Эгертон Кастл - Школы и мастера фехтования. Благородное искусство владения клинком
Одиночная рапира (spada sola) считалась в лучших фехтовальных школах основой науки о владении оружием, но, так как для завершенного действия, одновременно наступательного и оборонительного, было абсолютно необходимо участие левой руки, рапиру всегда сопровождал кинжал.
За двадцать лет до того, как Савиоло написал свой трактат, баклер или тарч был обычным дополнением к мечу любого дворянина, путешествующего за границей[100], но, когда в моду вошли уколы, от щита отказались в пользу кинжала, который одновременно и выглядел изящнее, и лучше годился для того, чтобы отбивать уколы с любой стороны и закрывать клинок противника.
Во второй части первой книги автор рассуждает о более практическом фехтовании с рапирой и кинжалом.
«Теперь я покажу тебе, как занимать стойку с рапирой и кинжалом, ибо если бы я пожелал сделать хорошего ученика, то сам вложил бы рапиру в одну его руку, а кинжал в другую и поместил бы его туловище подобным же образом, о котором я раньше говорил, рассуждая о бое с одной рапирой. Правую ногу он ставит впереди, острие рапиры убирает на себя, а кинжал держит на расстоянии, согнув слегка правое колено, а пятку правой ноги поставив прямо к середине левой, чтобы он повернул к левой стороне противника на хорошем расстоянии и воспользовался своим преимуществом; а затем я бы сделал стоккату в его живот ниже кинжала, поставив правую ногу чуть ближе к его левой стороне.
Люк. А что тем временем должен делать ученик?
Винсент. Ученик должен отбить ее вниз острием кинжала на левую сторону, а затем нанести стоккату мне в живот под моим кинжалом, а в это время я, отбив ее острием кинжала, слегка отступаю в сторону к его левой руке и делаю имброккату над его кинжалом. Ученик отбивает имброккату своим кинжалом вверх, по кругу переставляя правую ногу к моей левой стороне, и наносит мне имброккату поверх моего кинжала. Тогда я острием кинжала отбиваю ее наружу к моей левой стороне и отвечаю ему стоккатой в живот под кинжалом, шагая по кругу правой ногой к его левой стороне, а он шагает к моей левой стороне правой ногой. В это время я должен уклониться, чтобы спасти лицо и отбить его острие в мою правую сторону, нанеся ему в ответ riversa в голову, и потом отступить правой ногой. В это время он должен шагнуть вперед левой ногой на место моей правой, а кинжал поднять высоко и прямо, повернув руку с мечом так, чтобы его острие целилось мне прямо в живот, и он должен принять riversa на меч и кинжал».
Стоккату и имброккату обычно отбивали кинжалом наружу, то есть на левую сторону.
Имброккату riversa отбивали внутрь, на правую сторону.
Кинжал часто использовали для того, чтобы отбить острие неприятельского клинка в сторону перед тем, как сделать укол в лицо.
«Винсент. Если оба вы в пределах дистанции соблюдаете время, первому, кто совершит укол, угрожает опасность быть убитым или раненым контруколом, особенно если противник будет колоть решительно; но проявишь умение ты, а не другой, тогда сможешь выиграть время и дистанцию, чтобы ударить его и спастись самому…
Некоторые полагают, что могут ударить того, кто ударит их первым, но такие никогда не дрались, либо, если случайно в одном бою им повезло, пусть не думают, что одна ласточка делает весну!..
Если твой враг держит меч близко к себе в открытой стойке, можешь прямо наступать на него и нанести ему punta riversa либо в живот, либо в лицо, с такой быстротой, что твой меч будет наполовину за его кинжалом, прежде чем он сможет отразить, проворно повернув твою руку к левой стороне, так что, отражая его, он скорее подвергнет себя удару в лицо или в живот. И не забудь отступить на полшага правой ногой, а за нею левой.
Если противник принял высокую стойку, можешь сделать обманную стоккату ему в живот, заставив его ответить тебе, затем перемести корпус на его левую сторону. А после его укола переходи на правую, приставляя правую ногу в тот же миг к своей левой и одновременно делая riversa поверх его меча»…
Рис. 55. Вторая стойка Савиоло с рапирой и кинжалом
Против низкой стойки:
«Можешь атаковать его справа, наклонив корпус влево, а затем, получив преимущество, ты должен неожиданно шагнуть левой ногой, полностью повернув свое острие ниже его меча, чтобы оно поднялось к его животу, и резко двигай кинжал как можно ближе к рукоятке его меча: все это вместе с движением тела нужно сделать в один миг».
