Уистан Оден - Стихи и эссе

Глядя вверх на звезды легко понять,
Что им на меня глубоко плевать.
Но равнодушья людей и зверья
Стоит меньше всего бояться, друзья.

Разве лучше бы было гореть звездам
Безответной и вечной любовью к нам?
Раз уж равенства в чувствах достичь нельзя,
Пусть более любящим  буду я.

Но и я, восхищающийся давно
Звездами, коим все равно,
Все ж не могу, глядя в звездный рой,
Сказать, что тоскую лишь по одной.

Когда бы последнюю стерли звезду,
Я б научился смотреть в пустоту
И чувствовать, как ее тьма высока…
Хоть к этому надо привыкнуть слегка.

Иван-дурак, Иван- дурак,
Был смолоду простак,
А нынче — гнет рукой пятяк.

Меньшой сынок, меньшой сынок,
Был с детства недалек,
А многих удивил в свой срок.

И лучше бы герою,
Чтоб совладать с судьбою,
Быть круглым сиротою.

Легко признать, легко решить,
Что только делом нужно жить,
Хотя из сказки в сказку
Одна любовь
Приносит вновь
Счастливую развязку.

Фокстрот из пьесы
Солдат винтовку любит,
Студент — велосипед,
Хозяин — свою лошадь,
Артистка — свой портрет;
    Любовь повсюду в мире,
    Куда ни гляну я,
`    В свой цвет влюблен хамелеон,
    Но ты — любовь моя.

Кто бредит Александром,
Кому милей Ришар,
Кто любит волосатых,
А кто — бильярдный шар;
    Кому-то мил священник,
    Кто любит коноплю,
    Кто  — лишь того, кто бьет его,
    А я — тебя люблю.

Тем нравятся эрдели,
А этим — пекинез,
Иным — морские свинки,
(а кто живет и без).
    А есть в больнице психи —
    Цветут по февралю;
    Мой дядя Джон влюблен в лимон,
    А я тебя люблю.

У тех — живот, как бочка,
У тех — картошкой нос,
Блуждающая почка
И остеохондроз;
    Одним — вода в коленке,
    Другим — дугою бровь,
    Знал одного — он был УО,[56]
    Но ты — моя любовь.

Дрозду — червяк отрада,
Ужу — милей тепло,
Медведю — белый айсберг,
А девушке — весло;
    Мила форели речка,
    А море — кораблю,
    И любит пес ловить свой хвост,
    А я  тебя люблю.

Часы не бейте. Смолкни, телефон.
Псу киньте кости, чтоб не лаял он.
Молчи, рояль. Пусть барабаны бьют,
Выносят гроб, и плакальщиц ведут.

Аэропланы пусть кружат, скорбя,
Царапая на небе: "Нет тебя".
Наденьте черный креп на белых голубей,
Поставьте в черном постовых средь площадей.

Он был мой Юг и Север, Запад и Восток,
Мой каждодневный труд и мой воскресный вздох.
Мой полдень, полночь, речь и песнь моя.
Я думал, навсегда любовь. Ошибся я.

Не надо больше звезд — снимите все с небес,
Пролейте океан и вырубите лес,
Луну сорвите вниз и Солнце бросьте мгле:
Ни в чем теперь нет смысла на земле.

Что до страдания — Они не ошибались,
Старые Мастера. Как они знали всегда
Его скромное место; как происходит оно
В то время, как кто-нибудь ест, открывает окно,
           или проходит мимо, слоняясь.
Как, покуда старейшие замерли, с трепетом ожидая
Чуда рождения,  рядом всегда галдят
Дети, которым не так это важно,  коньками перерезая
Лед на глади пруда.

Не забывали Они,
Что и смертная казнь должна знать свое место, происходя
Где-нибудь в грязном углу, или на месте возни
Своры собачьей; где конь палача, подойдя
К дереву, чешет невинный зад.

У Брейгеля на картине "Икар", например, как лениво вокруг
Все отворачивается от катастрофы! Пахарь, услышавший вдруг
Крик над водой, или прощальный всплеск,
Не обратил бы внимания. Солнце, как водится у светил,
Просияло на белых ногах, погружаясь в зеленые волны,
И изящный корабль, тот, что был очевидцем невольным
Чудного чуда — паденья Икара с небес,
К намеченной цели спокойно проплыл.

