Надежда Крупская - Ликвидация неграмотности и малограмотности. Школы взрослых. Самообразование
В XXIV Ленинском сборнике помещен документ, говорящий, как внимательно относился Ленин к запросам крестьян.
Скопинский уездный совещательный съезд послал к Ильичу 31 марта 1919 г. делегацию из трех крестьян с наказом «ходатайствовать о снятии воздушного (подушного. — Ред.) налога с среднего и ниже среднего крестьянина», «ходатайствовать о полной отмене мобилизации дойных коров, а именно потому, что у нашего населения осталось на каждые восемь-десять человек одна дойная корова, да и к тому же у нас свирепствуют ужасные эпидемии тифа, испанки и т. п. болезни, и молоко является единственным продуктом для больных. Что же касается остальных продуктов, как масляничных и жировых, то таковые совершенно отсутствуют и приобрести негде»; был еще запрос о лошадях и подробностях сбора налога.
Ильич, посмотрев наказ, не стал доспрашивать, что это за «воздушный» налог, а тотчас ответил по существу крестьянам Скопинского уезда:
«Обложение чрезвычайным налогом крестьян достатка ниже среднего незаконно. К облегчению обложения средних крестьян меры приняты. На днях будет декрет. По остальным вопросам немедленно сделаю запрос Наркомам, и вам будет послан ответ. 5/IV 1919 г. В. Ульянов (Ленин)»[169].
На подлиннике имеется пометка Владимира Ильича для секретаря: «Необходимо составить [ответ. — Ред.], по соглашению Наркомзема и Наркомпрода». И другая пометка: «Напомнить мне в СНК при Середе и Свидерском». (Середа был тогда наркомом земледелия, Свидерский работал в Наркомате продовольствия.)
Этот ответ Ленина на письмо скопинских крестьян и пометки на наказе являются показом того, как внимательно Ленин относился к запросам крестьян, к вопросам, волновавшим массы.
Сейчас мы видим громадную тягу к знанию со стороны широких масс. Все хотят учиться, но не знают где и как.
И вот необходимо при школах взрослых завести справочные бюро по вопросам образования, которые были бы открыты в определенные дни и часы, также в выходные дни, куда бы мог обратиться за советом каждый желающий учиться, каждый занимающийся самообразованием и получить бесплатно нужную помощь и совет, а иногда и нужный учебник или методику самообразования. Конечно, сначала эти бюро надо завести при лучших школах, где имеются налицо учителя, могущие давать необходимую консультацию. Эти бюро завоюют школам взрослых большую популярность, большой авторитет. Сейчас такие бюро имеются кое-где при библиотеках, но целесообразнее заводить их при школах взрослых, где легче подобрать подготовленный для такого рода консультации персонал.
Надо налечь на это дело.
1936 г.
БОЛЬШЕ СОВЕТОВАТЬСЯ С ГОРЬКИМ
При составлении программ по литературе для школ взрослых авторам этих программ надо побольше, употребляя выражение Ленина, «советоваться» с Горьким. В 1933 г., а затем и в 1937 г. вышел сборник: М. Горький, О литературе (статьи 1928–1936 гг.). Это очень ценный сборник не только для молодых писателей, но и для преподавателей литературы. Не менее ценным является также сборник: М. Горький, Литературно-критические статьи, — выпущенный Гослитиздатом в 1937 г.
В статье «О том, как я учился писать» Алексей Максимович пишет: «Впечатления я получал и непосредственно от жизни и от книг»[170], — и далее он рассказывает, как книга научила его видеть и как жизнь будила в нем желание в живых образах рассказать о том, что он видел.
«Мой дед был жесток и скуп, но — я не видел, не понимал его так хорошо, как увидел и понял, прочитав роман Бальзака «Евгения Гранде». Отец Евгении, старик Гранде, тоже скуп, жесток и вообще похож на деда моего, но он — глупее и не так интересен, как мой дед. От сравнения с французом русский старик, не любимый мною, выиграл, вырос. Это не заставило меня изменить мое отношение к деду, но это было большим открытием — книга обладает способностью досказывать мне о человеке то, чего я не вижу, не знаю в нем».
