Ольга Кучкина - Мальчики + девочки =
Я начала урок с минуты тишины, чтобы почтить память убитых в теракте в московском метро. Отнеслись с пониманием. Вообще весь вчерашний урок ощущала контакт с ними. Особенно нравится, когда по классу разносится легкий смешок в ответ на мой юмор (якобы).
Награда (ручка) была вручена Шеннон Мак-Магон. Я сказала, что она задала хороший вопрос в прошлый раз: угрожало ли что-то жизни журналистов в 60-е, 70-е, 80-е годы, – и что, размышляя об этом, я решила кое-что добавить, что поможет лучше понять ситуацию. На Западе, сказала я, преобладает представление, будто в Советском Союзе была кучка бунтарей-диссидентов и все остальное население, которое можно было построить и отдавать команды, а оно это команды послушно выполняло. Мы сами способствовали такому представлению – те, кто выезжал на Запад в эмиграцию или с лекциями, типа меня (смешок). Это было эффектно и встречало сочувствие. Вообще мы, русские, любим публично расчесывать наши раны. Если у американцев принято говорить, что все хорошо, то у руссках – что все плохо. Были те, кто обслуживал режим, но были и другие, кто жил согласно своим человеческим принципам. И надо еще удивляться людям, которые при всех режимах сохраняют мужество и достоинство, и уважать их. Мы гордимся Солженицыным, Буковским, Галичем, которые были изгнаны из страны, но следовало бы гордиться сотнями и тысячами людей, которые оставались в стране. Я рассказала им историю Лена Карпинского, философа по образованию, журналиста по профессии, общественного деятеля по темпераменту, про его путь от секретаря ЦК комсомола и члена редколлегии «Правды», изгнанного оттуда, а потом и из партии, до продавца бюстов Ленина (иначе не заработать) и главного редактора «Московских новостей», одного из самых демократических изданий России. Я сказала, что буду говорить по-русски, а Даша переведет. Они слушали, не дыша. (После одна девочка написала, как ей приятно было слушать русскую речь, которую она немного понимает).
Тема лекции – Горбачев: перестройка и гласность. Перемежала исторические факты личными историями, связанными с Горбачевым. Временами сюжет сбивался на детектив (когда его пленяли в Форосе, и он боялся быть отравленным, и так далее). Слушали прекрасно, даже те продвинутые дети (их несколько, включая Алисию и Тома), которым эта фактура наверняка известна.
Утром в день урока встала разбитая, хотя спала всю ночь, и отправилась на час погулять, чтобы восстановиться. Пешком ходили только белки и я. Остальные – в машинах. Кроме машин, никакой жизни. Люди где-то. Дома стоят закрытые и молчаливые. Белый снег перемежается с блестящим на солнце льдом и блестящей водой. Помесь весны с зимой. Шла мимо мемориального дома 408 по улице Иллинойс, где десять лет жила Наташа и где десять раз останавливалась я. Я перепечатывала для Бобышева старые американские стихи и все вспомнила. Бобышев, между прочим, зная, что мне не платят зарплату, настойчиво и искренне предлагал денег взаймы. Я растрогалась. Это по-русски, а не по-американски.
Целую.
12 февраля
* * *Миленький, я в Чикаго. Бетти накормила, напоила, спать уложила. Как хорошо иметь такого надежного друга. В пятницу, 13-го, отправились в концертный зал с высоко духовной целью – послушать Баха и Бетховена (5-й концерт), дирижировал Баренбойм, звезда. С нежностью смотрела, как скользили мимо нас напудренные старушки в тонких чулках и туфельках на каблуках, сплошь в норковых шубах или в каких-нибудь дорогих шерстяных пальто, и такие же старики. Шли люди помоложе, но духовные старики (вроде нас с Бетти) составляли основную массу. Шли они мимо нас, а не вместе с нами, поскольку у них были билеты, а у нас нет. Здесь такое правило: перед концертом продают билеты senior , то есть старшим, намного дешевле обычной цены. Но этих билетов ограниченное количество, и нам они не достались. В кассе предложили билеты по 50$, а как senior – стоили бы 12 – 15$. Мы были не в норках и не в туфельках, а в куртке и дубленке, и 100$ нам были не по карману. Мы еще подождали, может, удастся купить билеты с рук, однако предложили всего лишь пару билетов, которые стоили по 73$ каждый. Вместо оркестровой музыки отправились слушать музыку города. Сдается, эта не менее выразительна, чем та. Кстати, Баренбойм заболел, и его заменила не такая звезда. Брели по великолепной миле (так называется самый центр Чикаго: magnificent ) и слушали Чикаго. Сильной нотой, однако, вплетался сильный ветер, у меня замерзли ноги, и прогулка длилась не больше часа. А сегодня я ездила с Зиной в русский книжный магазин в район, который называется «Диван». Мне надо было посмотреть одну книжку, я ее посмотрела. Зина, русская из Румынии, года четыре назад побывала в России и сказала, что ни за что не вернется: какие-то замки на дверях, страшный быт. Она рассказала, что никогда не видела своего отца. В 38-м его забрали, мать носила посылки, посылки брали, а он был уже расстрелян. Через полвека им прислали его профсоюзный билет с извинениями. Страна, которая через полвека так извиняется, преступная страна, сказала она, была, есть и будет, я не верю, что она изменится. Зина ругала Буша за то, что тот устанавливает социалистический строй. Я спросила, в чем выражается социализация. Она ответила: говорят о династии, как будто это азиатская страна, а взять войну в Ираке, где гибнут ни за что ни про что американские мальчики, совсем, как у нас (или: у вас – не помню).
