Иван Бларамберг - Воспоминания
Медные рудники. Я провел в кругу семьи лишь восемь дней. Уже 28 сентября начальник пригласил меня сопровождать его в поездке на Сакмару и в Общий Сырт, чтобы вместе с атаманам уральских казаков уладить опор, который длился уже долгие годы между казаками и владельцами вышеупомянутых медных рудников. В 3 часа дня мы выехали в Каргалу, большую татарскую деревню на реке Сакмаре. При приближении экипажей генерал-губернатора с противоположной стороны отчалили два парома, на которых переправлялись муллы и старейшины, чтобы встретить своего начальника. Здесь я должен упомянуть, что татары Каргалы с незапамятных времен славились как искусные конокрады и вообще имели дурную репутацию. Когда мы вошли на большой паром, чтобы переправиться в деревню, генерал-лейтенант Обручев обратил внимание на то, что на шее одного из старейший на анненском банте висела позолоченная медаль с надписью: «За верную службу». На вопрос, кто он, татарин ответил, что он выполняет здесь обязанности полицмейстера. Тут наш начальник разошелся и закричал на несчастного: «Так ты полицмейстер здесь, в месте, столь известном своим воровством! Наверно, сам помогаешь воровать или потворствуешь ворам? Берегись, а то сошлю в Сибирь!»
Бедняга был перепуган до смерти и извинялся как мог, Нас провели в дом богатого татарина, где шеф принял рапорт башкирских ординарцев и где нас угостили хорошим чаем. Сюда же прибыл и полковник Кожевников, атаман уральских казаков. Позже мы двинулись в путь вдоль реки Сакмары вверх до станицы того же названия, где заночевали.
29-го мы в легком тарантасе отправились дальше. Осмотрели окрестности вдоль Сакмары, отметили богатые поля и сочные луга, особенно на землях, принадлежащих дому графа Нессельроде. Последний получил здесь от его величества императора Николая около 20 тыс. десятин земли, на которой теперь паслись многочисленные отары овец-мериносов. Мы переправились через речку Янгис, миновали станицу того же названия и поехали вдоль холмов Общего Сырта, которые находятся уже на земле уральских казаков. Здесь и в окрестностях много медных рудников или, скорее, медных карьеров глубиной 15, 20, 40 и более аршин, из которых добывают богатую медную руду, залегающую там мощными пластами. Эти карьеры принадлежат известным аристократам Пашкову, графине Лаваль, Дашковой, Масалову и т. д. Ежегодная добыча руды составляет 1600 тыс. пудов, что дает выход 60–70 тыс. пудов чистой меди. При карьерах находятся лишь конторы и административные здания. Медная руда, как было упомянуто выше, доставляется на телегах на Преображенский, Воскресенский, Богоявленский, Верхотурский и другие медеплавильные заводы, расположенные в 120–300 верстах к северу от карьеров. За перевозку крестьянам платили 16–23 копейки медью (4 1/2-6 1/2 копеек серебром) за пуд. Пуд чистой меди обходится владельцам в 15–18 рублей ассигнациями и продается на Нижегородской ярмарке за 32–38 рублей ассигнациями. Если вычесть расходы на транспортировку руды вниз по Белой и Каме и вверх по Волге до Нижнего, то помещику остается еще изрядная прибыль. Поэтому-то наш шеф и настаивал на том, чтобы владельцы платили уральским казакам Сакмары, на чьих землях находятся эти карьеры, по 1–2 копейки с пуда руды. После того как генерал-лейтенант Обручев и атаман получили необходимые сведения от администрации карьеров, мы поехали назад вдоль речки Калганки и в полночь прибыли в Оренбург, проделав за два дня 150 верст.
Поздней осенью текущего года уехал наш замечательный домашний врач и друг Карл Розенбергер. Его бездетная молодая жена скончалась в сентябре, и он получил более высокий пост в столице. Он снискал любовь и уважение всех жителей Оренбурга, и его отъезд опечалил нас. Преемник Розенбергера, молодой барон Майдель, способный и образованный человек, учившийся в Дерпте, стал нашим домашним врачом и другом.
