Вероника Боде - Доктор Гоа
– Хорошо сказано. А еще получается, что у нас и ад, и рай в течение одного дня постоянно меняются местами. С утра одно настроение, днем – другое, вечером – третье, ночью – четвертое. В йоге есть такое понимание, что наш ум бесконечно меняется и все происходит как глобально по жизни, так и ежеминутно. Так что от ада до рая – фактически одна монетка…
– Что для тебя главное в философской системе под названием йога?
– Факт наблюдения за собой. Это же система самоисправления, в которой ты выстраиваешь отношение к самому себе, потом у тебя создаются ориентиры, по которым можно оценивать свою жизнь и задачи в этой жизни. Ведь это же не религия, в которой есть откровенное служение кому-то, и если все делать правильно, то у тебя грехи спишутся. Здесь нет ничего такого. Понимание есть только одно: что мы много-много раз рождались, и, если до конца все принимать, тогда у тебя складывается ощущение, что за все эти рождения набралось такое количество задолженностей, что уже новые некогда делать, хотелось бы со старыми разобраться, а тогда нужно понять: что такое хорошо и что такое плохо. А это невозможно сделать, если ты не начинаешь думать в философских категориях сегодняшнего времени. Поэтому выходишь каждый раз каким-то образом за границы каких-то программ, и этих в том числе. И «что такое хорошо, и что такое плохо» оставляешь в стороне. И ответственность, и обязательства тоже оставляешь в стороне.
Начинаешь просто наблюдать себя: вот я – человек, у меня складывается постоянная измененка в восприятии этого мира, и она связана с таким набором маленьких мелочей: как я поел, как я поспал, с кем я пообщался, на какие темы. И когда думаешь про то, что в этом мире действительно так мало времени вообще отведено на наблюдение за этим всем, а если это еще так сильно смешивается с зарабатыванием, с ответственностью, с воспитанием детей, с посадкой деревьев, с созданием домов, то и вообще некогда оценить все эти божественные плоды. А йога – это как раз обратное от всего этого строительства. Ты же в йоге ничего не создаешь, ты пытаешься не оставлять следов, а это – разные концепты.
Когда мы говорим о йоге, мы, как правило, имеем в виду какой-то конкретный опыт расслабления, например, или напряжения. Но это лишь маленькая часть того, что в результате становится йогой. В йоге ведь задача какая? Отличить голос ума от голоса сердца. Поэтому амбиции, в том числе, может быть, и справедливые даже на тот день и в том теле, в котором ты есть, – ты их оставляешь. Даже факт наличия или отсутствия денег – он каким-то образом вообще очень тесно связан с твоим пониманием этой жизни, и как только ты понимаешь, что тебе мало надо, то это малое всегда есть. Как только понимаешь, что этого недостаточно, начинается гонка: все время чего-то хочется, хочется, хочется.
Многие, даже самые хорошо оплачиваемые профессии – это ремесленничанье. И это нормально: каждый из нас в социуме должен хорошо делать что-то свое, и это нам приносит некие деньги, на которые мы в этом социуме живем. Просто здесь изначально другой принцип. То, что тебе нравится, не обязательно должно приносить деньги. Карма такова, что уж если ты действительно занимаешься тем, что тебе нравится, то деньги будут. Но ты не должен этого хотеть! Вот это тонкий вопрос, который изначально нужно для себя решить. Здесь все желания сбываются, только когда ты их не хочешь. Это то, что изнутри идет, а не то, что ты озвучил.
Вот, например, у каждого в детстве были какие-то вещи, которые он делал как хобби и которые потом не развил в себе. И вдруг выясняется, что те, кто развил это в себе еще с детства, они этим и продолжают заниматься, и это – самые успешные люди. Почти все профессии, которые мы приобрели, уже находясь в сознательном возрасте, – это профессии от ума. А есть профессии, которые получились потому, что ты всю жизнь, скажем, рисовал или шил костюмы, и так уж вышло, что теперь это покупают, и это дорого. И вот я еще не знаю никого, кто занимался бы своим делом и голодал бы.
Я думаю, главный навык, который ты можешь взять из йоги, – это то, что ежесекундно у тебя два голоса внутри, один – ограниченный голос умишка, а второй – это дух, который смотрит на все это, и ему все равно, через какие формы познавать мир. Соответственно, главная задача духовной практики – дать себе возможность все чаще и чаще бывать в духе. И когда ты это действительно делаешь часто, то у тебя и отношение к самому себе – оно за рамками твоего субъективного. Ты, может быть, и талантлив, но эти таланты не заставляют тебя гордиться. Может быть, ты думаешь, что ты в чем-то плох, но когда ты в духе себя переживаешь, то понятно, что даже самые плохие твои поступки продиктованы какими-то ситуациями, и в другой раз, когда ты в тех же ситуациях оказываешься, ты уже совсем по-другому поступаешь. Сдвигается ожидание своего поведения, своих оценок. Все происходит здесь и сейчас, а завтра может быть по-другому.
