Линн Виссон - Русские проблемы в английской речи
Обзор книги Линн Виссон - Русские проблемы в английской речи
Линн Виссон
Русские проблемы в английской речи
Слова и фразы в контексте двух культур
Авторизованный перевод с английского
Lynn Visson
Where Russians Go Wrong in Spoken English:
Words and Expressions in the Context of Two Cultures
Предисловие
Человек, который, не зная иностранной культуры, начинает говорить с ее представителями на их языке, напоминает мне одного знакомого — молодого и честолюбивого актера, взявшегося экспромтом сыграть большую роль в малознакомой ему пьесе. Не имея возможности вжиться в свою роль и вникнуть в характеры других действующих лиц, он время от времени бросал на сцене неточные или неуместные реплики и тем самым ставил в затруднительное положение остальных актеров, вызывая у них удивление и раздражение. Примерно такие же чувства испытывают и люди, к которым обращается на их родном языке иностранец, усвоивший только грамматику и основную лексику этого языка. Даже бойко изъясняющийся на английском русский человек, постоянно живущий в США или периодически наезжающий сюда с родины, порой кажется американцам странным, резким и даже грубоватым. Иное по смыслу, но также ложное впечатление о себе оставляют и русскоговорящие американцы и англичане, которые сегодня живут или бывают в России.
В силу своих психологических и ряда других особенностей люди в любой стране могут ошибаться, принимая одного из своих сограждан не за того, кем он является на самом деле. Но почему прекрасно воспитанный московский интеллигент, говорящий на языке американцев, кажется им необразованным строительным рабочим, — это вопрос не столько психологический, сколько лингвокультурологический. Он давно и не понаслышке знаком мне, носителю английского языка. Уроженка США, выросшая в русской семье, я с детства замечала и болезненно переживала, когда американцы видели в кривом зеркале моих родителей и их друзей из России, говоривших по-английски с акцентом и временами с ошибками. Много лет спустя, уже будучи преподавателем русского языка и литературы в американских университетах, а затем и синхронным переводчиком с русского и французского языков на английский в ООН, я встречалась с сотнями выходцев из России, которые сплошь и рядом оказывались в нелепых ситуациях из-за своей английской речи. Знакомство с ними каждый раз приводило меня к одному и тому же выводу: в большинстве своем они плохо знали реалии жизни носителей английского языка и еще меньше — их культуру, умонастроения и стиль мышления.
За последние 25 лет мне часто приходилось помогать многим эмигрантам и гостям из России, среди которых были люди, говорящие по-английски. К их числу принадлежала и моя давняя московская приятельница, преподававшая много лет этот язык в старших классах средней школы и по приезде в Америку решившая устроиться на работу по специальности. По моему совету, она послала свое резюме в одну из тех нью-йоркских школ, где английский преподается, главным образом, испаноговорящим детям в качестве второго языка. Я знала директора этой школы лично и без колебаний рекомендовала ему свою приятельницу как очень опытного педагога. Он, в свою очередь, крайне нуждался именно в таком человеке: у него в старших классах было немало так называемых трудных, недисциплинированных детей.
Но во время интервью моя протеже побила все рекорды скромности. Поясняя свое резюме в беседе с директором, она рассказала о том, где получила образование, об условиях и подводных рифах своей работы, но даже не упомянула о своем руководстве школьным кружком английского, об увлекательных походах с ребятами за город, когда они ни слова не должны были произносить по-русски, об их встречах со студентами языковых вузов и иностранцами, которых она сама приглашала в школу, и т.д. Я спросила свою приятельницу, почему же она умолчала обо всем этом. «Мне было неудобно, — сказала она, — на первой же встрече и сразу хвастаться». Чтобы помочь ей получить вакантное место, я позвонила директору школы и объяснила, что представляют собой люди, воспитанные в советских условиях. Подивившись услышанному, он все понял и с удовольствием взял русскую учительницу на работу. Передо мной, однако, возник вопрос: как же так, опытная преподавательница английского из Москвы и не знала, что при приеме на работу в Штатах излишняя застенчивость совершенно не принята, что здесь тот, кто недостаточно напористо представляет себя с лучшей стороны (to present a positive self-image / engage in aggressive style presentation), выглядит в глазах нанимателей как человек, который не очень заинтересован в работе или не имеет требуемых качеств и квалификации [1]. Как говорят в Америке, if you don’t blow your own horn, no one will do it for you.
