Эдик Штейнберг - Материалы биографии
Эдик Штейнберг - Материалы биографии краткое содержание
Эдик Штейнберг
Материалы биографии
Смерть – это любовь, это память
Эдик ШтейнбергВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Пояснительная записка от составителя сборника материалов о жизни и творчестве Эдуарда Аркадьевича Штейнберга (03.03.1937–28.03.2012) его жены и друга Галины Иосифовны Маневич
Слова из письма одного из авторов, вошедших в эту книгу, послужили для меня дополнительным подтверждением необходимости ее создания: «Дорогие Эдик и Галя… Про искусство Эдика написаны столь удивительные, столь блестящие работы уникальных людей – я имею в виду прежде всего Е. Шифферса, – что трудно даже отдаленно приблизиться к их глубине. И высказывания самого Эдика, такие искренние, такие цельные, такие талантливые, что неизбежно словеса простых историков и критиков выглядят блеклыми тенями истинных слов. Так что не обессудьте… С искренним почитанием, Саша Шатских. 8 мая 2009 г. Нью-Йорк».
Если для написания статьи Саше Шатских, как она свидетельствовала в этом письме, потребовалось пребывание в ауре работ Эдика, то теперь, после его смерти, для осмысления вектора его творческого пути и для непосредственного обновления восприятия всего, созданного им, необходима аура многожанровых и разностилевых текстов, составивших эту книгу. Тем более что при жизни Эдик Штейнберг никогда не был ни комментатором, ни аналитиком, ни протагонистом своих творений, иронично заявляя, что он «не лектор», смиренно ожидающий «провиденциального собеседника». Однако в Эдике всегда жила обжигающая его озабоченность судьбами России, русской культуры с ее «тайной свободой» и метафизикой духа. Об этом с жаром твердил он до последних своих дней.
Отсюда и задача этого сборника: постараться представить яркую, многогранную, своеобразную личность Эдика во всей ее полноте, ибо его органическая одаренность, полученная в наследство от отца (замечательного поэта и переводчика Аркадия Акимовича Штейнберга), каждый раз особым образом преломлялась в жизни. Без всяких волевых усилий, а лишь в силу своего большого творческого дара Эдик сам становился центром притяжения, а дом наш превращался в некое важное, духовно насыщенное пространство, куда тянулись люди. Наша жизнь на «Аэропорте», затем на Пушкинской, 17‐ти летняя – в далекой от Москвы (700 километров) деревне Погорелке делалась культурно-нравственными явлениями, оттеняющими друг друга. Подобное произошло и в Париже, куда Эдик был приглашен для работы в самом начале перестройки галереей «Клод Бернар», и в Тарусе, сменившей Погорелку. Между этими двумя географическими пунктами продолжались жизнь и творчество Эдика на протяжении последних 25 лет.
Включенные в эту книгу тексты русских и зарубежных авторов позволяют не только ощутить неповторимость личности художника, но и передать дух, атмосферу, напряжение времени, в котором он существовал – начиная с детства (сына «врага народа») и кончая смертью в парижском хосписе и похоронами на тарусском кладбище.
Первая часть сборника – «Голос художника: монологи и диалоги» – представляет письменные и устные высказывания самого Эдика: это небольшие эссе, письма, интервью. В них высказано творческое кредо художника, осмысление им путей и судеб русской культуры, а также собственный экзистенциальный опыт, через который просвечивает время.
Эту часть предваряет биографический очерк о творчестве Э. Штейнберга, написанный мной, сорок шесть лет жившей рядом с художником и пытавшейся разделить его судьбу.
Вторая часть – «Контекст биографии» – состоит из сохранившихся в моем архиве, адресованных Эдику и ранее не публиковавшихся писем: из ссылки – от отца; из эмиграции – от Вал. Воробьева, М. Гробмана, Б. Шрагина; из поверженной Праги – от И. Халупецкого и В. Пивоварова.
Немалую долю этой эпистолярии составляет внутренняя российская переписка: писали друзья – Е. Шифферс, В. Янкилевский, Б. Лисицкий из Новосибирска, Ф. Светов из алтайской ссылки; жители Погорелки, в которой мы провели почти 20 лет и которой был посвящен знаменитый цикл живописных и гуашных работ Эдика.
И, наконец, это письма от друзей из постперестроечной Москвы в Париж и письма новых наших парижских знакомых – художников, поэтов, а также журналистов и дипломатов, некогда работавших в России, таких как Вальтер Зигль (посол Австрии) или Бергхард Кюпперс (многолетний представитель газеты Sueddeutsche Zeitung), или Вольфганг Шлотт (поэт, специалист по творчеству О. Мандельштама, один из главных кураторов по изучению неофициальной культуры в Бременском архиве) и т.д.
