Яков Киселев - Чекисты рассказывают. Книга 7-я
Николай Васильевич назвал несколько лиц, занимавшихся контрабандой, липнувших к иностранным морякам, однако все они были не с той улицы.
— На улице проживают моряки, но они, за исключением, пожалуй, одного разгильдяя, люди порядочные и не вызывают никаких сомнений.
— Но один есть?
— Капитан хочет списать его.
— Вот и присмотритесь к нему повнимательнее, — сказал генерал.
Вместо Нины в интерклубе временно работала студентка Оксана Шепелюк, проходившая языковую практику в своем родном городе. Она привела в бар «Бригантины» группу иностранных моряков.
— Умничка, — похвалил ее бармен. — Кое-что переняла у своей предшественницы. Объяви им, что есть замечательный кубанский коньяк «Большой приз».
Оксана не стала рекламировать коньяк, зная, что моряки лучше ее разбираются в напитках.
— Переходи на работу в «Бригантину» метрдотелем, пока есть вакантное место. Требуется толмач. Могу рекомендовать.
— После окончания института, может быть, а сейчас мне нужна справка о прохождении практики.
— Подумаешь, проблема общего рынка... Моя тетя — Роза Наумовна, начальница, корчмы — маг! С неба звезды снимает, а справку...
Оксана сказала ему, что приехала не за бумажкой, а на языковую практику и потом батя не позволит ей работать в ресторане.
— Он что у тебя — из вечно вчерашних?
— Он у меня бригадир докеров! — с гордостью сказала Оксана.
— Значит, ты наследница того самого Шепелюка. Приятная неожиданность, — паясничал Эдик. Он услышал имя человека, который мог ему пригодиться, и решил поволочиться за Оксаной, чтобы через нее проложить дорогу в бригаду Шепелюка.
— Все делается до распределения, — поучал ее Эдик. — Два-три года надо отработать, а доходное место ждать не будет.
— Это меня не страшит. Найду работу. Мечта родителей, чтобы я стала учительницей.
— Экзотично. Боишься разочаровать грозного предка?
Оксана покачала головой. Отец ее любил по-настоящему. Никогда не заставлял сидеть за учебниками, не ругал за отметки, ничего ей не запрещал, она сама знала, что можно и что нельзя.
— Тебе сколько осталось практиковаться? — спросил Эдик.
— Еще месяц.
— Хочешь, я устрою тебя в блинную? Подзаработаешь на все оставшиеся семестры.
— Какие же заработки в блинной?
— Эх ты, зеленая петрушка... Извини... Элементарно. Блинная от «Бригантины». Заведи туда своих подопечных, пусть попробуют русских блинов. Задачка для ученика третьего класса. Дают, скажем, мешок муки на блины. Сколько блинов можно испечь?
Оксана пожала плечами.
— Ни одна счетно-вычислительная машина не подсчитает. Предположим, по норме — пятьсот... А можно и тысячу. Какому дикарю придет в голову взвешивать блин? Никто ведь не разберет и не понесет в лабораторию определять, сколько граммов масла полили на блины. Элементарно...
Он рассчитывал увлечь ее деловым предложением, но из этого ничего не получилось.
Оксана поблагодарила за кофе, положила мелочь на прилавок и ушла.
Выслушав подробный доклад полковника о том, как Рамони фотографировал видневшуюся на полигоне «ракету», генерал пытался связать воедино поступившую в последнее время информацию об этом иностранном моряке и других событиях, между которыми, очевидно, существовала какая-то связь. Сопоставляя по времени приезд в Новочерноморск помощников военных атташе и появление у полигона Рамони, можно было предположить, что он выполнял задание по доразведке полигона. На нем стоял макет ракеты, искусно сработанный солдатами-умельцами. Из-за кустов торчала только ее макушка, но и она, видимо, была замечена помощниками военных атташе.
— Алексей Иванович, как вы знаете, тряпочный пояс с часами бросил бармен Вартанов из «Бригантины», а его сообщником, как теперь выяснилось, был Рамони, — сказал Шахтанин. — Приметы совпадают.
— Он что же, занимается и контрабандой?
— Мелкой, Алексей Иванович. Торгует джинсами. Но и она не доказана.
— Доказывать надо то и другое. Не совсем только вяжется одно с другим. Зачем агенту спецслужб заниматься контрабандой?
— Может, мало платят.
— Может быть, может быть, — повторял генерал, прохаживаясь по кабинету.
— Не мешает основательно посмотреть за Рамони, Чукриным и Вартановым. Если сидит у нас агент, он может проявить себя во время флотских учений, попытается собрать информацию, сообщить в свой центр о появлении советских военных кораблей. Нам остается предусмотреть все без исключения. Это может вывести на след. Даже если сразу мы не обнаружим агента, то наверняка кого-то из них вычеркнем из списка. Работы поубавится.