Рыбные промыслы на Урале. Здесь я опишу поездку в Уральск, столицу уральских казаков, где я уже бывал в декабре 1841 г. Основное занятие уральских казаков — рыбный промысел, который в различное время и под различными названиями ведется круглый год как на реках Урал, Большой и Малый Узань, на озерах, так и при впадении Урала в Каспийское море и на берегах последнего, в бухте северо-восточной части моря, называемой Мертвый Култук. Так как самая интересная пора подледного лова на реке Урал наступает в декабре, атаман оренбургских казаков граф Цуккато пригласил меня совершить с ним поездку в Уральск.
Мы выехали из Оренбурга в кибитке и со скоростью ветра помчались вниз вдоль правого берега Урала. Замечательный санный путь, великолепные лошади и кучер-казак, небольшие расстояния между станциями — все это способствовало тому, что за полтора дня (с остановкой на ночлег) мы покрыли расстояние в 280 верст. В Уральске, прекрасном городе, нас встретили с истинным ликованием.
Главная улица застроена преимущественно большими, красивыми двухэтажными кирпичными домами, обставленными со вкусом и комфортом. Нам отвели дом богатого казака, и каждый из нас занял по две комнаты, которые были не хуже, чем в Петербурге. Мы сразу же отправились к тамошнему атаману полковнику Кожевникову. Редко встретишь такого образованного, душевного и жизнелюбивого человека. Мы приехали как раз к обеду. У него собралось большое общество, и здесь я встретил многих своих спутников по экспедиции к Сырдарье в 1841 г., которой я руководил, а также знакомых из Оренбурга.
Обед прошел весело. Превосходные кушанья, а еще больше хорошие вина подняли настроение. Шампанское лилось рекой, потому что атаманы уральских казаков отличались тогда роскошной и даже бурной жизнью. Я отправился в постель с тяжелой головой, чтобы выспаться к завтрашнему торжеству открытию большого зимнего лова рыбы, называемого здесь «багренье». Это слово происходит от названия орудия лава — багра, представляющего собой тонкий длинный шест в 2, 4, 6 саженей и более; нижний конец шеста снабжен железным крюком, которым вытаскивают, а точнее, быстро выдергивают большую рыбу из проруби, чтобы бросить ее на лед. Поскольку здешний рыбный промысел ведется по строгим правилам и законам, я приведу некоторые детали, которые небезынтересны для тех, кто никогда не видел такого лова рыбы и не принимал в нем участия.
Рыбный промысел, не считая военной службы, — главное занятие и привилегия уральских казаков. Он делится на весеннюю, летнюю, осеннюю и зимнюю путину. Самая интересная из них — последняя, багренье.
Для того чтобы рыба осталась в районе лова уральских казаков, реку Урал выше города Уральска перегораживают дамбой из деревянных свай, вбиваемых плотно друг подле друга; дамба эта, называемая «учуг», преграждает рыбе путь вверх по реке. Ближе к зиме из моря в Урал устремляются большие косяки осетров и белуг. В определенных местах, которые хорошо известны казакам, они останавливаются и впадают в зимнюю спячку, а весной мечут икру. Когда Урал покрывается льдом, строго запрещается переправляться по нему на санях или верхом, чтобы не беспокоить рыбу; не разрешается даже шуметь у берегов. В декабре наступает пора багренья. Лов начинается обычно ниже Уральска и производится в определенных местах, называемых дистанциями, до городка Гурьева, расположенного недалеко от места впадения Урала в море. Право на лов рыбы имеют все казаки, кроме сакмарских, которые несут внутреннюю службу. Казаки приходят на реку большими группами с баграми и короткими железными ломами, чтобы проломить лед, т. е. быстро выдолбить круглую лунку, достаточно большую, чтобы можно было вытащить рыбу, а также с другими орудиями лова; они грузят все это на запряженные одной или двумя лошадьми сани и собираются в заранее обусловленном месте на высоком, правом берегу Урала.