О человеке, ведущем по-английски легко и непринужденно беседу с иностранцами, в России иногда говорят: «Он хорошо знает английский язык». Но что означают слова «знает язык»? Само собой разумеется, что без знания фонетики, грамматики, словарного состава, фразеологии и стилистики иностранного языка свободный разговор с его носителями просто невозможен. Чтобы овладеть своим предметом, студенты языковых вузов в до- и постперестроечной России даже заучивали наизусть столбцы самых употребительных слов и идиом из английской лексики. И все-таки, оказавшись в Америке после окончания вуза, они не знали, как положить деньги в банк и изъять их оттуда, чем, кроме лекарств, торгуют аптеки, и как решить тысячу других житейски важных вопросов. Обо всем этом они слышали когда-то от преподавателей, которые сами приезжали в США десятки лет назад на короткие сроки в командировку или в гости к родным. Спустя много лет многие бывшие студенты инязов диву давались, насколько американцы были непохожи на то, что говорили о них в России. «…Некоторые думают, — писала русский психотерапевт Л.Чорекчян, живущая в Америке, — что можно выучить отдельные фразы и предложения, которые нужны на почте, в аптеке, в магазине, что, конечно же, полезно. Но ведь говорить с вами будут живые люди, которые в любой момент могут изменить стереотип, который вы так тщательно выучили, а тогда вы растерялись и… все у вас разрушилось» [2].
Пробелы в знании чужой страны и ее культуры всегда проступают в языке. Это особенно ярко проявляется у русских и американцев, когда они живут на близкой дистанции друг от друга, а именно в смешанных семьях, которые были предметом моего изучения в последние годы [3]. Такие семьи в США встречаются сейчас повсеместно. В истекшее десятилетие сюда приехали тысячи русских женщин, вынужденных, несмотря на упорное сопротивление иностранной речи, ежедневно говорить с мужем по-английски с тем, чтобы избежать ненужных трений в семье и устроить свою жизнь в Америке. С одной из таких женщин я провела большое интервью, услышав искренний рассказ о довольно коварной ловушке, в которую попадают, говоря на английском, образованные люди из России. Недавняя выпускница московского языкового вуза, она хотела показать супругу, что хорошо освоила его культуру, и стала козырять выражениями из лексикона людей на улице, в автобусах и ресторанах. Вместо I’m going она говорила I gonna, а вместо I want to — I wanna, что в ушах ее мужа звучало очень простонародно и грубо. Выслушивая ежедневно эти далеко не изящные фразы, он, в конце концов, был вынужден сказать супруге, что ее личность и манера выражаться совершенно не вяжутся друг с другом.
Другая респондентка, откровенно рассказавшая мне о своих языковых злоключениях в Америке, жила в России в большом провинциальном городе, где она окончила иняз и около десяти лет проработала письменной переводчицей технической литературы с английского на русский. После окончания вуза она вышла замуж, потом развелась и вместе с дочерью от первого брака уехала в Калифорнию, став женой американца, немножко знающего русский язык. По воскресным дням к ним в гости приходил его сын, живший после развода родителей со своей матерью: мальчику очень нравилась сводная сестренка и ее мама, относившаяся к нему так же хорошо, как к родной дочери, и говорившая с ним по-английски. Но по приезде в США бывшая переводчица обнаружила, что ее английский совершенно не годился для местной разговорной речи, и сильно волновалась. Например, стараясь предостеречь мальчика от простуды, она, обращаясь к нему, буквально переводила свои русские повеления и запреты: «Нельзя пить газировку со льдом» выходило у нее не как I don’t think you should drink soda with ice, а как It is not allowed to drink soda with ice; «не надо открывать окно» получалось не как Don’t open the window, а как It is not necessary to open the window. На английском эти фразы звучали категорично, грубо, и однажды американец шутливо спросил свою русскую половину, не служил ли кто-нибудь из ее родителей в полиции. Вопрос так сильно задел молодую женщину, что она несколько дней вообще не хотела разговаривать с мужем ни на каком языке, отвечая на все его извинения за шутку сквозь зубы. «У нас нет привычки говорить на ломаном языке, — подчеркивала та же Чорекчян. — Лишь одно сознание, что наш английский не такой, как наш русский, уже может стать причиной сильного напряжения, которое обручем охватит глотку и превратит язык в неподвижный камень».
