Происхождение Второй мировой войны - Тышецкий Игорь Тимофеевич
Иден обратился за разъяснениями к Петерсону, но тот лишь развел руками. Его не допустили к участию в завершающих переговорах, и объяснить ничего толком он не мог. «Я знал, что Вам не понравится. Я бы добился лучших условий», — это все, что произнес английский дипломат 129. Иден кинулся к телефону, чтобы получить разъяснения Хора, но тот уже отбыл из Парижа и связаться с ним было невозможно. Чуть позже Иден встретился с премьер-министром и объяснил ему, что Лига никогда не одобрит план Хора-Лаваля. «Ну что ж, это позволит нам выйти из игры», — удивительным образом отреагировал Болдуин, но согласился с тем, что кабинет должен обсудить переданный Хором текст 130. В середине дня Идену удалось дозвониться до Ванситарта. Начались странные переговоры с Лавалем, которые велись через Вана. Тот выслушивал по телефону Идена, отправлялся к Лавалю, получал от француза ответ и возвращался в посольство, чтобы передать его в Форин Офис. Иден настаивал, чтобы англо-французский план как можно быстрее был одновременно и в полном объеме доведен до сведения дуче (который и так его прекрасно знал) и негуса. В этом заключалась определенная хитрость. Поскольку эфиопский император наверняка не согласился бы с планом, Лига получила бы возможность вернуться к вопросу о нефтяном эмбарго. Лаваль не хотел этого, всячески юлил и тянул с ответами. Он рассчитывал, что удастся поставить вопрос перед комиссией Лиги без учета мнения негуса. Тогда знавший все детали плана Муссолини согласился бы с «англо-французским предложением». Италия продемонстрировала бы всем свое «миролюбие» и избежала бы нефтяных санкций. Действительно, кто же будет наказывать новыми санкциями государство, согласное с предъявленным ему планом «мирного урегулирования»? После этого можно было бы коллективно выкручивать Эфиопии руки. О том, что именно в этом и заключалась основная идея Лаваля, стало ясно вскоре после полуночи, когда от Ванситарта пришел очередной ответ. Лаваль соглашался заранее информировать негуса только в обмен на обязательство Англии не поддерживать нефтяные санкции 131. Иден ответил отказом. Поняв, что убедить Идена, за спиной которого, как думал французский премьер, стояло английское правительство, не удается, Лаваль придумал новый трюк. Соглашение Хора-Лаваля предполагало, что оно останется секретным до тех пор, пока с ним не ознакомится Лига. Лаваль слил текст соглашения во французскую печать. Благо, на Кэ д’Орсе был богатый опыт в подобных манипуляциях. 10 декабря соглашение было опубликовано во французских газетах. Таким образом, Лаваль окончательно пристегивал Великобританию к своему плану, и англичанам становилось невозможно кулуарно изменить или отредактировать «совместный» проект. «Мы не можем теперь изменить эти предложения или даже отложить их принятие, не пожертвовав нашим министром иностранных дел», — признавался Невилл Чемберлен 132.
Разразился грандиозный скандал. Общественность Англии, Франции, большинства других стран мира клеймили соглашение Хора-Лаваля позором. Даже британские доминионы предпочли дистанцироваться от него. Против вынуждены были выступить даже те члены кабинета Болдуина, которые в иной ситуации вполне могли бы и поддержать Хора. Галифакс одним из первых заявил, что Хор должен подать в отставку, потому что «на кону стояла вся репутация правительства (Великобритании) в мире» 133. Так же думал и Невилл Чемберлен. «Весь наш престиж в международных делах, как дома, так и за границей, рассыпался, как карточный домик, — сообщил он 15 декабря сестре Хильде. — Если бы нам снова пришлось сейчас участвовать в выборах, мы, вероятно, проиграли бы, и уж точно не набрали бы больше простого большинства. Репутация Сэма разрушена, возможно, необратимо» 134. Сам же виновник скандала лежал в это время в номере швейцарской гостиницы. Он упал во время катания на коньках и сильно разбил себе нос. В таком трагикомичном виде Хор появился в Лондоне лишь 17 декабря и на следующий день подал в отставку, взяв всю ответственность за случившееся на себя. «Лучше бы я умер», — ответил Хор премьер-министру на вопрос о его самочувствии 135. После этого Болдуин, как ни в чем не бывало, объявил в палате общин: «Сейчас совершенно очевидно, что предложения (Хора-Лаваля) абсолютно и полностью мертвы. Правительство, естественно, не будет предпринимать никаких попыток оживить их» 136. Болдуин, как заметил в дневнике Хедлэм, «бросил Сэма на съедение волкам» 137. Идену осталось довести все это до сведения Лиги Наций. Интересно, что в то самое время, когда в Лондоне разворачивались события, связанные с отставкой Хора, Муссолини позвонил своему послу Дино Гранди и просил его срочно передать Болдуину, что он принимает план Хора-Лаваля 138. Но было поздно — Хор ушел в отставку, а план был публично дезавуирован.
