Происхождение Второй мировой войны - Тышецкий Игорь Тимофеевич
Теперь Чемберлен мог быть доволен. Он выполнил требования Гитлера и надеялся на благоприятный исход встречи с фюрером в Годесберге. Чемберлен привез с собой не только согласие Англии, Франции и Чехословакии на уступку Судет Германии. Англичане подготовили карту территорий, которые должны были отойти к Третьему рейху, а также поэтапный план того, как будет проходить передача земель. Новые чехословацкие границы, сообщил британский премьер фюреру, получат английские и французские гарантии, а Германия должна будет подписать с Чехословакией пакт о ненападении. В этом месте Чемберлен позволил себе откровенную подтасовку. Вопреки тому, что было оговорено на встрече с Даладье несколькими днями ранее, британский премьер заговорил с Гитлером о нейтральном статусе будущей Чехословакии 388, с которой этот вопрос вообще не обсуждался. Получить британские гарантии всегда считалось почти безнадежным делом. Под нажимом Чемберлена, уже после всех его разговоров с Даладье, английское правительство неохотно согласилось предоставить их при условии нейтралитета Чехословакии 389, но ни французы, ни чехи согласия на чешский нейтралитет не давали.
Завершив свое представление, Чемберлен откинулся на спинку кресла и приготовился выслушать благодарность фюрера за большую проделанную работу. Однако его ждало жестокое разочарование. В Годесберге, куда британский премьер прибыл уже со своим переводчиком, фюрер сразу огорошил его. «Мне очень жаль, — почти с сожалением, но твердо сказал Гитлер, — но я не могу обсуждать дальше эти вопросы. Такое решение после событий последних дней уже не представляется возможным» 390. Чемберлен был ошарашен. В его глазах, до того доброжелательно смотревших на Гитлера, появилась злость. Он попробовал было протестовать, но фюрер прервал его, сказав, что не может заключить пакт с Чехословакией. Сначала, объяснил он, должны быть удовлетворены требования Польши и Венгрии (венгерский посол в Лондоне потребовал равного отношения ко всем меньшинствам еще 17 сентября 391), национальные меньшинства которых также хотят покинуть Чехословакию. Кроме того, Германия не может согласиться с поэтапным планом Чемберлена. Он рассчитан на слишком долгое время. «Преследования судетских немцев и политика террора, проводимая Бенешем, не допускают отлагательств, — жестко сказал Гитлер. — Занятие (Германией) отходящих ей судетских территорий должно произойти немедленно» 392. Шумиха вокруг «массовых жертв» среди судетских немцев вследствие «террора» правительства Чехословакии было выдумкой геббельсовской пропаганды. Эта ложь была необходима Гитлеру, чтобы избежать арбитража, предусмотренного для подобных случаев чешско-германским соглашением от 26 октября 1925 года. Всего за три недели сентября выдвигаемые Германией условия изменились самым кардинальным образом. От требования предоставить Судетам расширенную автономию не осталось и следа. В Берхтесгадене Гитлер заговорил о праве судетских немцев на самоопределение. Теперь, в Годесберге, он требовал уже безотлагательной передачи Судет Третьему рейху и немедленной их оккупации германскими войсками.
Первая встреча в гостинице Dreesen завершилась ничем. Чемберлен, вне себя от негодования, вернулся в гостиницу Petersberg,, находившуюся на противоположном берегу Рейна (для сообщения между двумя отелями, в которых остановились германская и английская делегации, на все время переговоров был организован специальный паром). Он объективно проиграл первый раунд Гитлеру и был поставлен в унизительное положение. В ходе встречи Чемберлен несколько раз открыто упрекал фюрера в том, что рискнул всем, пойдя на переговоры с ним 393, а теперь фюрер совсем не хочет помочь ему и поддержать его репутацию. В какой-то момент Чемберлен, испугавшись негативных последствий для себя лично в Англии, попробовал даже представить дело таким образом, что он является не участником, а всего лишь посредником в переговорах вокруг Чехословакии 394, но фюрер не обратил на это внимание. В Годесберге Гитлер просто оказался лучше подготовлен, а уяснив, что англичане боятся плебисцита, стал постоянно возвращаться к необходимости его проведения. Он предлагал, чтобы в плебисците участвовали те немцы (около 480 тысяч человек), которые покинули Судеты начиная с 1918 года. Чехи же, которые переселились в регион за это время, не должны были иметь право голоса. При этом та языковая карта Судет, которой пользовался Гитлер, существенно отличалась в пользу немцев от той, что имелась у англичан. Это не страшно, успокаивал фюрер британского премьера. Немецкие войска займут территорию, месяца через два-три, после того как там все успокоится, пройдет плебисцит, и если его результаты покажут преобладание желающих остаться в Чехословакии, Германия немедленно вернет ей эти территории 395. Чемберлену приходилось все время юлить, то соглашаться с идеей плебисцита, то снова уходить от нее. Эта непоследовательность делала его позицию только слабее.
