Эгертон Кастл - Школы и мастера фехтования. Благородное искусство владения клинком
Рис. 52. Рапира. Я. Зютор
Через сорок лет во Франкфурте вышла работа еще одного члена «Братства Святого Марка» и получила большую известность в Германии, несмотря на то что была всего лишь слабым подражанием Мейеру. Хотя Якоб Зютор принадлежал эпохе преуспевающих учений Фабриса, Джиганти и Капо Ферро, фехтование на рапирах в его изложении даже еще дальше от совершенства, чем у Мейера.
Как видно, немцы, следуя примеру Мароццо и Агокки, давали причудливые названия боевым стойкам.
Самыми типичными были следующие:
Oberhut, Underhut, zur rechten oder zur linken (верхняя и нижняя стойки, направо или налево) – по сути, это Ьесса cesa и coda lunga е larga Мароццо.
Eisenport, то же, что cinghiara porta de ferro.
Rechte oder linke Ochs напоминает guardia d'alicorno, стойку единорога Агокки.
Langort, то же, что coda lunga е distesa.
Было и множество других позиций, предваряющих такие удары, как Schedelhau oder Oberhau (удар по черепу или сверху); Schielhau (косой или поперечный удар); Huffthau (удар по бедру), Halsshau (по шее); Handhau, Fusshau, Mittelhau, Doppelhau (удары в руку, ногу, середину и двойной удар); Rundtstreich, Doppelrundtstreich (круговой и двойной круговой удары) и т. п.; а также Dempffhau, вероятно, от dampfen, гасить, приглушать, так сказать, «гаситель».
Рис. 53. Меч ландскнехта, так называемый ланскнетт. Видны главные особенности палаша, принятого в немецкой пехоте XVI века. В бою его использовали в основном так же, как дюсак, – длина лезвия составляла около двух футов
Глава 5
Единственный английский трактат XVI века о владении рапирой, не считая перевода ди Грасси, это «Практика» Винченцо Савиоло, в двух книгах. В первой речь идет о рапире в паре с кинжалом, во второй – о вопросах чести и дуэлях.
Это сочинение, вызвавшее, как видно, жгучую зависть собратьев Савиоло по профессии, в виде «новогоднего подарка» посвящено «достопочтенному и редчайшему, доброму лорду Роберту, графу Эссекскому и Юскому, виконту Херефордскому, лорду Феррерсу Чартли, Буршье и Луэна, шталмейстеру ее величества, кавалеру благороднейшего ордена Подвязки и одному из самых досточтимых личных советников ее высочества».
Савиоло, хотя и в меньшей степени, чем его коллеги-фехтовальщики в Италии и Испании, не удержался от того, чтобы не высказать во вступлении к книге свои взгляды на фехтовальную литературу и оружие в целом и в частности на их взаимное положение и сравнительные заслуги и не помянуть Минерву вместе с другими мифическими и реальными существами, тем временем приятно рассуждая о том, что искусство и практическое владение рапирой и кинжалом «гораздо замечательнее и превосходнее любого другого, принимая во внимание, что человек, в совершенстве владеющий знанием и умением в этом искусстве, даже имея хрупкое сложение и небольшую силу, может одним малым шагом, внезапным поворотом руки, легким наклоном корпуса победить и смирить дерзостно неистовую гордость рослых и крепких людей».
Рис. 54. Стойка Савиоло с одной рапирой
Судя по славе автора и качеству его трактата, этот популярный учитель фехтования был мастером своего дела. У Савиоло «прогрессия», как мы назвали бы его систематически организованные шаги, разработана очень умно, и, как видно, он был знаком с испанскими и итальянскими школами. Действительно, Савиоло хвалился, что «поменял пять или шесть манер фехтования, которым учат разные мастера, и без труда и мучений свел их в одну».
Если при всем том он не слишком продвинулся к более эффективной системе фехтования, то все-таки отличился тем, что смог показать обычную технику, не напуская таинственного тумана в виде чертежей с кругами, хордами и касательными, столь любимых авторами континентальной Европы.
В его книге уроки даны в форме диалогов между мастером Винченцо и учеником Люком, порой философских, иногда практичных, всегда чрезвычайно мудрых и безапелляционных со стороны учителя, но искренних и наивных со стороны ученика.
«Люк. Вы стольким множеством примеров и доводов показали нужность этого достойного искусства, что я поистине ценю и почитаю его очень высоко. Но, заклинаю ради дружбы, скажите, откуда происходит это несогласие, если искусство состоит из прямых или поперечных ударов, уколов, выпадов и тычков». Мастер относит это за счет разнообразия методов и видов оружия и подробно объясняет убеждение старинных учителей, до сих пор разделяемое всеми мастерами, что «истинное основание, на котором можно изучить все относящееся к этому искусству, это одна лишь рапира. Больше того, все доблестные и благородные мужи носят при себе рапиру с острием и двумя лезвиями».