«Даже читая книги таких мастеров, как Тургенев, я думал иногда, что, пожалуй, мог бы рассказать, например, о героях «Записок охотника» иначе, не так, как это сделано Тургеневым. В эти годы я уже считался интересным рассказчиком, меня внимательно слушали грузчики, булочники, «босяки», плотники, железнодорожные рабочие, «странники по святым местам» и вообще люди, среди которых я жил. Рассказывая о прочитанных книгах, я все чаще ловил себя на том, что рассказывал неверно, искажая прочитанное, добавляя к нему что-то от себя, из своего опыта. Это происходило потому, что факты жизни и литературы сливались у меня в единое целое» (Курсив мой. — Н. К.).
Наблюдая окружающую жизнь, прислушиваясь к тому, что говорят, Горький узнавал жизнь. «Вот на таких живых мыслях я учился думать и писать. Эти мысли дворников, адвокатов, «бывших» и всяких других людей я находил в книгах одетыми в другие слова, таким образом факты жизни и литературы взаимно дополняли друг друга»[171].
В этом рассказе Горького искусно показано, какую громадную роль в выработке взглядов учащегося может и должно играть изучение литературы, если оно будет правильно поставлено. Художественная литература учит всматриваться в жизнь, вдумываться в нее. Это не просто «предмет», на который уделено столько-то часов, — это серьезнейшая учеба, дающая возможность понимать, как лучше жить. Не случайно Маркс зачитывался Бальзаком, Ленин — Некрасовым, поэтами «Искры», Л. Толстым и другими русскими классиками, иностранной литературой — Золя, Верхарном, Барбюсом. И Маркс и Ленин читали художественную литературу не ради развлечения: читая ее, они учились наблюдать жизнь.
Горький говорит об особенной убедительности словесного искусства, влияния литературы на людей; «К чему сводится работа литератора? Он воображает — укладывает, замыкает в образы, картины, характеры — свои наблюдения, впечатления, мысли, свой житейский опыт. Произведение литератора лишь тогда более или менее сильно действует на читателя, когда читатель видит все то, что показывает ему литератор, когда литератор дает ему возможность тоже «вообразить» — дополнить, добавить — картины, образы, фигуры, характеры, данные литератором, из своего читательского, личного опыта, из запаса его, читателя, впечатлений, знаний. От слияний, совпадения опыта литератора с опытом читателя и получается художественная правда — та особенная убедительность словесного искусства, которой и объясняется сила влияния литературы на людей»[172](статья «Письма начинающим литераторам»).
При составлении программ по литературе тоже должны учитываться эти высказывания Алексея Максимовича. Надо начинать изучение литературы не со «Стрекозы и Муравья», не с «Принцессы на горошине», а с тех очерков и стихов, которые созвучны с переживаниями учащихся. Не случайно так велик спрос на книги «Как закалялась сталь» и «Поднятая целина», на произведения Горького.
Первое, к чему надо стремиться при преподавании литературы, — это зажечь интерес к литературе, любовь к ней. А будет пробужден этот интерес, люди будут много читать и не придется преподавателю заботиться о «навыках чтения», будет обогащаться речь.
«Искусство словесного творчества, искусство создания характеров и «типов» требует воображения, догадки, «выдумки». Описав одного знакомого ему лавочника, чиновника, рабочего, литератор сделает более или менее удачную фотографию именно одного человека, но это будет лишь фотография, лишенная социально-воспитательного значения, и она почти ничего не даст для расширения, углубления нашего познания о человеке, о жизни.
Но если писатель сумеет отвлечь от каждого из двадцати — пятидесяти, из сотни лавочников, чиновников, рабочих наиболее характерные классовые черты, привычки, вкусы, жесты, верования, ход речи и т. д., — отвлечь и объединить их в одном лавочнике, чиновнике, рабочем, этим приемом писатель создаст «тип», — это будет искусство. Широта наблюдений, богатство житейского опыта нередко вооружают художника силою, которая преодолевает его личное отношение к фактам, его субъективизм. Бальзак субъективно был приверженцем буржуазного строя, но в своих романах он изобразил пошлость и подлость мещанства с поразительной, беспощадной ясностью»[173].
«Художник, — пишет Горький, — чувствилище своей страны, своего класса, ухо, око и сердце его; он — голос своей эпохи. Он обязан знать как можно больше, и чем лучше будет знать прошлое, тем более понятным явится для него настоящее время, тем сильнее, глубже почувствует он универсальную революционность нашего времени и широту его задач»[174].
Знание прошлого острит взгляд читателя и писателя, делает его наблюдательнее, дает материал для сравнения. Вот почему необходимо изучать литературу прошлого, противопоставлять ее, сравнивая с тем, что мы имеем в настоящее время.
