Юлия Идлис - Рунет. Сотворенные кумиры
<…>
Опять же, возвращаюсь наконец домой, а тут меня спрашивают:
— Ты меня любишь?
— Ага, — говорю.
— А как ты меня любишь?
— Оооочень.
— А еще как?
Итут я не то чтобы взрываюсь, на это сил нет, но так, пшик и пара искр:
— Ну прям девочка и гинеколог, “дай три рубля — письку покажу”. Я в жж пишу про любовь, колонки пишу про любовь, книжки, и те про любовь целыми днями пишу — и вот теперь могу я раз в жизни позволить себе спокойно молча, блин, молча! рыбки съесть? На улице еще кругом станки — девочки то есть, любовью озабоченные, — и ты туда же.
Но это я, конечно, вру, как обычно. Просто в глубине души убеждена, что мне разделять свои чувства с кем-то недопустимо. Только еще не решила, позор это или преступление. Если надо — могу наврать. Или написать об этом (через приличное время). Но чтобы так — в живого человека голой эмоцией тыкать? — скорееумру.
Я тут прочитала семь томов Еарри Поттера, вынесла оттуда ровно одну фразу: “У тебя эмоциональный диапазон, как у чайной ложки”. Боюсь, у меня в смысле выражения чувств — таки да».
— А чем настоящий роман должен отличаться от ненастоящего или от ЖЖ?
— Во-первых, толщиной, — серьезно отвечает Марта. — Нет, нам в Литинституте объясняли какие-то приметы романа, но я помню, что узнала, как писать роман, сидя в туалете и читая Бахтина. У нас просто в туалете очень хороший свет, — поясняет она, видя на моем лице вежливое недоумение. — Я вышла просветленная, потому что наконец поняла про хронотоп. Я подумала: так вот как это делается! Потому что у нас, у взрослых людей, уже полно всяких историй, но если мы беремся писать книгу, как Януш Вишневский, получается куча историй, которые мы последовательно излагаем и придумываем к ним какие-то связки. И это увлекательно, но все-таки не совсем то. А я поняла, что должны развиваться не только основная сюжетная линия, но и какие-то параллельные; что должна быть более ли менее картина эпохи; и это очень интересная интеллектуальная работа на самом деле. Я прямо чувствую, что у меня слишком маленькая голова для этого. Но я стараюсь.
— Это ведь ЖЖ приучает к маленьким текстам, к тому, что текст больше двух экранов не читается?
— Нет, он, скорее, балует, потому что ты понимаешь, что можешь обойтись маленьким количеством текста. Но когда начинаешь писать, понимаешь, что это никуда не годится. Вот у меня сейчас вышла книжка, и я прямо вижу, что там сплошной конспект. — На голубенькой обложке только что вышедшей книги «Московские фиалки», которая лежит у меня в сумке на всякий случай, грустная голубая ворона, немного похожая на Марту, косится на читателя и на уточнение в нижнем углу обложки: «Две повести. Четыре рассказа». — Вот первая повесть, «Тот, кто останется», мне в принципе нравится — это максимум, на который я сейчас способна, но и она чистый сценарий. Потому что я не умею расписывать. Я вот недавно прочитала рассказ, который отдавала Максу Фраю в сборник «78». Я очень старалась, придумала героев, лепила их с каких-то реальных людей. И сейчас я его читаю с ужасом, настолько он косноязычный. Как я вообще пользовалась русским языком? Если через два года я буду так же читать все это — это будет здорово, это будет означать, что я выросла, но стыдно будет неимоверно. А посты как-то поизящней получаются, то есть они меня пока не раздражают.
— А в «настоящих романах» вы постараетесь отойти от образа гендерной писательницы?
— Меня немножко беспокоит то, что я совсем не умею писать мужчин. Поэтому, конечно, героем будет героиня, куда же деваться. Но вы знаете, меня в последнее время совершенно измучило то, что происходит в реальности с моими друзьями. Я стала очень много общаться с женщинами — может быть, потому, что старею, они мне сейчас очень интересны. Но то, как они озабочены отношениями, — это просто невыносимо. Когда собираются две взрослые женщины не то что за 30, а даже уже под 40 и обсуждают, позвонил ей этот молодой человек или не позвонил, — это так ужасно. Мы же такие зрелые личности, такие взрослые, а занимаемся. И еще писать об этом книги?! Только если от беспомощности, если ничего другого у меня не получится. А вообще меня очень волнует тема обманов, — неожиданно приободряется Марта. — Ее, конечно, тысячу раз разрабатывали, но у нас обманы почему-то рассматривают именно как личную слабость или порок. А если рассматривать путь обмана как служение такое.