Вообще, это опасно. Я думаю, что это в любом случае асоциальная штуковина, в которой ты олицетворяешься как личность и проявляешься как Бог. А для любого социума это, наверное, не очень хорошо, поэтому, скорей всего, не очень правильно, что йогу так популяризируют. Физическая сторона этого занятия, к сожалению, только углубляет эгоизм, самолюбование, и зачастую происходит подмена целей.
В йоге, так же как и в жизни, у тебя есть несколько вариантов: либо врубиться и дальше достигать чего-то, либо расслабиться и смотреть, как эта ситуация через тебя проплывает. Ты перестаешь пролавливать этот мир, а, наоборот, сам становишься этим миром. А это – разные позиции. Поэтому – тупик в результате. Это не приносит того, чего вроде как хотелось, потому что хотелось людям от йоги того же, чего они хотят от любых других социальных программ. А это – асоциальная программа, она тебя, наоборот, должна растворить, а не усилить.
– Ничего себе! Я в первый раз слышу такую трактовку… Миш, а когда ты преподаешь йогу, ты чему в первую очередь хочешь научить людей?
– Как сверхзадача – выйти из описания себя с точки зрения эго. Если это происходит, то в состоянии покоя, когда тебя перестает насиловать собственный ум, ты сам находишь те вещи, которые нужно делать. Ведь, по йоговскому описанию, седьмая чакра, сахасрара, – это как антеннка, и, когда Бог хочет чего-нибудь от нас, Он спускает свои желания с самой верхней чакры на межбровную. И когда этот посыл нас достигает, мы воспринимаем Божественное желание как свое. Вдруг приходит тебе идея, что надо ехать учиться в Петербург. А в другой момент ты вдруг понимаешь, что больше не можешь жить в этой семье и тебе надо уходить. А в третий раз ты решаешь поменять профессию. И каждый раз это решение – оно же твое! Так что Бог, безусловно, общается с нами, но не голосом ангелов или херувимов, а у каждого возникает то, что в йоге называется параматма. Это очень красивое ощущение, когда ты полностью понимаешь мир и слышишь внутренний голос, который тебе говорит, что в этом мире делать. И моя задача, так же как и у других людей в этот период, – научиться все-таки различать голоса внутри.
Марина
Эту красивую, стильную, очень грустную женщину я заметила давно. Она часто проезжала по улицам Мандрема на скутере со своим маленьким сыном. Было видно, что мальчик – индиец: смуглый, кудрявый, темноволосый. Потом Ану Мама как-то обмолвилась в разговоре, что «Марина, русская, потеряла мужа-индийца», и я почему-то сразу поняла, что речь идет именно об этой женщине. А познакомились мы с ней потом на пляже – где ж еще?
Я приехала в Гоа впервые в 2004 году – как нормальный турист: на две недели, с мамой… Мне было 32 года. И как-то меня здесь поднакрыло… Какой-то, естественно, индийский бойфренд у меня появился за две недели… И потом, улетая, я уже в самолете стала рыдать, что-то со мной стало происходить, я уже думала: как это люди пьют водку в самолете? Не знаю, мне как-то стало все это странно… И через три недели я купила опять тур и приехала сюда – узнать, не показалось ли мне все это. Какую-то волну я поймала здесь, что ли… Мне дико понравилось на Ночном Маркете, показалось, что там люди – такие же, как я: не матричные, какие-то все живые.
А я уже к тому времени бросила работу в «Билайне», я там работала с дилерами, зарплату получала – ну, там, соцпакет и все такое, но мне было все это дико скучно. А образование у меня юридическое – сама не знаю, зачем я его получила… До этого училась еще в библиотечном техникуме. Потом я была парикмахером. А жила, кстати, в Уфе. Потом мы с мамой переехали в Питер. Мама работала в «Газпроме», мы, конечно, ни в чем не нуждались, купили две квартиры. А потом, уже после первых поездок в Индию, я еще организовывала праздники, могла в день триста долларов заработать, но эти деньги не приносили радости и все куда-то улетали: просто на какуюнибудь пару сапог, например.
