Происхождение Второй мировой войны - Тышецкий Игорь Тимофеевич
Так или иначе, но неприятные подозрения в отношении Лаваля у англичан имелись. Ванситарт посчитал даже, что политика Лаваля «почти разрушила англо-французское сотрудничество в тот момент, когда оно было более всего необходимо» 94. Правда, Ванситарт, при всех своих достоинствах, и сам приложил к этому руку. Дошло до того, что летом 1935 года Франция отказала Англии в использовании своих средиземноморских портов, когда последняя запросила, может ли она рассчитывать на них при проведении морских операций против итальянского флота 95. Для англичан важно было подстраховаться, потому что их разведка доносила, будто Муссолини готовит упреждающую атаку на Мальту — главную морскую базу Средиземноморского флота Британии 96. Ситуация складывалась настолько серьезная, что Сэмюэл Хор в конце августа попросил премьера Болдуина и членов кабинета, которые проводили свои отпуска вдали от Лондона, немедленно собраться в столице. «Кабинету необходимо срочно решить, — писал Хор Невиллу Чемберлену, — какой будет наша политика, исходя из двух возможных допущений: 1) французы полностью на нашей стороне, 2) французы покидают нас. Кабинет также должен срочно решить, какие приготовления необходимо сделать на тот случай, если итальянцы решатся на безумный шаг» 97. В Европе стала складываться новая ситуация. До августа 1935 года французы периодически сомневались в поддержке со стороны Англии. С августа 1935 года серьезные сомнения в поддержке со стороны Франции впервые появились у англичан 98. Одновременно начался отход Италии от единого фронта с Англией и Францией, что привело сначала к ее сближению с гитлеровской Германией, а затем и к союзу между ними.
В августе-сентябре 1935 года между Англией и Францией образовалась трещина, которая вызвала недоверие этих стран друг к другу. Французам тоже было что предъявить англичанам. В Париже были крайне недовольны заключением англо-германского морского соглашения, которое не только подрывало Версальский мир, но и нарушало предыдущие договоренности между Англией и Францией о том, что проблема безопасности и вооружений обеих стран должна рассматриваться комплексно, как единое целое. Последний раз стороны договорились об этом совсем недавно — 3 февраля. И вот, прошло всего несколько месяцев, и англичане нарушили свое обещание. «Англо-германское морское соглашение рассматривают здесь как серьезный удар по коммюнике от 3 февраля, — сообщал из Парижа Иден после неприятных объяснений с Лавалем в конце июня. — Что бы мы ни говорили, они (французы. — И. Т.) не изменят своего отношения» 99. Почему правительство Его Величества так быстро поменяло свою позицию? — спрашивал Лаваль. Он обвинял британцев в том, что они спасовали перед Германией. Англия раз за разом демонстрирует свою слабость, — упрекал он Идена. — В результате Германия скоро будет иметь превосходство во всем 100. Идену нечего было возразить. Он прекрасно понимал, что Британия теряет свои позиции. Понимал это и Ванситарт. «Мы ужасно слабы, — писал он в 1936 году. — Мы должны выиграть время, чтобы сделаться сильнее. Только военная сила остановит Гитлера, а в настоящее время у нас ее нет» 101. Спустя несколько лет к таким же доводам прибегнет советское руководство, объясняя заключение договора о ненападении с Германией.
Однако в том, что касалось Италии, сил у Англии всегда было достаточно. И она вполне допускала если и не применение этой силы, то угрозу ее применения. Невилл Чемберлен в разговоре с братом Остином предлагал «в частном порядке (курсив Н. Ч.) спросить Францию, готова ли она вместе с нами сказать Муссолини, что мы намерены силой предотвратить использование силы с его стороны. В этом случае, — полагал Невилл, — Муссолини вынужден будет отступить, а мы помогли бы ему сохранить лицо в глазах общественности» 102. Остин Чемберлен в то время уже не занимал никаких постов в правительстве, но, будучи влиятельным членом консервативной партии, пытался содействовать решению италоабиссинского конфликта дипломатическим путем. Он убеждал посла Италии в Лондоне Дино Гранди отказаться от военной авантюры в Африке на том основании, что итальянская армия может на долгое время увязнуть в Эфиопии, и Гитлер получит возможность присоединить Австрию, чего Италия всегда стремилась не допустить 103. Однако тщеславие Муссолини и желание создать новую Римскую империю все-таки перевесили. «Люди тешат себя странной иллюзией, когда думают, будто Италия будет вечно выступать против Германии в роли карающей руки Европы на границе с Австрией, — заявил дуче в конце мая. — Мы не дерево, посаженное на Бреннерском перевале» 104. 3 октября Италия начала войну против Эфиопии. Теперь англичанам и французам надо было отбросить взаимные обиды и решать, что делать дальше.
