Роман Бабаян - Территория войны. Кругосветный репортаж из горячих точек
Рядом были стойки других авиакомпаний, я стал подходить к каждой из них и везде слышал одно и то же: «Мы туда не летаем».
Настроение у меня испортилось мгновенно. Получается, мы прилетели в Сантьяго зря? То есть родная телекомпания потратила бешеные деньги на нашу командировку, мы целые сутки проболтались в небе, и вот теперь оказывается, что туда никто не летает. И главное в этой ситуации то, что от тебя уже ничего не зависит, просто на острова из Сантьяго никто не летает!
Приехали в отель злые. Быстро разместились и отправились в наше посольство. Но и там, когда услышали, куда нам надо, только руками развели — никогда не слышали, чтобы из Чили кто-то летал на Фолкленды. Мы говорим:
— Но такого же не может быть! Ведь как-то люди туда добираются?
Отправились в Центр российско-чилийской дружбы. Там работали в ту пору мировые мужики, их уже предупредили о нашем приезде из посольства. Они тоже были крайне удивлены — они в первый раз встретились с сумасшедшими, которым во что бы то ни стало надо добраться до Мальвин.
Из Центра стали звонить всем своим чилийским знакомым. Наконец удалось собрать кое-какую информацию, которая никак не могла нас обрадовать и утешить. Оказывается, постоянного транспортного сообщения с Фолклендами-Мальвинами не существует. Время от времени туда направляются суда, которые осуществляют завоз всего необходимого для жителей — продовольствия, горючего, техники и тому подобное. Точно так же, как это происходит на российском Севере. Так называемый северный завоз.
— Ладно, — говорю, — мы согласны. Суда так суда, корабли так корабли, хоть северные олени. Как кораблями добраться? С кем надо договориться? Где надо сесть на корабль? Где купить билеты, если они вообще существуют?
Одним словом, вопросов было больше, чем ответов. Начали все это выяснять. Оказалось, что и с морским путём всё не так просто. Корабли из Чили идут туда полтора месяца — сорок пять дней. Почему так долго? Да потому что они по пути заходят на все острова вокруг Южноамериканского материка. Да и сами Фолкленды-Мальвины насчитывают два крупных и двести двадцать мелких островов — суда их все тоже обходят.
Я сказал, что если сейчас позвоню в Москву и скажу, что должен целых полтора месяца мотаться по океану на каком-то корабле только для того, чтобы просто добраться до Порта-Стэнли, меня не поймут. Слишком дорогим удовольствием для телекомпании окажется это длительное морское путешествие.
Одни над океаном
Поиски пути на таинственные острова продолжались. Россияне звонили чилийцам, с которыми подружились во время работы в Центре, те обращались к своим знакомым, включая министров. Уже через несколько часов информация появилась. Но от неё нам легче не стало. Оказывается, добраться до Фолклендов можно только одним путём — из Лондона! Там, под британской столицей, есть военная база, с которой раз в месяц вылетает военно-транспортный самолет и за восемнадцать часов беспосадочного перелета долетает до Порта-Стэнли.
Что делать? Звоню нашему собственному корреспонденту в Лондоне Сергею Брилеву. Объясняю ситуацию — попали в «засаду», сидим в Сантьяго и не можем добраться до Фолклендских островов, которые принадлежат Британии. Нам предлагают лететь туда единственно возможным путём — через Лондон. Попросил выяснить ситуацию с британской стороны, как туда можно добраться из Чили?
Часа через два Сергей мне перезвонил. Сказал, что выяснил, как туда попасть. Я говорю:
— Только насчёт базы под Лондоном не рассказывай. Мы о ней уже знаем. До неё из Сантьяго далековато, и поэтому этот вариант нам не подходит.
Оказалось, что есть ещё один путь. Из города Пунта-Аренас. Это самая южная точка материка Южная Америка, город на берегу Магелланова пролива!!! Дальше только Антарктида!!! Но именно оттуда в Порт-Стэнли летает один четырнадцатиместный самолёт. Все эти данные наш коллега сбросил факсом, чтобы мы ничего не перепутали — этот листок с текстом я до сих пор храню как память.
Билеты до Пунта-Аренас купили без проблем — «ЛАН Чили» туда летали.
Вечером этого же дня вылетели в этот город. Кстати, в Пунта-Аренас мы полетели уже не вдвоём, а втроём. В Центре чилийско-российской дружбы мы познакомились с одним жителем Сантьяго, и он так нам понравился, что мы уговорили его полететь с нами — всё-таки хотелось на всякий случай иметь рядом с собой человека, знавшего местную специфику.
