Георгий Осипов - «Все объекты разбомбили мы дотла!» Летчик-бомбардировщик вспоминает
Командир звена Архангельский, выше среднего роста, атлетического телосложения, спокойный и неспешный в движениях, внимательно изучает обстановку на карте и объекты разведки. Брови сдвинуты, образовав складку на переносице. Густые каштановые волосы лихим чубом падают на правую сторону высокого лба. Глаза темно-карие, холодные, глубоко посаженные. Ему двадцать два года, но выглядит он несколько старше. Решительный взгляд. Говорит сдержанно, со следами уральского акцента. Во время Курской битвы его приняли в члены партии. Когда Архангельского назначили командиром звена, он сплотил вокруг себя коллектив летного и технического состава и, вместе с летчиком Муратовым, сцементировал и укрепил вторую эскадрилью. С летчиками, штурманами и стрелками своего звена он систематически отрабатывал тактику отражения атак истребителей и не упускал случая напасть на вражеские самолеты и атаковать их.
Его штурман Виталий Дмитриевич Извеков, стройный, даже сидя, находится в непрерывном движении. Светлосерые живые глаза лучатся неистощимой энергией. С командиром экипажа они одногодки. Прокладывая на карте маршрут, Извеков все время рассуждает, производит расчеты, оценивает обстановку и объекты разведки. Среди летного состава Извеков заслуженно пользуется славой отважного разведчика. Из ста пятнадцати боевых вылетов, выполненных им, более пятидесяти совершено на воздушную разведку. После сквозного ранения в грудь летом 1942 года под Волчанском Извеков вернулся в строй и зимой 1942/43 года вел разведку войск, коммуникаций и аэродромов противника. В первой половине февраля 1943 года воздушной разведкой аэродромов Сталино, Ворошиловград, Славянок и Дебальцево Извеков помог вскрыть в Донбассе крупную группировку фашистской авиации, изготовившейся для поддержки наступления вражеских войск. Попутно с разведкой он наносил снайперские бомбардировочные удары, уничтожив 28 декабря 1942 года железнодорожный эшелон противника на перегоне Каменск — Миллерово[186].
По готовности экипаж Архангельского отправился к самолету и начал готовиться к вылету. Усевшись в кабину, Архангельский подал команду:
— От винтов!
— Есть от винтов! — четко козырнул командиру механик Хисамов Ш. К.
Процесс запуска двигателей, руления и пилотирования самолета вызывал у Архангельского радость. Он гордился тем, что Родина доверила ему такой сложный и могучий самолет для нанесения ударов по фашистам. Взмах флажка стартера, и бомбардировщик начал разбег. Когда на разбеге, по мере нарастания скорости, крылья самолета налились силой, Архангельский неуловимым движением оторвал его от земли и устремился на боевое задание.
Разведка оказалась трудной. Среди разрывов снарядов зенитной артиллерии и атак истребителей Архангельский провел самолет со своим экипажем по всему маршруту так, чтобы добыть разведывательные данные и уберечь самолет и экипаж от бесчисленных опасностей, подстерегавших его от взлета до посадки. Зарулив на стоянку и выключив моторы, Архангельский не спеша сошел с крыла по заботливо приставленной механиком стремянке. Потягиваясь, чтобы размять затекшее в кабине тело, он глубоко вдыхал запахи осенней травы и думал о докладе по результатам разведки и добытым данным начальнику штаба.
Стороженко сам появился у самолета на автомашине, развернул толстую тетрадь и начал опрос летчика и штурмана. Архангельский доложил, что все задание выполнено, за исключением фотографирования аэродрома в Чернигове, на подходе к которому их самолет был атакован двумя истребителями Ме-109. В воздушном бою стрелок-радист Степурин М. М. и воздушный стрелок Аксенович И. И. отбили атаки истребителей, но хвостовая часть самолета была повреждена двумя снарядами истребителей.
В девять часов взлетел на разведку экипаж летчика старшего лейтенанта Николая Дмитриевича Плахова со штурманом старшим лейтенантом Миродяном. Они прибыли к нам на пополнение в начале июня 1943 года, но за три месяца зарекомендовали себя смелыми, тактически грамотными, настойчивыми и искусными разведчиками. В десять часов Плахов доложил по радио, что задание выполнил и возвращается. Затем от экипажа поступило сообщение на командный пункт о том, что в районе Конотопа их самолет атакован двумя истребителями ФВ-190 и загорелся. После нам сообщили, что горящий самолет Плахова был снова атакован истребителями над расположением наших наземных войск. В результате самолет перешел в пикирование и весь экипаж героически погиб вместе с самолетом[187].
В ожидании следующего вылета в плохо освещенной землянке командного пункта остались мой экипаж и экипаж Муратова.
Летчик младший лейтенант Иван Егорович Муратов, высокий, стройный, быстрый в движениях, склонившись над картой заместителя начальника штаба, изучал обстановку. Время от времени он резким движением рук откидывал назад непослушные русые волосы, спадавшие на лоб. Рядом с ним склонился над картой его штурман Николай Григорьевич Черногорский, еще более высокий и могучий, чем Муратов. На крупной голове Черногорского была еще более пышная, чем у командира, шевелюра светлых волос. Красное лицо с большим носом и выгоревшими на солнце глазами украшали волевой подбородок и красивые губы. Пристальный взгляд голубых глаз штурмана устремлен на карту, пестрящую синими значками аэродромов авиации противника.
— Обмануть бы нам истребители противника, а остальное мы разведаем в лучшем виде, — вздыхает Черногорский.
— Проскочим, штурман. На небе пошла кучевка, а это нам на руку, — отвечает Муратов.
— Давай, командир, выйдем к Борисполю с юга. Там вроде дорог поменьше, значит, и связь, и оповещение у немцев похуже, — предлагает Черногорский.
Отправив на разведку экипаж Муратова, я приказал Архангельскому готовиться к повторному вылету, а сам пошел к самолету, где меня уже ожидали Желонкин, Черкасов и Балдин. В связи с гибелью экипажа Плахова нам с Желонкиным предстояло, кроме своего задания, провести разведку и оборонительных сооружений на Десне, войск противника в районе Бахмача и аэродрома в Чернигове. Еще раз просмотрев намеченный маршрут, мы с Желонкиным определили, что предстоит около четырехсот километров пролететь над территорией, занятой противником, просмотреть два аэродрома, где можно ожидать противодействия не только зенитной артиллерии, но и истребителей противника.
— Многовато, командир, мы на себя взяли, — сетует штурман.
— А что делать, если Плахова сбили?
— Как бы нам не загреметь вслед за ним, — сказал Желонкин.
Приказав стрелкам внимательнее следить за воздухом и экономить патроны, я подбодрил их, сказав, что кучевая облачность — наш союзник и с ее помощью мы постараемся достичь внезапности.