Третья часть – «Память» – представляет материалы, написанные после смерти Эдика Штейнберга: воспоминания, некрологи и письма ко мне с выражениями соболезнования. Большая часть из этих писем от уже названных корреспондентов Эдика или авторов статей о нем, а также от друзей, с которыми не было причин переписываться при его жизни: И. Кабакова, Б. Жутовского, Г. Кизевальтера, В. Башлыкова, Ю. Коваленко, В. Голышева, А. Аккермана и т.д. Открывается эта часть моими воспоминаниями о последних месяцах жизни мужа, героически переносившего свою болезнь.
В «Приложение» предполагалось включить статьи о творчестве Э. Штейнберга, как переведенные и опубликованные по-русски (но в каталожных изданиях и потому мало известные широкой публике), так и существующие в оригиналах на немецком, французском и польском языках и здесь впервые напечатанные в русском переводе. Укажу лишь некоторых из их авторов: богослов Е. Шифферс; искусствоведы – С. Кусков. В. Пацюков, Е. Барабанов, А. Боровский, Б. Гройс; художники – В. Янкилевский, В. Пивоваров; западные исследователи – Х. – П. Ризе, Ж. – К. Маркадэ, Б. Ковальская, Д. Фернандес, Х. Гюнтер, Р. – П. Тюрин, К. Беелитц. Но из-за превышения возможного объёма издания пришлось от этого намерения отказаться и оставить лишь заявку на неосуществившийся замысел документального фильма «Белый квадрат».
Слова Эдика, сказанные им новому французскому другу Жилю Бастианелли о том, что для нас, русских, «смерть – это любовь, это память», некоторым образом материализовались в этой книге. Она стала эхом любви, которую по-рыцарски пронес через свою судьбу Эдик Штейнберг, всегда памятуя о «Свете Невечернем».
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ОЧЕРК БИОГРАФИИ
В период хрущевской «оттепели» – в конце 1950-х и самом начале 1960-х годов – в Москве возникли немногочисленные семейно-дружеские союзы художников, связанные не столько единством эстетической позиции, сколько экзистенциально выбранным способом существования. Были и одинокие персоналисты, которые блюли свою независимость от тех или иных творческих и дружеских пристрастий. Этих полунищих и одержимых чудаков объединяло одно – радикальное неприятие социально-политической лжи и нормативной эстетики 1930–1950-х годов. Такое бытование художников и поэтов в искусстве именовалось «подпольным».
Эдика Штейнберга, скорее всего, можно причислить к представителям младшего поколения одиночек-персоналистов, хотя истоки своего творчества он связывает с Тарусой, с домом отца, Аркадия Акимовича Штейнберга.
Аркадий Штейнберг – поэт, переводчик, выпускник ВХУТЕМАСа. Он прошел адовы круги войны и сталинских лагерей, при этом сохранил до конца дней дар ощущения великого смысла жизни. Эпическое восприятие мира природы входило в стихию его поэтического языка, пронизывало пространство его неоромантических полотен и эхом отзывалось в его переводах Джона Мильтона и Ван Вэя. Большую часть жизни Аркадий Акимович проводил на природе, черпая в ней силы. И умер он на реке, сидя в лодке. Все оригинальное поэтическое наследие А. Штейнберга начало появляться в печати только после его смерти, в период перестройки.
Мать Эдика Штейнберга – Валентина Георгиевна Алоничева-Штейнберг – родом из ортодоксальной православной семьи, экономист, в одиночестве растила двоих сыновей. В ее смиренной и жертвенной жизни проглядывают классические черты характера русских женщин.
Эдуард Штейнберг родился 3 марта 1937 года в Москве. 1937-й – не только год его рождения, но и год, когда впервые был арестован его отец. Трагические приметы времени предопределили его судьбу. Психологический комплекс сына «врага народа» способствовал раннему депрессивно-неосознанному взрослению подростка и его переходу в иную социальную среду.
Мир творчества открылся сознанию Эдика вместе с возвращением из лагеря отца. Аркадий Акимович, не имея возможности жить в Москве, поселился в маленьком городе Тарусе на реке Оке, в 130 километрах от столицы, и забрал к себе сына.
Красота среднеокского пейзажа привлекала к себе внимание художников еще на заре века. Долгие годы провел здесь Василий Дмитриевич Поленов. В Тарусе прошло детство Марины Цветаевой. О Тарусе написал философские, трагически-безнадежные стихи Николай Заболоцкий. Здесь, вернувшись из ссылок и лагерей, жили Надежда Яковлевна Мандельштам и дочь Марины Цветаевой, Ариадна Сергеевна Эфрон. Здесь же впервые зазвучала и воскресшая из небытия поэзия Мандельштама и Цветаевой. Естественно, что в пору «оттепели» этот город стал центром притяжения для молодых художников и поэтов. Одним из учителей, наставляющих юных паломников, был Аркадий Акимович Штейнберг. Так в Тарусе скрестились два поколения русской культуры – прошлой, чудом уцелевшей, и новой, нарождающейся.
