Роберт Форте - Тимоти Лири: Искушение будущим
Черт возьми, у меня было отличное настроение. Компания Тимоти Лири заставила меня хорошо себя чувствовать.
И после этого, на протяжении следующих нескольких лет, он время от времени звонил мне и мы встречались где-нибудь за ланчем, а после я возвращался в свой офис с широкой улыбкой на лице, но всегда неуверенный, о чем именно шла речь за ланчем.
Я работал на телевидении и имел дело со многими известными людьми, бывал с ними в публичных местах, но я заметил, что реакция публики на Тима в таких местах отличалась от реакции на прочих. Никто не мог удер-жаться от улыбки, когда узнавал его. Он заставлял незнакомцев улыбаться на каждом углу. Я думаю, прогулка с Прометеем в древних Афинах могла бы вызывать такие же слова, такие же заговорщицкие выражения удовольствия, благодарности и товарищества на лицах, как прогулка с Тимоти Лири в Беверли-Хиллз. Было понятно, что я не единственный, кому нравится быть в его компании. Энергетическое поле Лири вызывало у людей позитивный взгляд на жизненные возможности. (Это его дар, полученный прямо от Бога). Я могу сказать, что это было что-то, что Тим символизировал для этих, по-крайней-мере-раз-воспламенившихсядуш, они были горды и счастливы знать об этой части себя, что объединяет их с ним. Я не смог посвятить этому всю жизнь, но я хотел быть частью этого братства.
Это было неизбежно, что однажды, не понимая, что происходит (как это было и с тобой когда-то), я в конечном счете нашел самого себя на 47-й минуте после употребления 250 микрограмм фирменного коктейля Тима Скалли «Оранжевый свет». Привычный мир рассыпался на части перед лицом того, что, как я понял, было моим сознанием.
Прошло немало часов, прежде чем мне захотелось подняться на ноги (сделать это до конца мне не удалось и до сих пор), и первое, что я захотел сделать, это позвонить Тиму. «Тим, — прохрипел я, — шесть часов назад я принял «Оранжевого света», который сделал Скалли. Нам надо завтра встретиться за завтраком».
«Завтра? За завтраком? За завтраком не получится, но я буду свободен к ланчу».
В тот раз была моя очередь много говорить, но, когда он начал отвечать, я стал понимать его гораздо лучше, чем раньше.
Прошло еще несколько лет, и в 1983-м я опубликовал те признания, но, по размышлении, не нашел в них ничего покаянного.
МИСТА ЛИРИ, ОН УМЕР
Хантер С. Томпсон[99]
Мне будет недоставать Тимоти Лири — не из-за его мудрости, или его красоты, или его извращенной страсти к драке, или из-за его богатства, или его силы, или его наркотиков — главное из-за того, что я больше не услышу его смеющийся голос в трубке, ответив на ночной звонок моего телефона. Тим обычно звонил около двух ночи. У него была такая привычка — одна из многих, которые мы с ним разделяли, — он знал, что я не сплю и отвечу на его звонок.
У нас с ним был одинаковый режим. Он, также как и я, верил, что «после полуночи все может случиться».
Только на прошлой неделе он позвонил мне в 2:30 ночи, чтобы сказать, что переезжает на ранчо в Никарагуа через несколько дней и что пришлет мне по факсу свой новый телефон. Что он и сделал. И я думаю, что он передал его по факсу и доктору Кизи.
Разумеется. В доме много комнат. И Тим знал большинство из них. Мы никогда не узнаем пределов его дьявольского видения, никогда не узнаем количества жизней, к которым он присосался в своих диких и неестественных страстях.
Иногда мы спорили, но в финале всегда приходили к миру. Тим был Чифтэйном, вождем клана. Он прошел по земле и оставил отпечатки своего элегантного копыта на жизнях всех нас.
Он забыт теперь, но не навсегда. Скоро мы вновь увидим его. Наше племя стало на одного меньше. В нашем круге недостает одного звена. Еще одно имя прибавилось в свитке славы истинных воинов, которые увидели великий свет и бросились вслед за ним.
ИСТОРИЯ HARVARD CRIMSON
Интервью, взятое Робертом Форте у Эндрю Вейля[100]
Р. Ф.: Доктор Вейль, прежде всего, спасибо, что нашли время, чтобы принять участие в этой книге о Тиме. Можно ли найти лучшее место для того, чтобы вспомнить те гдни, чем это горное убежище на вершинах Биг-Сура? Мой первый вопрос будет таким: можно ли сказать, что психоделические наркотики помогли превратить вас из страдающего от избыточного веса гарвардского любителя сигар в одного из ведущих врачей мира — в автора бестселлеров в области медицины?
Э. В.: Я не был такой уж любитель сигар. Я ими не затягивался, чтобы избежать острого никотинового отравления. Я принял мескалин первый раз осенью 1960-го, в свой первый год в Гарварде, и ничего особенного не по-чувствовал. Я повторил через несколько недель, и на этот фаз это был очень глубокий опыт. Я не особенно знал, что мне с ним делать, и берег его все мои гарвардские годы, пока не вернулся к экспериментам с психоделиками во время прохождения практики в Сан-Франциско. И, да, я должен сказать, что они очень помогли в мне, особенно в возрасте около двадцати восьми лет. Они вывели меня на путь экспериментирования во многих областях моей жизни; что, в конечном счете, и сделало меня тем, кем я сегодня являюсь.
Р. Ф.: Вы думаете, они из-за этого вне закона?
Э. В.: Я думаю, они нелегальны из-за того, что власти чувствуют, что в них есть сила, способная преображать людей и заставлять их ставить под вопрос множество ограничивающих верований, которые превалируют в нашем обществе.
Р. Ф.: Это более весомая причина, чем их биологическая или психологическая опасность?
Э. В.: Их биологическая опасность ничтожна. Фи-зилогически они самые безопасные из всех наркотиков. Психологическая опасность, я думаю, более реальна. Я встречал людей, которые действительно пострадали от приема психоделиков, и, думаю, это серьезная проблема. Но я полагаю, что офицальная реакция на них непропорциональна риску вреда от их употребления, так что, думаю, здесь замешано что-то еще.
Р. Ф.: Я не ошибаюсь, что это вы как-то сказали, что величайшая наркотическая проблема в Западном мире, возможно, это наркотики, предписанные медициной?
Э. В.: Нет, я говорил, что алкоголь и табак, в смысле вреда для здоровья, это наша величайшая проблема; кроме того, я думаю, что есть много лекарств, предписываемых медициной, которые наносят большой вред здоровью.
Р. Ф.: Сравнительно с психоделическими наркотиками можете вы сказать, что вред, наносимый нашему обществу предписанными медициной лекарствами больше, чем психоделическая «проблема»?
Э. В.: Это неправомерное сравнение. Я думаю, тут скорее можно было бы сравнивать вред от алкоголя и табака — которые являются легальными наркотиками, — чем рассматривать вред от предписанных лекарств. Из психоактивных препаратов, думаю, наиболее бездумно и широко предписываются бензодиазофины — вали-ум и его родственники; эти действительно наносят огромный вред. Они влекут серьезное привыкание, ослабляют память и интеллектуальную функцию, и при этом раздаются направо и налево, как конфеты. Это наиболее важная категория наркотической зависимости, создаваемой самими врачами.