А что же Ванситарт, принимавший непосредственное участие в парижских переговорах? Вспоминая те дни, Ван писал, что Хор «очевидно был уполномочен своими коллегами (по кабинету) выработать ad referendum (то есть предварительно, с последующим утверждением. — И. Т.) временную схему для дальнейшего рассмотрения правительством (Великобритании) и Лигой» 139. Однако никаких свидетельств, подтверждающих подобные полномочия Хора, не существует. Наоборот, Болдуин все время, пока длился скандал, всячески открещивался от каких-либо поручений или инструкций, данных Хору. Скорее подобными намеками Ванситарт пытался оправдать себя, представляя дело так, будто Хор и он сам действовали с ведома кабинета. Когда начался скандал, Ван задумался было об отставке, но его быстро отговорили, хотя в английской печати высказывались предположения, что именно он являлся человеком, «стоявшим за всем этим» 140. Возможно, так и было, и Ван, самостоятельно или вместе с Лавалем, пытался осуществить хитроумную комбинацию. При этом он руководствовался своими соображениями. Для него главным противником всегда оставалась нацистская Германия. Ничто, по мнению Вана, не могло служить компромиссом в борьбе с ней 141. Чтобы противостоять Гитлеру, он готов был пожертвовать и Абиссинией, и даже Лигой Наций с ее системой коллективной безопасности. В его понимании для этого необходимо было сохранить прежние союзнические отношения между Англией, Францией и Италией или хотя бы «фронт Стрезы». Петерсона, отправлявшегося в Лондон с подписанными Хором и Лавалем страницами, Ван просил передать Идену о «насущной необходимости сомкнуть ряды против готовящегося броска Германии» 142. Ванситарт был государственным служащим и не мог проводить свою собственную политику. Приходилось использовать Хора, в какой-то степени без ведома самого министра. Недаром Ван в дальнейшем все время испытывал чувство вины перед Сэмюэлом Хором.
Как бы то ни было, но соглашение Хора-Лаваля имело самые плачевные последствия. И для Великобритании, и для Франции, и для Лиги Наций, и для системы коллективной безопасности. Спустя некоторое время после скандала Галифакс признался Идену: «Чем больше я думаю об этом, тем яснее понимаю, что подписанное Сэмом (Хором. — И. Т.) коммюнике стало источником всех наших бед. Я думаю, он совершил огромную ошибку» 143. Но Галифакс имел в виду репутационный ущерб, который понесла Англия в мире, а консерваторы — внутри Великобритании. Гораздо серьезнее были последствия для Лиги Наций и системы коллективной безопасности. Лига второй раз, так же как в случае с Японией и Китаем, не смогла обуздать агрессора, не сумела защитить одного своего члена от захвата другим. Только на этот раз все случилось не на далеком Дальнем Востоке, а гораздо ближе, и агрессором стало европейское государство. Престиж Лиги после этого упал окончательно. Можно сказать, что план Хора-Лаваля похоронил Лигу Наций, а заодно и всю систему коллективной безопасности, на которой Лига была основана. «Еще вчера могущественная структура, вводящая санкции, казалась эффективной, как никогда, — писал известный британский историк Алан Тейлор, — но уже на следующий день (после появления плана Хора-Лаваля. — И. Т.) она стала пустым звуком» 144.