В отличие от мастеров испанской школы Савиоло не считает, что рапиру нужно держать таким образом, чтобы два первых пальца лежали на чаше или гарде.
«Винсент[95]. Что до твоей рапиры, возьми ее так, как считаешь для себя подходящим и удобным; однако ж я посоветую тебе держать ее иначе, особенно с указательным пальцем на рукояти. Ибо если ты будешь так ее держать, то не сможешь дотянуться, чтобы наносить прямые или поперечные удары и уколы. Я посоветую тебе держать большой палец на рукояти [Савиоло имеет в виду крестовину], а указательный палец у края рапиры».
Тем не менее автор не сделал ни малейшей попытки показать на иллюстрирующих текст рисунках ни популярную тогда рукоять, ни хват. Оружие изображено на них в самой условной манере.
Затем возникает проблема стоек, количество которых в то время, как признает Савиоло, было немалым.
«Винсент. Приступая к этому вопросу, я скажу, что, когда учитель берет ученика, он велит ему занять оборонительную стойку. Итак, учитель дает ученику рапиру в руки и велит ему встать, выставив вперед правую ногу, чуть согнутую в колене, но так, чтобы его тело больше опиралось на левую ногу, однако не крепко и неподвижно, как стоят некоторые, как будто их гвоздями прибили к месту, а наготове и настороже, как будто ему вот-вот придется проявить ловкость.
И пусть так они стоят, оба готовые нападать и защищаться. Затем, когда мастер поставил ученика в эту стойку и ученик взял рапиру в руки, пусть он ослабит кисть и держит ее свободно не силой руки, а проворным и гибким сочленением запястья, так чтобы его кисть была как бы свободна от тела и чтобы она находилась прямо против его правого колена. И пусть учитель тоже встанет в ту же стойку и держит свою рапиру против середины рапиры ученика, так чтобы острие нацеливалось в его лицо, а ученик целил острием рапиры в лицо учителя. И пусть их ноги будут друг напротив друга. Тогда мастер пусть приступает к обучению, переставит правую ногу чуть вправо по кругу, переведет рапиру под рапиру ученика и нанесет ему укол в живот.
Люк. А что делать тогда ученику? (Люк явно волнуется.)
Винсент. В ту же минуту ученик должен отступить, соблюдая дистанцию, чуть в сторону правой ногой, а левой последовать за правой, слегка повернув корпус в правую сторону, и уколоть острием рапиры в живот учителя, проворно повернув кисть, так чтобы пальцы смотрели внутрь, в сторону тела, а сочленение запястья находилось снаружи. Таким образом упомянутый ученик научится наносить удар, не будучи задетым. Я всегда советую благородным господам и джентльменам, если они не умеют нанести удар и ранить своего врага, пусть учатся обороняться так, чтобы враг не ранил их самих».
Продолжая урок, Савиоло показывает ученику, как отбивать укол и, выпрямляясь, наносить «поперечный удар» – мандритту – по голове противника. В этот момент ученик должен шагнуть вперед левой ногой и нанести укол – имброккату, переходя в высокую стойку, чтобы встретить удар. Учитель уклоняется от этого укола; в данном случае, очевидно, достаточно лишь небольшого движения.
Так тренировочные бои сменяют друг друга, мастер и ученик переходят вправо и влево, совершают имброккаты и стоккаты и защищаются от них либо левой рукой, либо отступлением назад или вбок, наносят ответные мандритты или нисходящие удары, которые, в свою очередь, останавливают контруколами с высокой оппозицией.
Савиоло сам не постеснялся сказать, что в его методе соединены лучшие принципы разных школ; до сих пор его техника в основном соответствовала итальянской по методу ди Грасси. Однако следующий бой в большей степени испанский.
«Винсент. В то же время, как мастер наносит упомянутую мандритту, ученик должен, не делая ничего иного, повернуть ноги в сторону мастера, чтобы середина его левой ступни находилась у самой пятки правой, и пусть он повернется корпусом в правую сторону, но опирается на левую ногу, и в то же время пусть повернет руку с рапирой наружу для стоккаты или укола, направив острие в живот мастера, поднимет руку и нанесет упомянутую стоккату, но так, чтобы никоим образом не двинуться вперед. Это полуинкартата».
Когда ученик ознакомится с искусством перехода в сторону и научится «весьма проворно колоть в живот мастера», он учится отступать назад в сопровождении riversa в голову нападающего при совершении стоккаты.
