Николай Гоголь - Письма 1842-1845 годов
Мне повелено медициной до Гастейна пить воды в Гомбурге для удаления геморроидальных, печеночных и всяких засорений, на которые, по приговору медиков, следует предварительно подействовать Гомбургом, после чего Гастейн, действующий благодетельно на всякие нервические расслабления, может оказать мне значительную пользу. В Гомбурге я должен пробыть не более трех недель. Стало быть, чрез месяц времени я уже полагаю быть в Гастейне. Рассчитывайте вашим ответом и соображайтесь, адресовать ли мне во Франкфурт или же прямо в Гастейн, в Австрийский Тироль. Впрочем, Жуковский перешлет мне письмо из Франкфурта. Если ж вы едете, то дайте мне знать, да приищу для вас квартиру. Ибо в Гастейне помещений немного, и места нужно захватывать. На тесноту не пеняйте и помышляйте о том вперед, что вы не будете помещены на большую ногу. Итак, усердно помолясь богу, с молебнем в дорогу! О деньгах не говорю ничего, ибо, как сами знаете, я их считаю за самую последнюю вещь. Займите [займите их] у первого попавшегося и для себя и для Аркадия Осиповича. А не то — и я вам найду даже случай доставить деньги, если их окажется потом недостаточно.
Весь ваш Г.
На обороте: S-t Pétersbourg. Russie.
Ее превосходительству Александре Осиповне Смирновой.
В С. П. Бурге. На Мойке, близ Синего мосту, в собственном доме.
Л. К. ВЬЕЛЬГОРСКОЙ
Мая 17 <н. ст. 1845>. Франк<фурт>
Сейчас только, приехавши на одну минуту к Жуковскому во Франкфурт, нашел у него ваше письмо. Так как я уезжаю опять назад в Гомбург, где лечусь и пью воды, то и поручил ему исполнить вашу просьбу относительно письма. Вы, вероятно, получите его поздно (если только оно находится в посольстве), потому что и ваше письмо, писанное вами от 11-го мая, получено здесь только 16-го, сегодня же семнадцатое.
О себе скажу, что здоровье мое плохо; в Гомбурге пробуду три недели и потом еду в Гастейн. Благодарю вас за ваше, а Анну Миха<й>ловну за ее письмо. Рад душевно, что вам в Париже весело, и что веселость, [именно веселость] а не что другое, замедляет отъезд. Спешить вам, точно, незачем, на воды вам никуда не нужно, в Петербург рано, а потому, не торопясь, вы можете всё высмотреть. Глядите, наслаждайтесь и даже восхищайтесь, но не давайте большой цены всякому дыму похвал и не считайте за слишком важное дело известность. Она худой пашпорт не только на том свете, но даже и на этом. В прошлом письме вашем послышался [был] мне вздох по этой известности: [[Пои<стине>] И самый из известнейших известностей в мире еще] храни вас бог от этого! Если бы я узнал, что вы меня полюбили несколько более ради бедной известности моей, не показался бы я вам и на глаза никогда; теперь же не без удовольствия помышляю, что покажусь вам на глаза, хотя и больной, хворый. Итак, распоряжайтесь с вашим отъездом так, чтобы хоть два дни нам с вами увидаться и провести вместе.
Весь ваш Г.
На обороте: Paris.
Son excellence madame la c-tesse Wielhorsky.
Paris. Place Vendôme, 6.
В. А ЖУКОВСКОМУ
Вторник. <20 мая н. ст. 1845. Гомбург>
Не постигая, что делать с присланным вами письмом, посылаю его к вам. Таковой Лазаревой я отнюдь не знаю и не могу постигнуть, зачем приписано внизу: «bei G. Gogol». Лучше бы всего узнать в полиции; может быть, точно такая Лазарева существует во Франкфурте. Если же его отдать вновь на почту, то, я думаю, вряд ли она, бедная, его получит. Знаете ли, что ваше письмо я получил только сегодня? Ибо оно успело уже вновь побывать во Франкфурте за неотысканием меня, тогда как я отправил свой адрес и в полицию, и в здешний кургаус. Но почтовый чиновник, случившийся во время приема писем, так был уверен в том, что он знает всех живущих в Гомбурге, что даже одному дни не позволил письму остаться на почте и обратил того же часу вспять. А потому вот вам мой адрес: Kissileffstrasse, maison Deiainger. В Гомбурге ни души знакомой, так что тоска разбирает. В четверг буду у вас обедать.
На обороте: Son excellence monsieur de Joukowsky.
Francfort s/M. Saxsenhausen. Salzwedelsgarten vor dem Schaumeinthor.
П. А. ПЛЕТНЕВУ
Франкф<урт>. Мая 24 <н. ст. 1845>
Уведомляю тебя только о том, что я сильно болен, и только одному богу возможно излечить меня. Письмо, однако же, к Уварову я написал и отправил его Смирновой для передачи или ему, или тебе. Если можно, [Если возь<мешь>] возьми за первый год деньги и перешли на всякий случай к Жуковскому. От него я получу их в минуту надобности повсюду. Больше невмочь писать, прощай. Будь здоров, и бог да хранит тебя.
