Александр Житинский - Дневник maccolita. Онлайн-дневники 2001–2012 гг.
Там, на этом выступлении, первый и единственный экземпляр книжки Верочки по версии «Геликона» был продан с аукциона за 3000 рублей, и, видимо, этот факт произвел на автора некоторое впечатление.
Верочка наконец сама взялась за собственную книгу. Она отвергла мою обложку и мое название книги, заново ее составила, значительно дополнив, придумала своё название и попросила друга, дизайнера Алексея Кукарина, сделать к ней обложку с фотографиями Генри Ясаса и Анастасии Тихоновой.
Книга Верочки и выпущенная 3 месяца назад первая книга стихов Али Кудряшевой «Открыто», уже выдержавшая два тиража, являются скромным осиновым колом нашего издательства, вбитым в могилу постмодернизма. И я совершенно серьёзно думаю, что обе эти книги этапны для молодой русской поэзии. Почему я так за них и боролся.
Время собирать камни
18 января
Дни рождения давно уже мелькают, как километровые столбы за окном вагона.
Не успеешь прочитать цифру, как уже набегает следующая.
Того и гляди, влетишь в туннель, чтобы вылететь из него ногами вперед, со светом в конце туннеля, только с обратной стороны.
К чему это я? Да вы понимаете.
К Крещенскому сочельнику.
Но не только.
А к тому, что время собирать камни наступило давно, камней разбросано навалом, но мы их не собираем.
Поэтому я приглашаю начать процесс с собирания камней довольно большой пирамиды, которая называлась
ЛИТО ИМЕНИ ЛОРЕНСА СТЕРНА.Я обращаюсь к участникам ЛИТО, которые сегодня по традиции, как я надеюсь, могут заглянуть на огонек к Массе и виртуально с ним выпить. Вы не забыли, что в апреле этого года исполняется 10 лет с момента создания ЛИТО?
И я бы хотел к этому времени реставрировать сайт ЛИТО, насколько это возможно, и издать книгу, где были бы и отрывки обсуждений, и воспоминания, если вы их напишете, и фотографии, и обсуждавшиеся тексты – шуточные, вполне серьезные, скандальные, – чтобы те, кто даже не слышал об этом интернет-проекте, дважды входившем в шорт-листы Национальной российской интернет-премии, могли почувствовать его атмосферу и узнать историю.
А то за державу обидно (и за нас с вами), когда сегодня о ЛИТО можно узнать лишь по обрывочным архивам, сохранившимся на американском сервере.
А вы только посмотрите, кто был в составе нашего ЛИТО! И это далеко не все. Какое-то время в нем числились даже такие легендарные личности, как Рома Лейбов и Баян Ширянов. Не говоря о постоянных членах ЛИТО Ольге Родионовой, Линор Горалик, Гале Анни, Дмитрии Быкове, Дмитрии Горчеве, Михаиле Бару, Дмитрии Новикове, Дмитрии Коваленине и других, ставших сегодня известными литераторами, – простите, кого не занес в этот список. Тогда они были пионерами сетевой литературы. Расскажите о себе нынешним октябрятам.
Человек 40 оттуда нынче обитают в ЖЖ.
Я прошу вас – бывших участников, нынешних френдов и тех, кто уже не френд. Присылайте мне и нашему веб-дизайнеру, которому я поручил реставрацию сайта, любую информацию: фотографии, воспоминания, истории, анекдоты и даже небылицы. (У кого сохранилась поэма об Анжуйском, например? Где венки восьмистиший? пародии? эпиграммы?) То, что не войдет в книгу, станет кирпичиком реставрированного сайта ЛИТО. Не забывайте и о «Тенётах», откуда мы все вышли.
Особо надеюсь на секретарей и веб-мастеров ЛИТО Горчева и Лизу.
Давайте сделаем этот сайт и эту книгу.
Кто смотрит на это дело скептически, пусть отойдет в сторонку и помолчит.
Спокойной ночи, страна!
19 января
Дорогие мои, вы устроили мне незабываемый вечер.
Всех люблю, спасибо.
А сейчас пойду спать, оставив здесь одно из последних своих стихотворений (стихи – моя первая и, может быть, единственная любовь).
Последних в том смысле, что я потом стихов уже не писал.
* * *
Не ершиться, не буйствовать, не петушиться.
Я считал неуместной ретивую прыть,
Потому что мне сущего не изменить.
Нелегко уподобиться Господу Богу!
Внешний вид нашей жизни внушает тревогу,
Но на всякий вопрос есть двоякий ответ,
Есть сомненья и мненья, а истины нет.
Наблюдая обычаи, нравы и страсти,
Я страшился своей удивительной власти,
Я расследовал каждый отдельный мотив,
Точно Бог-судия или Бог-детектив.
Получалось, что все замечательно правы:
Эти ищут любви, эти – денег и славы,
Третьих больше влекут благородство и честь,
Но нельзя никого никому предпочесть.
Все воюют и борются до одуренья,
Утверждая навечно свою точку зренья.
Я старался понять. Я был каждому брат,
Но остался один я кругом виноват.
Так что, братья мои, на ошибках учитесь!
И ершитесь, и буйствуйте, и петушитесь,
Неприятелей ваших сводите на нет,
Может, что-нибудь выйдет из этих побед.
Ну а мы потихоньку заварим кофейник,
Наблюдая внимательно наш муравейник,
И, свой век доживая простым муравьем,
Нелюбимого кофию молча попьем.
Еще о стихах
20 января
Я уже признался, что стихи – моя первая и, может быть, единственная любовь.
Среди моих читателей (тех, кому нравится то, что я делаю, – по определению Быкова, это 10 % от тех 30 %, которые вообще обо мне слышали) есть очень небольшая группа читателей, которым мои стихи нравятся больше, чем моя проза. Их единицы. Но именно они – мои самые любимые читатели.
Потому что я убежден, что самое главное и самое лучшее я сказал именно в стихах, которые писал с 22 до 35–37 лет, как и положено поэту.
Когда-то и где-то я прочитал о том, что писать стихи после 35 лет – неприлично.
Это, конечно, неверно. И многие великие примеры типа Тютчева это легко опровергают.
И стихи я бросил писать не по своему решению – они ушли сами после 35–36, не прощаясь. Просто – ушли.
Жалею ли я об этом? И да, и нет. Дерево растет, от него отпадают какие-то ветви. Это естественно, если оно живое.
Проза убивает стихи. В какой-то момент я почувствовал, что мне важна не поэтическая образность, а точное изложение моих мыслей.
Но разве это зачеркивает поэзию?
Разве абсолютно голая поэтическая мысль Боратынского («Мой дар убог и голос мой негромок…») без всякой образности – это не поэзия?
И Ходасевич туда же, к примеру.
Но что случилось, то случилось. Прозаические истории, которые мне нравилось придумывать, оказались действеннее стихов. Действеннее для читателей. Но не для меня.
Кажется, еще никто не упрекнул меня в отсутствии поэтического вкуса – хотя бы на примере тех поэтов, которых я издаю сам, не за их счет.
Хотя этот вкус специфичен, я так и не смог полюбить поэзию постмодернизма и просто модернизма, где форма окончательно убила содержание.