— Поручаю вам, Николай Васильевич, разработать все в деталях. Если что-то не ясно или в чем сомневаетесь, говорите сейчас, обсудим.
— Полагаю необходимым, Алексей Иванович, вести дело к захвату с поличным у полигона контрабандиста, но предварительно зафиксировать действия Рамони на борту «Амалии» во время учений. Пентагону и ЦРУ везде мерещатся наши ракеты. Попросим военных соорудить еще один макет. Проверим реакцию помощников. Может, еще кто-нибудь полезет к полигону.
— Согласен. Разработайте операцию так, чтобы все выглядело предельно убедительно. Не переборщите с ракетами. Не забудьте предусмотреть плотный контроль эфира. Когда все будет готово, обсудим план действий с непосредственными исполнителями.
Оксана уселась за кухонный стол. Петр Филиппович уже позавтракал и ушел на работу.
— Мама, можно к нам зайдет мой знакомый?
Без согласия родителей она не смела пригласить домой Эдика, а он все настойчивее просил Оксану познакомить его с отцом.
— А что он за человек? — спросила мать.
— Его зовут Эдик, он работает барменом в ресторане «Бригантина».
— Кем работает? — переспросила мать.
— Барменом.
— Надо отцу сказать. По-моему, пусть приходит. От судьбы никуда не уйти.
— Что ты, мама? Какая там судьба. Просто хочет с вами познакомиться.
Оксана поцеловала мать, взглянула на себя в зеркало и поспешила на работу.
Петр Филиппович вернулся домой усталый, молчаливый. Как обычно, вымыл руки, подтянул гирю ходиков и уселся за стол. Варвара Федосеевна собирала ужин.
— Как там у Оксаны идут дела? — осведомился он.
— Жених хочет зайти.
— Чей жених?
— Не мой же, Оксаны.
— Кто он такой? Что-то она ничего не говорила раньше.
— Бармен.
— Терпеть не могу всяких барменов. Значит, лентяй, а может, и разгильдяй. Пусть приходит, я на него погляжу.
Эдик вырядился по последней моде — узкие джинсы были подвернуты, рубашка с короткими рукавами расписана вдоль и поперек газетными полосами на английском языке, на шее золотая цепочка с каким-то африканским амулетом. На плече иностранная сумка с бутылкой коньяка.
В таком виде он и предстал перед Шепелюком.
Петр Филиппович был одет по-домашнему — в клетчатой рубашке нараспашку. Эдик прошел по комнате, рассматривая висевшие фотографии. На одной из них узнал молодого сержанта, хозяина дома с орденом Славы и медалью «За отвагу».
— Воевали? — спросил Эдик.
— Пришлось.
— А сами откуда будете?
— Белгородские мы.
— В той провинции не бывал, — небрежно проронил Эдик.
Петр Филиппович тут же хотел ему высказать свое мнение в отношении провинции, но сдержался, хотя момент был подходящий: Варвара Федосеевна и Оксана ушли на кухню готовить чай.
— Не надоело быть барменом?
Эдик фыркнул, передернул тоненькими черными усиками.
— Петр Филиппович, а можно у вас подработать? — спросил он.
— Как это подработать? Летунов не держим.
— По-моему, одному в бригаде вы делаете скидку.
Новичок Толик, приятель Эдика, временно устроился в бригаду грузчиков Шепелюка. Их вместе отчислили с третьего курса института. Эдик с помощью тетки пристроился барменом, а Толик долго болтался по городу без дела, занимаясь мелкой фарцовкой, потом кончил курсы крановщиков.
— В армии служил? — усаживаясь за стол, спросил Петр Филиппович.
— Нет, с детства я не отличался здоровьем...
— Понятно, — не дослушав, сказал Шепелюк.
Эдик достал из сумки бутылку «Наполеона», которым хотел удивить хозяина. От чая отказался, попросил чашечку черного кофе и разрешения закурить.
Умудренный опытом Шепелюк почувствовал, что Эдику что-то нужно от него.
— Зачем тебе подрабатывать? Место у тебя неплохое. Презенты получаешь. Чего еще? Сыт, пьян и нос в табаке.
— Если откровенно, собираю монету на машину. Это не роскошь, а средство передвижения.
Он открыл бутылку, протер с профессиональной ловкостью салфеткой горлышко, попросил рюмки.
— Петр Филиппович, возьмите меня на поденную работу, — добивался Эдик.
Он хотел налить коньяку хозяину, но тот накрыл рюмку ладонью, сказав, что предпочитает «Столичную».
— Поденщиков не принимаем, — резко ответил он.
— Тогда приду помогать Толику безвозмездно, на благо отечества. Можно?
