Эгертон Кастл - Школы и мастера фехтования. Благородное искусство владения клинком
Но самую большую ненависть влияние заморских учителей вызывало именно у местных мастеров фехтования, как о том свидетельствует едкая биографическая зарисовка в книге Джорджа Сильвера о Рокко, Савиоло и Джеронимо.
Не сумев победить Савиоло с мечом в руке, Сильвер решил покончить с ним с помощью пера и по всем пунктам разделаться с итальянской школой в своих «Парадоксах защиты», которые, чтобы не отстать от Савиоло, посвятил «достопочтенному и редчайшему, доброму моему лорду Роберту, графу Эссекскому и Юскому» и т. д. и т. п.
«Фехтование в наш век, увлекающийся новомодными нелепицами, подобно нашим модам напоминает хамелеона, который меняет цвета, принимая любой, кроме белого: так фехтование меняет стойки, принимая любые, кроме верной… Искать истинной защиты в неверном орудии – все равно что ловить рыбу на суше, а зайцев в море… А если мы хотим иметь истинную защиту, мы должны искать ее там, где она есть, в коротких мечах и дубинках, полупике, протазанах, копьях или подобных орудиях совершенной длины, а не в длинных мечах, длинных рапирах или кинжалах, годных только на то, чтоб протыкать лягушек… Английские мастера защиты – полезные члены общества, если они преподают старинное английское оружие подобающего для защиты веса и удобной длины, разумея сложение и силы человеческие.
Но рапиру, если судить здраво, не должно ни иметь, ни преподавать, потому что она внушает человеку страх, подвергает его опасности в поединке и делает его слабым и непригодным в войне…
Чтобы доказать это, я написал мои «Парадоксы», отличные, должен сознаться, от образа мыслей наших чужеземных учителей…
Мы, подобно распутным сыновьям, забыли, как достойно отцы наши владели своим оружием, и вожделели, как больные лихорадкой, чужих пороков, присущих итальянским, испанским и французским фехтовальщикам, едва ли помня, что их обезьяньи игрушки не смогли спасти Рим от разграбления Бренном, ни Францию от завоевания Генрихом V.
Эти итальянские фехтовальщики учат нас не обороняться, а нападать.
Они учат людей кромсать друг друга у себя дома и в мирное время, а врагов своих в чужой земле и на войне ранить не могут. Ибо вашей светлости хорошо известно, что, когда войска сходятся в атаке, им не хватает места, чтобы вынуть из ножен свои вертела. А если и вынут, что им делать с этакими вертелами? Могут ли они пронзить вражеские доспехи острием, могут ли сбить с него шлем, ударить под пикой стоккату, риверсу, дритту, страмазон или другое громозвучное слово вроде этих?
Нет, эти игрушки годятся не для мужчин, а для детворы, для отбившихся мальчишек на привале, чтобы резать кур, а не для благородных людей, чтобы воевать с врагами… Они убивают наших друзей в мирное время, а не могут убить наших врагов на войне».
Считая себя человеком, опытным в любой технике владения оружием, Джордж Сильвер советует соотечественникам «беречься от того, как они предаются в руки итальянских учителей, но придерживаться доброго старого оружия. Наши пахари одолели их, как и мастеров защиты в школах и странах, где взялись за школьные трюки и цирковые фокусы, отчего у селян в обычае стало говорить: приведите мне фехтовальщика, и я выбью из него все трюки хорошим прямым ударом, заставлю его позабыть про трюки. Я не говорю ни против мастеров защиты – их следует почитать, – ни против науки – она благородна и, по моему мнению, стоит на втором месте после богословия. И больше того, владение оружием утишает боль, горести и недуги, дает совершенную рассудительность, прогоняет меланхолию и злое тщеславие, дает человеку совершенное дыхание, здоровье и долгую жизнь. К тому же бывает ему самым дружелюбным и удобным спутником и, когда он одинок, имеет при себе только свое оружие, избавляет его от всех страхов.
А что касается такого благородного и сильнейшего народа, как англичане, их добрый нрав всегда очень нежен, надежен и готов защищать и тешить незнакомцев; но чтобы через этот добрый нрав их снова не обманывали чужаки и ложные учителя, я смиренно предостерегаю их, чтобы отныне, прежде чем учиться от тех чему-нибудь, сначала достаточно испытать, таково ли превосходное их умение, как они о том говорят, или нет. Испытание должно быть обязательным и разумным, таким, какому бы я и сам всецело подвергся, если бы мог взять и поехать в их страну, чтобы учить тамошний народ драться. И вот каково это испытание: пусть дерутся таким оружием, которому, как они говорят, научают, по три боя на каждое оружие с тремя из лучших мастеров защиты, и по три боя с тремя неопытными, но отважными людьми, и по три боя с тремя решительными мужами, полупьяными. Если тогда они смогут защититься от этих мастеров защиты и ранить и освободиться от остальных, их следует почитать, любить и разрешить им наставлять, как добрым учителям, из какой бы страны они ни происходили. Но если кто из них потерпит неудачу, тогда они несовершенны в своем занятии, их бой ложен и сами они ложные учителя, обманщики и убийцы и должны понести соответственное наказание, однако худшего наказания им не желаю, чем то, какое они найдут в испытании.