В результате на свет появился план Хора-Лаваля. Он стал неудачной попыткой компромисса между Англией и Францией по отношению к Италии и Лиге Наций. Можно сказать и по-другому — этот план явился следствием ухищрений и манипуляций премьер-министра Франции Пьера Лаваля и ошибок, допущенных главой Форин Офис Сэмюэлом Хором. В любом случае сама Эфиопия была здесь ни при чем, хотя формально план решал именно ее дальнейшую судьбу. До вторжения Италии в Эфиопию Англия занимала решительную позицию, требовавшую не допустить агрессии против суверенного государства и использовать для этого все возможности Лиги Наций. «Прежде всего я хочу подтвердить поддержку Лиги правительством, которое я представляю, и интерес английского народа к коллективной безопасности, — заявил Хор 11 сентября в Женеве. — В соответствии со своими точными и ясно выраженными обязательствами Лига и вместе с ней моя страна стоят за коллективные меры по поддержанию Устава во всей его полноте и, в частности, за неуклонное и коллективное сопротивление всем актам неспровоцированной агрессии». Речь Хора произвела огромное впечатление на многих в Англии, в том числе и на Черчилля 105, считавшегося у себя в стране главным противником умиротворения. Выступление британского министра было встречено овацией и породило энтузиазм у всех сторонников коллективной безопасности. 50 государств в Лиге Наций голосовали за санкции против Италии и лишь одно (сама Италия) было против. Но Франция, проголосовав «за», стала делать все возможное, чтобы санкции были максимально беззубыми и неэффективными.
Советские историки обычно видели главную причину решительной позиции Англии в том, что надвигались парламентские выборы, и общественное мнение было возмущено агрессией Италии против слабого государства, являвшегося членом Лиги 106. Дескать, консерваторы стремились заручиться поддержкой избирателей. А когда они ее получили, сразу же пошли на попятную и заняли позицию умиротворения Муссолини. Это не совсем так. Конечно, начавшаяся в Африке война сделалась одной из тем предвыборной борьбы, но не единственной и не главной. Скорее, можно говорить о том, что консерваторы, уловив вектор общественного мнения, решили уделять в своей предвыборной кампании больше места итало-абиссинскому конфликту. Им удалось за счет этого привлечь дополнительные голоса. Но на позицию Британии по отношению к конфликту эти предвыборные шаги не оказали никакого влияния. Для историка вопрос в данном случае заключается в том, как правильно расставить акценты. Так вот — война в Эфиопии отразилась на выборах в Англии, но выборы никак не повлияли на перемены в британском подходе к конфликту. Кабинету Болдуина удалось, как он и хотел, усилить в результате выборов свои позиции на переговорах с Муссолини 107. Но убедить французов занять более жесткую позицию это не помогло. Вообще, надо иметь в виду, что вопросы внешней политики в общественной полемике гораздо чаще выходят на передний план в авторитарных государствах, когда с их помощью надо увести внимание избирателей от насущных забот. В демократических странах людей, как правило, больше волнуют их собственные, внутренние проблемы, которые становятся ключевыми в предвыборных кампаниях. Политики это хорошо понимают. В предвыборных дневниковых записях Гарольда Николсона, участвовавшего в выборах 14 ноября 1935 года (и победившего на своем участке в Лестере), ни слова не говорится об итало-абиссинской войне. Зато появление уже после выборов плана Хора-Лаваля заставило Николсона выступить на эту тему в палате общин 19 декабря 108. Что же касается позиции Англии по вопросам санкций против Италии, то она стала смягчаться с конца ноября, и связано это было с поисками общего с Францией подхода. «Трудно понять, как правительство могло так просчитаться с общественным мнением», — возмущался по этому поводу не прошедший в парламент консерватор Катберт Хедлэм в середине декабря 109.
