторону способа реализации прав, а не их сути. То есть если ты на кухне назвал Путина земляным червяком – это твое личное дело. А если заявил об этом публично – тебя могут упечь за оскорбление президента, ибо демократия, как известно, не значит вседозволенность.
Очень боюсь, то в этом случае российская демократия – вообще не демократия. Ибо, убей бог, не понимаю, чем она отличается в этом случае от того, что существовало при идиоте Брежневе. Тогда тоже за разговорчики на кухне не сажали.
Любая власть своими поступками всегда вызывает разнообразные эмоции, которые на низовом, частном уровне нуждаются не в обоснованиях, а в выражениях, ибо это есть часть самодиагностики общественной системы, ее обратная связь.
И Путин может, конечно, проводить в премьеры Фрадкова, набирать в команду бесконечных серых ленинградцев, разрешать им гонять на членовозах с «мигалками», и тратить деньги управделами на содержание резиденций, которых у него в разы больше, чем у президента США и даже – чем у королевы Великобритании. Но и граждане должны иметь право сказать, что подобное поведение Путина довольно отстойно, хамовато, как поведение дворового пацана, по капризу судьбы вдруг взявшего под контроль все дворы.
А еще должен сказать, что в Лондоне мне довольно часто приходится защищать российскую власть, в том числе и персонально Путина. Особенно когда мои знакомые начинают утверждать, что Путин взорвал дома в Москве и устроил новый этап войны в Чечне – для того, чтобы прийти к власти. У меня нет никаких доказательств для того, чтобы в это поверить.
Однако то серое чиновничье хамство, в которое облекается его правление, заставляет меня все же думать, что его сравнение с земляным червяком не так уж и неверно.
Прошу заметить: это моя частная точка зрения.
2004
Шаги командоров
Yyyyes!
У меня маленькая английская радость: на Трафальгарской площади не установят памятник Нельсону Манделе. Local council, райсовет, не дал добро. Решил, что хватит и того Нельсона, который адмирал и на колонне. Но я искренне ликую, несмотря на то, что Мандела – дядька что надо, ЮАР благодаря ему сильно (от местных знаю) поднялась, и бывшие задворки Африки, пропахшие апартеидом, теперь продуты ветров экономического подъема.
Памятник, кстати, был не самый страшный, в стиле легкого примитивизма. Будь я Манделой – непременно б купил, чтобы после кончины водрузить над могилой: мне было бы приятно, а наследникам – не стыдно.
Правда, моя радость греется не тем, что Трафальгарскую площадь оставят в покое. На ней и так чего только не устраивают.
Но памятники – это иное. Дело в том, что с точки зрения скульптуры Великобритания – примитивная, не сказать – убогая страна, веками подходившая к этому искусству с точки зрения агитации и пропаганды.
Тут даже хуже, чем у нас.
Во всяком случае, в имперском Петербурге из четырех бронзовых всадников каждый чем-нибудь примечателен (даже у скучного Петра работы Растрелли-отца, что перед Михайловским замком, приподнятое копыто лошади в час ночи шевелится – жуткое дело, я наблюдал). Поверхность же Лондона заполнена десятками скачущих и стоящих медных людей, героев войны и труда, чьих имен не знает никто. Даже туристы на их фоне не фотографируются: неинтересно. Весь лимит исторической памяти исчерпан Трафальгарской колонной. В пяти минутах от нее, на террасе Карлтон-Хаус, стоит колонна ничуть не хуже, и тоже с бронзовым дядечкой наверху – но она всем побоку. Да и на самой Трафальгарке, кроме бронзового Нельсона, есть еще три памятника. Газета Evening Standard накануне выборов мэра попросила главных кандидатов назвать, кто это такие – правильно не ответил никто.
То есть Великобритания с точки зрения скульптурной среды – антипример. Если равняться, то лучше на Данию, где на тихонькой улочке у частного дома можно найти пару бронзовых сапог. И, кажется, даже не скороходов. И где персонажи Андерсена, за исключением витающих в облаках Пастуха и Пастушки, стоят на одном уровне с огибающей их толпой. Ну, разве еще Русалочка сидит грустно на камне. (Для сравнения: в Лондоне Шерлока Холмса затащили на постамент. Я, выйдя на Бейкер-стрит из метро, поначалу решил, что это – Дзержинский.)
Словом, все убеждает, что бронзу на улицах городов нужно разбрасывать только тогда, когда она остраняет (по терминологии Школовского), забавляет и улучшает городскую среду. То есть делать памятники привлекательными для туристов и увлекательными для аборигенов. Пожалуй, единственный приличный лондонский памятник – Черчиллю и Рузвельту на Нью-Бонд-стрит – примечателен не своими героями, а тем, что командоры сидят на обычной скамеечке, и между ними есть место любому. И место пусто не бывает.
…Так вот, все описанное выше я излил бурным потоком по единственной причине: за то время, что Россия была оставлена мной без присмотра, многие вещи пошли вкривь и вкось. Например, комиссией по монументальному искусству Мосгордумы решено установить в Москве памятник Мусе Джалилю, композицию героям-олимпийцам, а также стелу погибшим на войне жителям Тушино.
Я в шоке.
Я знаю, что дальше произойдет, причем за счет налогоплательщика.
Будут изваяны «идейные», то есть скучнейшие произведенья, которые не только не увековечат чью-то память, но приведут к прямо противоположному результату.
Приходилось ли вам бывать в Тушино, господа? Там можно жить лишь от нужды и отчаяния; там «Макдональдс» выглядит, как церковь в стане язычников; там шатаются подростки с пустыми глазами, все поголовно в спортивных штанах. В этом районе действительно позарез необходима городская скульптура, чтобы создать хотя бы видимость города. Установите в Тушино бронзового Ленина с головой Микки Мауса (давняя идея Александра Косолапова) – туда будут приезжать со всего мира, фотографироваться, есть шаурму, совершать покупки в местных магазинчиках, а тушинские дети перестанут по мере взросления осознавать, что их родители – лузеры, проигравшие жизнь совки, и в знак бессмысленного протеста не будут громить могилы на кладбищах и рисовать свастики на военных мемориалах.
Какой памятник Мусе Джалилю, какие олимпийцы?! Джалиль был татарский поэт, его замучили в гестапо, но, умоляю, вы помните хоть строчку из его стихов?! Очень может быть, они гениальны, но тогда книги Джалиля должны хорошо продаваться в Казани, где, кстати, ему памятник уже есть, а если не гениальны, то зачем памятник?! Обстоятельства, в каких творец принимает смерть, никак не влияют на величину таланта, иначе б бездари кончали с собой.
Современной России нужны не вчерашние памятники, а современная городская скульптура, которой у нас практически нет (о, сходство империй!). Идеология этой скульптуры, повторюсь, проста: украшать место и привлекать людей. Лужков как мэр радует тем, что вроде бы хорошо чувствует деньги – переделка Манежной площади была мероприятием гениальным, что бы ни говорили ее эстетические хулители, поскольку создала новый центр туризма. Но деньги он почему-то связывает исключительно с мраморными балясинами, многопудьем, Церетели. То есть дедушка, увы, не понимает, что парочка реализованных идей из арсенала, условно говоря, Гельмана или Бренера будет стоить меньше, а привлекать денег – больше.