Есть четыре особых признака, свидетельствующие о несовершенстве итальянского боя и о том, что итальянские учителя и авторы книг о защите никогда не достигали совершенства истинного боя.
Первый признак в том, что они редко дерутся у себя в стране без доспехов, обычно надевая латные перчатки и добрую кольчугу. Второй признак в том, что и сами итальянцы, и лучшие их ученики, когда дерутся, получают тяжкие раны, а то и погибают как те, так и эти. Третий признак в том, что ни ученикам своим, ни в книгах о защите они не указывают наилучшей длины оружия, без чего невозможно надежно драться против наилучшей длины. Ибо если оружие слишком коротко, то время слишком длинно, а расстояние слишком широко для обороны, а если оружие слишком длинно, то это тем опаснее для жизни при любом скрещивании[104], случайном либо по умению, поскольку из-за чрезмерной длины рапиры скрещивание нельзя разорвать в должное время, а только отступлением назад. Но отступление всегда дольше, чем время движения руки, поэтому каждый должен выбирать оружие согласно своему росту…
Четвертый признак в том, что крестовины их рапир плохо годятся, чтобы правильно защищать их руки и правильно вести бой лицом к лицу, без которого всякий бой несовершенен».
Во многом, что касается принципов фехтования, Сильвер далеко опередил свой век. Видимо, он впервые четко изложил, почему необходимо соразмерять длину оружия с длиной руки, и указал, что вес популярного тогда оружия слишком велик и не позволял дерущимся «нападать и защищаться в должное время, и по этим причинам многие смельчаки лишились жизни».
О НЕВЕРНЫХ РЕШЕНИЯХ И ПУСТЫХ МНЕНИЯХ РАПИРИСТОВ И ПРОИСХОДЯЩЕЙ ИЗ ТОГО ОПАСНОСТИ ДЛЯ ЖИЗНИ«Есть один великий вопрос, особенно среди рапиристов, – кто обладает преимуществом, тот, кто колет, или тот, кто защищается?
Итак, когда дерутся двое, одинаково считающих, что преимущество у того, кто колет, они прибегают ко всевозможным уловкам, чтобы нанести первый укол. К примеру, два капитана в Саутгемптоне, ожидая погрузки на банке, повздорили, обнажили рапиры и тут же, будучи безрассудны, смелы и решительны, как это называется, со всей силой и быстротой бросились с рапирами друг на друга, и оба были убиты.
А ежели встретятся двое, кто придерживается противоположных мнений, и станут драться, вы увидите меж ними очень мирный бой, ибо на самом деле они думают, что тот, кто уколет первым, рискует жизнью, поэтому со всею быстротой становятся в защитную стойку или в стоккату, самую надежную стойку, по словам Винченцо, и после того, стоя в безопасности, будут говорить друг другу: «Коли, если посмеешь». – «Бей или коли, если не боишься за жизнь», – говорит другой. Такие два хитрых господина, долго простояв в этой достойной защите, расходятся с миром, как по старинной пословице: хорошо спится в целой шкуре!..
Из этого я заключаю, что истина может удовольствовать и тех и других, что нет ни верного преимущества, ни недостатка у того, кто бьет, или колет, или выжидает, но преимущество у того, кто отвоюет место верным шагом, расстоянием и временем, и вот каков мой вывод».
По мнению мастера Сильвера, «причина того, что многие бывают убиты и многие тяжело ранены в бою на длинных рапирах, не в их опасных уколах или хитрости итальянского боя, а в длине и неудобстве этого оружия». Кроме того, если мы рассмотрим два разных метода, когда «в бою на рапирах один бежит, а другой стоит, то преимущество у бегущего».
ОБ ИСПАНСКОМ БОЕ НА РАПИРАХ«Сейчас испанцы считаются лучшими рапиристами, чем итальянцы, французы, высокие немцы или жители любой страны, потому что свою фехтовальную манеру основывают на стольких замысловатых трюках, что и за целую жизнь их трудно выучить, а если они в бою пропустят хоть один из них, самый мелкий, то тем подвергнут свою жизнь опасности. Но испанцы в бою, и благополучно защищая себя, и угрожая врагу, должны выучить лишь одну уловку и две защиты, в которых даже неопытный человек очень скоро достигнет совершенства.