Десять миллионов в городе моем.
Кто живет в покоях, кто — и под мостом.
Но места нет для нас, мой друг, но места нет для нас.

А была когда-то и у нас страна.
Посмотри на карту — вот она видна.
Но нам туда нельзя, мой друг, но нам туда нельзя.

Там растет у церкви старый тис прямой,
Он как новый — каждой весной.
А старый паспорт — нет, мой друг, а старый паспорт — нет.

По столу ударил консул нам вослед:
"Вас без документов все равно что нет".
Но мы еще живем, мой друг, но мы еще живем.

В паспортном отделе нам указали дверь:
"Через год придите". А куда теперь?
Куда теперь пойдем, мой друг, куда теперь пойдем?

Я пошел на площадь, речи там ведут:
"Дай им только волю — хлеб наш украдут".
Они это про нас, мой друг, они это про нас.

Будто гром грохочет в небе в эти дни:
Это Гитлер грянул: "Пусть умрут они!"
Ведь это он о нас, мой друг, ведь это он о нас.

Видел я в жилете пуделя вчера,
Видел, в дом пускали кошку со двора.
Евреи — не они, мой друг, евреи — не они.

Вниз пошел на пристань, видел, как на дне
Вольные, гуляли рыбы в глубине,
Всего в пяти шагах, мой друг, всего в пяти шагах.

Проходил я лесом, слышал на ветвях
Птиц, аполитично свищущих в кустах.
Куда им до людей, мой друг, куда им до людей!

Тысячеэтажный мне приснился дом,
Тысяча дверей и окон было в нем,
Но нашего в нем нет, мой друг, но нашего в нем нет.

По пустой равнине, где снега метут,
Тысячи солдат вперед-назад бегут:
За мною и тобой, мой друг, за мною и тобой.

Кто есть кто.  ("Who Is Who") [60] Кто есть кто
За шиллинг вам все факты выдаст том:
Как бил его отец, как он бежал,
Все беды юности; деянья, что потом
И сделали его тем, кем он стал.

Как воевал, охотился, шутя
Вершины брал, именовал моря
Великий этот деятель,  хотя
И он страдал в любви, как вы да я.

При всем величье, он вздыхал о той,
Кто, жизнью наделенная простой,
(Как изумленным критикам ни жаль),
Ответила на несколько едва ль
Его прекрасных, длинных писем, но
Из них не сохранила ни одно.

Я вышел раз под вечер
Пройтись по Бристоль-Стрит;
Как спелая пшеница
Толпа кругом шумит.

И у реки гуляя,
Услышал песню я.
Влюбленный пел подруге:
"Навек любовь моя!".

Люблю тебя, покуда
Памир с Китаем врозь,
Река с горой несхожа,
И не поет лосось.

Люблю, покуда море
Не превратится в лес,
И звезды, словно гуси,
Не улетят с небес.

Пусть мчат, как зайцы, годы —
Покуда ты со мной,
В моих об'ятьях вечность
И рай любви земной."

Но все часы в округе
Вдруг разом стали бить:
"Не презирайте Время,
Его не победить.

В кромешном мраке ночи,
В об'ятьях правоты,
Закашляется время,
Когда целуешь ты.

В болезнях и кручинах
Жизнь промелькнет твоя,
А время будет вечно,
Твой главный судия.

Зеленые долины
Завалит снег глубок,
И оборвется пляска,
И замолчит смычок.

О, опусти ладони
В речную глубину,
Смотри, смотри на то, что
Давно ушло ко дну.

Ледник из шкафа дышит,
Пустыня — простыня;
Все это — царства мертвых
Недальняя родня.

Там деньги любят нищих,
И Джека — Великан,
Ликует Мальчик-с-пальчик,
Джил прыгает в бурьян.

Вглядись, вглядись сильнее
В зеркальное стекло,
Все ж жизнь благословенна,
Как жить ни тяжело.

О, стой, стой у окошка,
И слезы лей рекой,
Убогого полюбишь
Убогою душой".

Был поздний, поздний вечер,
Влюбленных — ни следа,
Часы свое пробили,
И вдаль текла вода.