Твой Гоголь.
На обороте: S-t Pétersbourg. Russie.
Его превосходительству г. ректору СПбургского имп. университета Петру Александровичу Плетневу.
В П. Бург. В университет.
И. И. БАЗАРОВУ
<Весна 1845. Франкфурт.>
Приезжайте ко мне причастить меня, я умираю.
А О. СМИРНОВОЙ
Гомбург. Июнь 4 <н. ст. 1845>
Друг мой добрый и прекрасный, ваше письмо от 12 мною получено. Что его читали не глаза мои, а читало сердце, о том нечего и говорить; что всякое из страданий ваших почувствовано самой глубиной того же сердца, [самим сердцем души] о том также нечего говорить. Год этот всем труден, и не без особенных намерений промысла вышнего он проходит почти для всех во скорби душевной. Напрасно вы также думаете, что я выше всего того, что [выше всего, что есть] принадлежит слабейшему человеку, что нашел тайну побеждать страдания и живу в одном боге. Увы! даже и в первых я ничтожен, не говоря уже о последнем. Жить в боге значит уже жить вне самого тела, а это [этого] невозможно на земле, ибо тело с нами. Я даже не в силах выносить покорно моих болезненных страданий, вот уже скоро полгода нахожусь в беспрерывной борьбе с моими недугами и с немощью моего духа взять власть над своим болезненным телом. Не страдая теперь ни одной душевной болезнью, происходящею от моих отношений и положений к людям (впрочем, может быть, только так это мне кажется и нашептывает [говорит] так гордость моя), я страдаю весь душою от страданий моего тела, и душа изнывает вся от страшной хандры, которую приносит болезнь, бьется с ней и выбивается из сил биться. Я, верно, исхудал не меньше вашего, и вы бы ужаснулись, меня увидев. И ни души не было около меня в продолжение самых трудных минут, тогда как всякая душа человеческая была бы подарком, и всякий страждущий, вызвавши меня на помощь себе, сим самым, [В подлиннике: самим] может быть, исцелил бы хотя на время дух мой. Здоровье мое с каждым часом хуже и хуже. Воды Гомбурга действуют дурно, и этому помогает, может быть, опасное положение совершенного одиночества. Всякое занятие умственное невозможно и усиливает хандру, а всякое другое занятие — не занятие, [тоже не занятие] а потому также усиливает хандру. — Изнуренье сил совершенное. Вот вам мое состояние. Мне казалось бы, что встреча наша была бы нужна с вами, если богу угодно будет продлить до того времени мою жизнь. Мне казалось, что воды Гастейна вам помогли бы больше всего, и если бы вы решились хотя с одним Аркадием Осиповичем отправиться в Гастейн, оставивши детей с м<исс> Овербек в селе Спасском, то это было бы не дорого. Из Москвы вы отправились бы прямо в Гастейн на Вену [прямо на Вену] в легком экипаже. Вы спрашиваете, как познакомиться со стариком Аксаковым. Приехавши в Москву, пошлите прямо за ним, чтобы он приехал к вам. Скажите, что это мое желание. Отыщите также старушку Шереметьеву; скажите [скажите ей] также, что я велел вам с нею познакомиться. В минуты трудные она вам будет очень полезна. Навестите также Языкова. Он без ног, а пото<му> к вам не в состоянии приехать. Прочих всех можете увидеть у Хомякова, который даст [сделает] для вас вечер и на нем покажет вам всех. Когда вам слишком будет трудно и грусть ваша будет велика, не забудьте взять сочинения св. Димитрия Ростовского (в 5 томах) и в первом томе прочитайте (помолившись прежде крепко богу) разговор между утешающим и скорбящим и не один раз потом его перечитывайте. Вот всё, что могу вам посоветовать, изнывая и скорбя сам. Затем обнимаю вас всей мыслию души моей.
Весь Ваш Г.
Если будет вам не в труд, то купите для меня книги:
1) «О небесной иерархии» Дионисия Ареопагита, в одном томе.
2) «О церковном священноначалии», его же, Дионисия Ареопагита, также в одном томе.
3) «Изъяснен<ие> литургии», недавно вышедшее, священн<ика> Нортова и
4) книга совершенно мирская, на днях [ед<ва>] вышедшая, что-то вроде «Петербургских сцен», Некрасова, которую очень хвалят и которую бы мне хотелось прочесть.
Письма для большей верности адресуйте по-прежнему к Жуковскому; он их мне перешлет. Книги же нужно будет [нужно будет дост<авить>] уже прямо в Гастейн. Затем прошу вас о том же, о чем вы меня просите: молитесь обо мне; здоровье мое очень плохо. Молюсь и я об вас, сколько в силах то при нынешнем бессилии моем. [то делать при моих болезненных силах]