Большую часть следующего дня стороны общались посредством меморандумов, которые они посылали на другой берег Рейна. Утром 23 октября Чемберлен написал Гитлеру, что не может принять план немедленного ввода германских войск на территорию Судет, потому что «чехословацкому правительству не останется другого выбора, кроме как отдать приказ к сопротивлению» 396. Письмо Чемберлена «взорвало» Гитлера. Казалось, что первый же день переговоров в Годесберге перечеркнул все, что было достигнуто в Берхтесгадене. После короткого совещания с Риббентропом Гитлер продиктовал свой ответ. Он снова перечислил все «обиды», нанесенные за двадцать лет судетским немцам, и обещал «тем или иным образом» решить судетский вопрос. «Если Германия, как становится теперь ясно, не сможет защитить права немцев в Чехословакии путем переговоров, — закончил Гитлер свое послание, — она прибегнет к другим возможностям» 397. Мир снова стоял на пороге войны. Ситуация «очень неудовлетворительная», отметил в дневнике Александр Кадоган, оставшийся в Лондоне. «Все эти дни были ужасными. С утра и практически до полуночи нас одолевают одни и те же ужасные мысли. В промежутках мы обсуждаем подготовку к войне, и она не обнадеживает» 398. Насколько серьезно накалилась ситуация, говорил сам факт того, что 23 сентября Галифакс поручил своему парламентскому заместителю Ричарду Батлеру встретиться в Женеве с Литвиновым (оба находились на Ассамблее Лиги Наций) и узнать, что предпримет Советский Союз в случае вторжения Германии в Чехословакию 399. До этого британское правительство вело себя так, как будто СССР вовсе не существует.
Тут уже и французы задумались над тем, не пора ли Чехословакии объявить мобилизацию, от которой Англия и Франция просили чехов воздержаться, пока будут идти переговоры в Годесберге (она была объявлена вечером 23 сентября после получения в Праге сообщения о том, что англичане и французы «не берут на себя дальнейшей ответственности за совет не начинать мобилизацию» 400). Чемберлен тем временем, чтобы избежать обвинений в провале переговоров, решил окончательно превратиться из их активного участника в простого посредника. «Не вижу, чем еще я могу быть полезен здесь», — сообщил он Гитлеру, добавив, что собирается вернуться в Англию 401. В этот момент Гитлер, судя по всему, сообразил, что заигрался, и война действительно может начаться из-за того, что оппоненты и без нее готовы были предоставить Германии. Фюрер решил пригласить Чемберлена еще на одну встречу. Впоследствии Гитлер полагал, что это было его ошибкой. В феврале 1945 года, на исходе Второй мировой войны, фюрер жаловался окружающим, что начинать ее надо было так, как он и предлагал на совещании в рейхсканцелярии в ноябре 1937 года, — нападением на Чехословакию в 1938 году. «Это был наш последний шанс локализовать войну», — размышлял Гитлер на краю гибели. Англия и Франция остались бы в то время пассивными, и все могло закончиться «короткой войной». «Мы могли бы тогда выиграть время, которое позволило бы нам усилить свои позиции, и отложить мировую войну на несколько лет». Гитлер даже допускал, что Чемберлен переиграл его своими уступками и получил время, чтобы лучше подготовиться к войне 402. Впрочем, во время войны все зависело от успехов на фронте и, соответственно, настроения фюрера. В иные дни Гитлер мог похвастаться перед своим окружением, что в войне нервов вокруг судетского вопроса ему удалось переиграть оппонентов 403.