Звали его Хайме Кехеле. Совершенно уникальный человек — выпускник Московской консерватории, флейтист-виртуоз. В Сантьяго у него была семья — жена и две дочери. Играл в национальных оркестрах Великобритании, Франции и Колумбии. А когда приехал в Чили, на свою Родину, то столкнулся с невозможностью устроиться на работу по специальности. Никуда не брали — и лишь по одной причине: из-за того, что учился в Советском Союзе. Однажды ему чудом удалось выступить на одном из концертов, после которого к нему подошёл… сам Аугусто Пиночет, похлопал по плечу и сказал:
— Играешь ты прекрасно, несмотря на то, что учился у этих русских.
Но и признание диктатора не облегчило жизнь Хайме. Много лет этот замечательный музыкант был вынужден как-то выживать — продавать вместе с родственниками жены подержанные автомобили, заниматься еще какой-то ерундой. И вдруг — случайно, на какой-то музыкальной тусовке, он познакомился с младшей дочерью всё того же Аугусто Пиночета, которая также была музыкантом, преподавателем Чилийской национальной консерватории. И она поспособствовала тому, чтобы он смог получить несколько часов преподавания в консерватории.
И вот этот человек, занятый заботами о своей семье и находящийся в непростом материальном положении, едва познакомившись с нами в Центре российско-чилийской дружбы и услышав предложение отправиться на Фолкленды-Мальвины… согласился! Позвонил жене и сказал:
— Марисабель, привези мне тёплую куртку и зимние ботинки, я лечу на Мальвинские острова. Там сейчас холодно!
Супруга приехала в кафе, где мы в тот момент сидели, перекусывая перед поездкой в аэропорт (билеты в Пунта-Аренас были уже в кармане). Тёплые вещи она привезла, но при этом стала высказывать мужу претензии:
— Куда ты собрался, ты сошёл с ума, это же край земли, вспомни о детях!
Но доводы дамы не возымели действия, и отважный флейтист полетел вместе с нами, российскими журналистами, едва успев с нами познакомиться, на край земли.
Прилетев в Пунта-Аренас, мы увидели аэропорт, напоминающий, скорее, какой-то пункт обслуживания сельскохозяйственной авиации в колхозе советского времени. Терминал аэропорта бы похож на обыкновенный сарай длиной сто пятьдесят — двести метров. При этом людей — никого, кроме нас. Рейсы туда были очень редкими, и служащие примерно через полчаса после встречи очередного самолёта попросту расходились. Так же как и местные таксисты, перевозившие прилетевших пассажиров до города.
В терминале были стойки с указанием названий авиакомпаний, но они были больше похожи на прилавки деревенского рынка — деревянные, поцарапанные, словом, захолустье, глухая провинция.
Хотя при этом должен заметить, что сам по себе Пунта-Аренас — самый южный город Земли с населением более ста сорока тысяч человек — представляет немалый интерес для любителей истории и путешествий. До открытия Панамского канала город процветал в силу своего расположения у Магелланова пролива, через который осуществлялась торговля и связь с Атлантическим океаном. Сегодня же, в XXI веке, Пунта-Аренас живет в основном за счет туризма. Туристическая инфраструктура представлена здесь на вполне достойном уровне — любители экзотики теперь охотно его посещают. Тогда же, в 1997 году, там была глушь.
В своём письме, переданном по факсу, Сергей Брилев указал название авиакомпании, чей маленький самолёт летает на острова. Компания называлась «Атлас».
Но где искать эту авиакомпанию — непонятно. В аэропорту никого нет. На улице тоже пусто. Я решил внимательно осмотреть все стойки регистрации в зале аэропорта и на одном из этих деревянных прилавков вдруг увидел маленькую табличку с надписью: «Атлас»! То, что мы искали. На табличке был указан номер мобильного телефона и имя — причём имя явно славянское, то ли сербское, то ли хорватское. Что-то типа Иван Йовович. Причём написано всё это было от руки на деревянной дощечке с облупившейся краской, будто на каком-то киоске.
Я набрал номер — трубку взяли, значит, нам снова повезло. Я поздоровался по сербско-хорватски, сказал, что я «русски новинар», то есть российский журналист. Объяснил (также на сербско-хорватском), с какой целью мы оказались в Пунта-Аренас, что нам нужно на Мальвины. Последовала пауза — видно, мой телефонный собеседник был сильно удивлён. Потом ответил — тоже на сербско-хорватском. Подтвердил, что долететь можно только на его самолете, потому что кроме него туда больше никто не летает.
