Сборник статей - Личности в истории. Россия
И тогда она решилась на еще один крутой поворот в своей жизни: она закрыла театр и открыла школу для актеров, зная уже на опыте, чего стоят такие решения. «Я открываю школу, но это не будет только школа. Это будет место, где люди, молодые души будут учиться понимать и любить истинно прекрасное… Это такая огромная задача, и я решаюсь взять ее на себя только потому, что всем существом чувствую, что это моя настоящая миссия в жизни», – делилась она в письме со своей сестрой Ольгой.
Вся ее душа, все ее время, опыт, нервы, мысли были отданы новой школе. Она разрабатывала учебные программы, отбирала педагогов, продумывала каждую деталь будущего «храма искусства» – именно так она представляла свою школу. «Храм искусства» – по форме воплощения и по внутреннему содержанию. И поэтому неслучайным было даже архитектурное решение: Комиссаржевская мечтала о светлом готическом здании с окнами-витражами. А будущим ученикам кроме пластики, постановки голоса, дикции предстояло освоить психологию, историю зарубежной литературы, театра, живописи, драматургии, теорию музыки и даже основы анатомии. Она мечтала разбудить в актере человека-творца, не ремесленника, а великого художника, способного отдать свою жизнь служению прекрасному и людям.
Но и эта ее мечта не сбылась.
Она умерла от черной оспы в феврале 1910 года. Ухаживая за заболевшими актрисами, заразилась сама. Это было в Ташкенте, на гастролях, там она играла свой последний спектакль – в страшном жару. Играла юную и наивную героиню. И слышала последние аплодисменты.
Ее благородным замыслам не суждено было свершиться – судьба была к ней неблагосклонна и несправедлива… Так кажется на первый взгляд. А сама Вера Федоровна, рассуждая о своей любимой истории про скульптора, говорила: можно успокоить совесть сознанием того, что, спасая себя, ты создашь еще много прекрасных статуй. Но тогда ты не художник.
Фаина Раневская
Елена Князева
Однажды ее попросили написать автобиографию. Фаина Георгиевна начала так: «Я – дочь небогатого нефтепромышленника…» На этом автобиография благополучно завершилась. Она не могла, не хотела писать о себе.
Ее семья была очень обеспеченной. Отец владел фабрикой сухих красок, магазином, пароходом «Святой Николай» и несколькими домами. У Фани, девочки с печальными глазами, были два брата, старшая сестра и, конечно, горячо любимые родители. Но несмотря на все это в родительском доме Фаня не была счастлива…
«Мне вспоминается горькая моя обида на всех окружавших меня в моем одиноком детстве», – говорила Раневская. Она была очень ранимой девочкой, скорее всего, из-за легкого заикания, которым страдала от рождения.
Потом, уже много лет спустя, у нее выработается «иммунитет к проблемам». Фаина Георгиевна просто перестанет видеть их, научится обращать в шутку любую неприятность. Но тогда, в детстве, она этого не умела…
Фаня не любила учиться, не имела подруг – очень боялась насмешек. Младшие классы таганрогской Мариинской гимназии дались ей с трудом; в конце концов она упросила родителей забрать ее оттуда. Экзамены за курс гимназии пришлось сдавать экстерном. А потом Фаина стала посещать занятия в частной театральной студии, где училась элегантным движениям и правильной речи. Говорила по-особому, растягивая слова, чтобы скрыть заикание, которое так ее стесняло.
Фаина Раневская
Раневская в роли мачехи из к/ф «Золушка»
Отец философски относился к увлечению дочери театром, но лишь до той поры, пока она не заявила, что станет профессиональной актрисой. В семье произошел скандал, из-за которого Фаина покинула семью и отправилась в Москву. Был 1915 год.
Москва встретила Раневскую – вернее, тогда еще Фаину Фельдман – неласково. В театральные школы ее не приняли, а на частную средств отчаянно не хватало. Актриса Екатерина Васильевна Гельцер порекомендовала Раневскую в Малаховский летний театр под Москвой. Юная актриса хотя и играла в массовке, считала самым настоящим счастьем находиться рядом со знаменитыми артистами. Фаина сначала робко знакомилась с ними, а потом смешила их до слез, так, как умела делать только она.
После сезона в Малаховском театре Фаина подписала договор с одной из московских антреприз и уехала с труппой в Керчь. Работа не задалась, залы были пустыми. Но именно здесь, в Керчи, будущая великая актриса получила свой псевдоним. Однажды во время прогулки порыв ветра вырвал у нее из рук купюры – довольно крупную сумму денег, все, что тайком от отца прислала ей мать. «Я остановилась и, следя за улетающими банкнотами, сказала: „Как грустно, когда они улетают!“» – рассказывала позже Фаина Георгиевна. «Да ведь вы Раневская! Только она могла так сказать!» – воскликнул актер, сопровождавший ее на прогулке. Он имел в виду, конечно, чеховскую героиню. Фаине Георгиевне это понравилось, и позже, когда нужно было выбрать себе актерский псевдоним, она взяла именно этот – яркий и очень «театральный».
После антрепризы начались скитания по небольшим провинциальным театрам. В Ростове-на-Дону Фаина Георгиевна познакомилась с актрисой Павлой Леонтьевной Вульф, с которой ее на долгие годы связала настоящая дружба. К тому времени семья Раневской эмигрировала в Париж, и она осталась в России совсем одна. «Ей Россия, где был похоронен Пушкин, была дороже». Павла Леонтьевна приютила у себя молодую актрису на время кровопролитной Гражданской войны.
Потом, после недолгой службы в Московском театре, скитания по провинции продолжились, но мысль о столице не покидала Фаину Георгиевну. Ее снова тянуло в Москву. В 1930 году она написала письмо в Московский Камерный театр, и, несмотря на первоначальный отказ режиссера, в 1931 году ее приняли в труппу. Московским (и очень удачным!) дебютом стала роль в спектакле «Патетическая соната», но вскоре его сняли с репертуара. Снова неудача. Снова вираж судьбы…
1934 год стал годом первой работы в кино. Михаил Ромм, однажды увидев Раневскую на сцене, пригласил ее на роль госпожи Луазо в фильме «Пышка». Съемки в мопассановской новелле оказались настоящим адом: съемочные павильоны были холодными, мучительно долго происходила настройка света, кругом царила чудовищная неразбериха. Однако картина удалась. Французский писатель Ромен Роллан, приезжавший в Москву через год после выхода «Пышки», высоко оценил работу Раневской. По его просьбе картину показали во Франции, где она имела шумный успех.
Но Фаине Георгиевне было тяжело без работы на сцене. В 1935 году она уходит из Камерного в Центральный театр Красной Армии, а в 1939-м ее приглашают в Малый. Но из театра Красной Армии ее отпускать не хотели, и Раневской пришлось уходить оттуда со скандалом. Впрочем, и Малый преподнес «сюрприз»: «патриархи» театра оказались против ее перехода в труппу. Фаина Георгиевна снова осталась без работы.