Еще с рапирой и кинжалом использовалась такая стойка: правая нога впереди, меч у правого бедра, острие на высоте рта, рука с кинжалом примерно на высоте груди слева, острие нацелено в плечо противника. В этой стойке мастер «делает стоккату в середине рапиры, в punta riversa для своего ученика, или между рукой и рапирой, слегка отступая назад правой ногой и приставляя левую, на левую сторону.
Люк. А что тем временем делать ученику?
Винсент. Пока твой мастер наносит укол, не ударяй его кинжалом, но только повернув руку с рапирой, шагай левой ногой к его правой стороне, острие рапиры помести поверх его рапиры и коли вперед, и оно войдет прямо в его живот.
Люк. А что делать мастеру, чтобы спастись?
Винсент. Когда он наносит укол и ты шагаешь к его правой стороне, он с большим проворством отступит назад правой ногой, перемещая корпус назад в поиске твоей рапиры своим кинжалом, и нанесет тебе мандритту в голову.
Люк. И что остается делать мне?
Винсент. Ты шагнешь правой ногой на место, где была правая нога твоего мастера, и нанесешь ему укол в живот или лицо, принимая мандритту на рапиру и кинжал» и т. д. и т. п.
Савиоло придает большую важность положению руки с кинжалом, которое, как он считает, должно быть очень устойчивым, и положению острия, которое должно быть направлено вверх или вниз в зависимости от того, как атаковал противник – снизу вверх или сверху вниз.
Савиоло рекомендует и третью стойку с мечом и кинжалом, она такова: левая нога впереди, рука с кинжалом выставлена далеко вперед на уровне плеча, костяшки пальцев наружу, рука с мечом у правого бедра, острие на уровне кинжала.
Этих нескольких отрывков хватит, чтобы показать, хоть тут и нет ничего оригинального, что Савиоло вполне оправдывал свою славу. Фехтование на рапире, каким бы грубым оно ни показалось современным фехтовальщикам, настолько превосходило старинное фехтование на мечах и щитах и настолько лучше отвечало потребностям дворянина, что первые добившиеся успеха учителя чужеземного искусства неизбежно оказывались в центре внимания в елизаветинском обществе. Причудливость иностранных терминов и философские отступления о том, что до сих пор считалось само собой разумеющимся, то есть о сильных ударах, тогда казались особенно привлекательными.
Для английского здоровяка было нечто удивительное и невиданное в таком описании драчливого щеголя: «О, это – герой хороших манер! Дерется он, как поет песенку – по нотам; соблюдает темп, расстояние, меру. Вздохнуть не даст – раз! два! – а три! уж в твоей груди!.. Прокалыватель шелковых пуговиц! Дуэлист, дуэлист! Барич самой кровной породы! Второго позыва ждать не станет! О, дивное пассадо! Отбивай! Ara!»[101]
Понятия «герой хороших манер», «хвастун, который дерется по правилам арифметики» явно навеяны школой какого-нибудь последователя Каррансы, но «прокалыватель шелковых пуговиц» может относиться только к известному нам случаю, пересказанному в «Краткой заметке о трех итальянских мастерах нападения».
У писателей того периода встречается множество упоминаний Винченцо как модного учителя фехтования; его имя так же было у всех на устах, как имя Анджело лет шестьдесят назад. Следующий отрывок говорит сам за себя:
Держись подальше! Марций подступает,
Кто об одних дуэлях рассуждает,
О контрударах, каверзных пассатах,
О страмазонах и прямых стоккатах,
О переменах с круговой мандриттой,
О карикадах, пунтах, имброккатах.
Кто фехтование не почитает,
Тому он снова уши изнуряет:
Речет о рукоятках и клинках,
Защитах, чужеземных мастерах[102].
Общество охватило повальное увлечение рапирой, и естественно, что утонченные и образованные классы приходили в восторг от научного фехтования. Но иностранные порядки всегда встречали большое сопротивление основной массы английского народа, консервативной, приземленной, предпочитающей сидеть на месте, а не ездить по миру.
«Ну, сэр, – говорит Шэллоу, услышав о том, что француз ловко владеет рапирой, – я бы еще большее мастерство мог показать вам. Теперь вы очень считаетесь с вашими пассадами, эстокадами, не знаю, уж как они там называются. А дело в сердце, мистер Педж, в нем дело, в нем дело! Видывал я такое времечко, что от моего длинного меча вы четверо запрыгали бы у меня, как крысы»[103].