«Представь, говорю ей, вот я сижу на полу, за спиной у меня проектор, а впереди белая стена, на которую льется свет. Я поднимаю руки, и прекрасная темная птица машет крыльями на экране, или другое таинственное животное появляется, которое на самом деле не что иное, как тень комбинации из трех пальцев. Вот это сетевые персонажи. Хочешь чуда — смотри на экран, хочешь правды — следи заруками».
(«Когнитивный диссонанс»)
* * *В марте 2005 года новоявленный блогер marta_ketro отправилась, по ее же выражению, осматривать актуальных поэтов — на заседание московского литературного клуба «Авторник», организованного в 1997 году поэтом и культуртрегером Дмитрием Кузьминым. «Авторник» тогда собирался в районной библиотеке рядом с Новодевичьим монастырем; на чтения приходили молодняк и звезды актуальной поэзии — «молодые поэты старшего поколения», как их иронически обозначали в кругу союза молодых литераторов «Вавилон»: Линор Горалик, Станислав Львовский (один из пяти основателей «Вавилона» в 1989 году), Вадим Калинин и т. д. Почти все участники «Авторника» к 2005 году уже были и активными блогерами: Львовский до сих пор ведет ЖЖ под ником sanin, Вадим Калинин — под ником krasnaya_ribka, Марианна Гейде — под ником mariannah. Марта встречала их всех в ЖЖ, но никого не знала лично; поэтому в ее описании поэтического вечера, которое она выложила у себя в блоге, сработал эффект остраннения, достойный сцены с Наташей Ростовой в опере. Литературная общественность отказалась узнавать себя в ехидных впечатлениях никому не известного пользователя Livejournal.com и смертельно обиделась. Ссылки на этот пост разошлись по «Живому журналу», как круги от камня, брошенного в тихую гладь озера. Так Марта получила известность в современных литературных кругах.
Ужасно хотелось выглядеть куртуазно, но я, как обычно, все испортила. Прямо перед выходом мне приспичило заряжать голубую чернильницу и на вечеринке пришлось красоваться синими пальцами.
Чтобы поймать тему (не Тёму, но вышло именно так), я почитала перед мероприятием кое-что из Линор Горалик, запомнила фразу «заговор бисексуальных мужчин [123]» и поехала, уверенная, что увижу счастливые острова припидованных принцев, где они, непуганые, ходят. Начиная с «Парка культуры» высматривала сладеньких экзальтированных мальчиков и мрачно думала, что ну да, ну да, явно поэт.
Все-таки, у Горалик ОЧЕНЬ легкое перо. На самом деле, большинство поэтов по половому признаку почти неотличимы. Серы, заскорузлы и через одного в турецких свитерах. Раскрепощенным горлом обладают немногие, остальные вещали шепотом. Интонировать, видимо, считается дурным тоном. Некоторых женщин хотелось поскрести. Я-то, наивная, опасалась засовывать мобильник в задний карман — думала, эти актуальные сопрут, не поморщившись. Как же, дождешься от них такой активности.
«Актуальные писатели читают актуальных писателей». Сколько гражданского мужества требуется, чтобы читать чужие стихи — не пересказать. Некоторые не справлялись. Выбирали мертвых классиков, чтобы не дай бог не поощрить кого-то из живых, или нарочито неизвестных поэтов. Ни один не прочитал стихотворение кого-то присутствующего (разве что себя). И только единицы «употребили» ныне пишущих и действительно актуальных.
Нет, были светлые мгновения: Фаина Леонидовна Гринберг, если я не путаю имя. Как живое существо может сочетать в себе такую степень доброжелательности и язвительности, осталось непонятным. Очень захотелось следующие пять лет сидеть у ее ног и слушать, как она, серебряным ножом и двузубой вилочкой, мягко, очень мягко расчленяет очередное стихотворение. Я выразила желание послушать ее лекции, а она, осмотрев меня с головы до ног, спросила: «Разве Вас нужно чему-то учить?» Но позвонить обещала. Я счастлива.
Была пепельноволосая девушка, которая чудовищным голосом зачитала хорошие стихи и весьма грамотно их прокомментировала [124] (скип). У девушки, оказывается была ангина, ая ее обидела напрасно.
Был очаровательный человек в сером свитере, кажется, его звали Леонид[125]. Его подача материала восхитительна. И сам он, говорят, хорошо пишет. В таком случае, неважно, что брюки коричневые.