Ночью стряслось ЧП: вода в туалете разлилась по полу и залила ковролин в прихожей. Мы целый час собирали и отжимали ее. Утром пришел черный человек, отсосал остатки воды мощной установкой, пошуровал чем-то в унитазе и сказал, что все в порядке. Я сказала: погодите, – и спустила воду. Вода опять пролилась на пол. После этого он еще уходил и приходил, как у нас, но вежливо и терпеливо, как у них. Бетти говорит, что это первое такое происшествие за одиннадцать лет.
К Бетти несколько раз в неделю приходит социальный работник Оксана, убирает квартиру. Платит не Бетти, а те, кто осуществляет эти программы. Говорила по телефону с Беллой, бывшей соседкой по даче. Помнишь, у нее была мама, которой исполнилось сто лет, и Клинтон прислал ей поздравительную телеграмму? Теперь мамы нет, Белла одна, ходит на концерты (интересно, в норке или нет?) и занимается общественной деятельностью в ихней русской (еврейской) диаспоре. Чудны дела твои, Господи.
Саша Асаркан умер. Две недели назад.
Твое письмо поразило меня: ты никогда не говорил мне таких слов. Это не Он послал нам испытания – это наш с тобой выбор. Твой, в первую очередь, когда ты решил, что это даст мне новый импульс для жизни. Я была удивлена и благодарна. С тобой хорошо жить и дружить – ты не в тягость ни в чем, а наоборот. Но все-таки, может быть, Он вел нас так, чтобы у нас появился этот выбор. Береги себя. Нужно, чтобы ты был – больше мне ничего не нужно.
Целую тебя.
14 февраля
* * *Милый, проснулась от холода в спине и сопровождавшего этот холод (или вызванного им) неприятного сна. Обычная ситуация: я жду от тебя (в сложной конфигурации взаимоотношений с другими людьми) какого-то знака внимания, что, мол, ты выбираешь меня, а не их, но ты исчезаешь, и я понимаю, что ты меня не выбрал. Отчего мне снятся такие сны? Я знаю, что в жизни ты выбрал меня, а вот поди ж ты. Да, вот еще что мне нужно: чтобы обнимал и глядел на меня с любовью. Не во сне, Бог с ними, снами, а наяву.
Недели три назад, стоя у окна и глядя сквозь стекло, написала стих.
Какая долгая зима,
мир, как орех, опять расколот,
незащищенная спина
привычно ловит жизни холод.
Забытый зябнущий апрель
прилепится еще нескоро,
запутанных судьбы петель
еще навяжем целый ворох.
И глядя в ясное стекло,
мы уясним себе напрасно
что сколько б вод ни утекло,
а все по-прежнему неясно.
Мы опять в Урбане, Даша пошла на ланч с подружкой, я дома. Вчера был День всех влюбленных.
Целую тебя.
15 февраля
* * *Милый, когда была в Чикаго, смотрела все новости подряд по ТВ и еще читала русские чикагские газеты. В результате составила себе собственное мнение о том, что произошло с Рыбкиным и почему он так по-дурацки себя вел. Это работа спецслужб. Вряд ли публичный политик просто так, по пьянке или по капризу, пропустит получение документа, удостоверяющего, что он официальный претендент на президентский пост, и собственную пресс-конференцию. Возможно, они сработали на этот раз блестяще: во-первых, узнав его слабости и посадив на какой-то крючок, а во-вторых, не убив, а накормив какими-нибудь грибочками (условно), отчего он стал дурак дураком, и таким образом добились его самокомпрометации. Я все время вспоминаю твой перевод книжки про итальянские спецслужбы. Что говорят в Москве?
Среди Дашиных книжек обнаружила двухтомник Сэлинджера, стала читать «Над пропастью во ржи» и нашла вопиющее советское гадство при переводе названия. Никакой пропасти там нет. Есть искатель во ржи . Сэллинджер адресуется к известной песенке Бернса: кто-то там искал кого-то вечером во ржи (перевожу приблизительно). То есть речь о метаниях подростка с его первыми влюбленностями, а вовсе не о пропасти , видимо, капиталистической.
