Алекс Фергюсон - Автобиография
В нашей команде не хватало игрока вроде молодого Пола Скоулза, не хватало плеймейкера. Нам предлагали подумать о Модриче, но после проблем при покупке Бербатова мы не хотели больше связываться со «шпорами».
Рафаэл постепенно превращался в очень, очень хорошего игрока, но он допускал ошибки. Некоторые футболисты никак не могут перестать совершать ошибки, как будто в них это заложено генетически, но остальные умеют на них учиться. В матче с мюнхенской «Баварией» Рафаэла удалили с поля, и после этого он практически перестал получать наказания. Он заряжен на борьбу, быстр и агрессивен, верит в себя, у него всегда очень позитивный настрой. Патрис Эвра проводил за сезон в среднем по 48–50 матчей, потому что у нас не было человека на позиции левого защитника, способного его подменять. Нам следовало заполнить эту прореху в составе.
На пресс-конференции я заявил, обращаясь к нашим фанатам: «Вам придется свыкнуться с этим, потому что мы теперь часто будем видеть обновленный “Манчестер Сити”. Между нами будет много матчей, и ни один из них легким не станет». Мне хотелось бы сыграть с «Сити» в Лиге чемпионов, это позволило бы нам привыкнуть к ним. К слову, в новой кампании Лиги чемпионов 2012/13 я решил больше не рисковать и серьезнее подойти к решению вопроса выхода из группы: выиграть ее.
Перед последней игрой в Премьер-лиге мы с Миком Феланом поехали в Германию на финальный матч за Кубок страны, чтобы посмотреть в деле Синдзи Кагаву, Роберта Левандовски и Матса Хуммельса, и я сказал ему: «Мик, “Сити” сможет нас завтра опередить, только если они забьют гол в концовке встречи. В матче против “Куинз Парк Рейнджерс” им придется нелегко, и я не удивлюсь, если “КПР” отнимет у них очки. Но мы проиграем Премьер-лигу, если “Сити” сможет забить в конце матча».
В итоге мы набрали в чемпионате 89 очков – лучший результат в истории турнира для команды, занявшей второе место. По общему мнению, нам недоставало стабильности в обороне, в частности, из-за травмы Видича. Но после того, как Эванс и Фердинанд притерлись друг к другу, мы быстро поднялись вверх в турнирной таблице. Итоговая разница мячей была очень хорошей, а 89 набранных очков свидетельствовали об удачном вложении средств. Однако из-за вылетов на ранних стадиях Кубка Англии, Кубка лиги и Лиги чемпионов мы были вынуждены расценивать этот сезон как неудачный.
Я был расстроен, но не деморализован. Я чувствовал, что костяк нашей команды состоит из игроков, которые обязательно прибавят: Рафаэл, Джонс, Смоллинг, де Хеа, Клеверли, Уэлбек, Эрнандес. Они смогут хорошо играть в течение многих лет. Самым тяжелым было отыскать замену Скоулзу. Не знаю, где и как можно найти игрока такого уровня. Андерсон, будучи в хорошей форме, частично мог закрыть эту брешь. Мы собирались купить Кагаву и молодого парня из «Крю Александра» Ника Пауэлла. У нас было пять отличных центральных защитников, плюс Валенсия и Нани. Янг мог разнообразить нашу игру на флангах. Мы знали, что главным соперником для нас станут наши шумливые соседи. И подумали, что если они смогут удачно выступать в еврокубках, то это неплохо поможет нам, так как отвлечет их от Премьер-лиги.
Во вторник мы должны были ехать в Белфаст на матч в честь Гарри Грегга, и поднять футболистов на игру было очень нелегко. Но в итоге участие в этой встрече воодушевило нас: сам Гарри немало в свое время сделал для нашего клуба, а поддержка болельщиков была просто расчудесной. Этот матч помог нам унять боль и разочарование от поражения в чемпионате.
В эпилоге этого болезненного сезона меня настигли проблемы со здоровьем. Я съездил в Берлин на финал Кубка Германии между «Боруссией» и «Баварией», откуда полетел в Сандерленд, потом обратно в Манчестер, затем в Белфаст на матч чествования Гарри Грегга, потом снова домой, откуда уже вылетел в Глазго, где должен был выступить на торжественном мероприятии «Рейнджерс». И в конце всех этих перелетов меня еще ожидал субботний рейс в Нью-Йорк.
Во время бритья в Глазго я заметил, как у меня из носа скатилась капля крови. Затем еще и еще. Я не смог остановить кровотечение самостоятельно, и мне пришлось обратиться в больницу за помощью. Врач сказал, что я смогу полететь в Нью-Йорк, но после этого кровь текла еще два дня, и мы отменили путешествие. Доктор приходил ко мне три дня подряд, в пятницу, субботу и воскресенье. Поначалу было очень больно, но в итоге кровотечение остановилось и боль исчезла.
У меня часто шла из носа кровь, когда я еще был игроком, в основном после ударов соперника. Но в этот раз все получилось особенно скверно. Кровотечение было вызвано частыми перелетами, слишком высоким давлением в салонах самолетов.
Это было легкое предупреждение: если работать слишком много, то нарвешься на неприятности.
Глава двадцать третья
Семья
Кэти никогда не ложилась спать, не дождавшись меня. Даже когда я приходил домой в два или три часа ночи, она обязательно встречала меня у двери. «Почему ты еще не легла спать?» – говорил я ей по телефону по пути домой. «Нет, нет, – отвечала она, – Я дождусь твоего возвращения». И в течение сорока семи лет она строго придерживалась этой позиции.
Я мог спокойно заниматься своей работой, зная, что Кэти позаботится о нашей семье. Она замечательный человек. Дэвид Гилл – гений, раз сумел убедить ее принять активное участие в церемонии открытия моего памятника на «Олд Траффорд». Сам я никогда не смог бы уговорить ее выйти в свет под прицелы сотен фотокамер.
Кэти абсолютно не изменилась за все эти годы. Мама, бабушка и домохозяйка – вот ее жизнь, она не искала дружбы других людей. Не то чтобы она отталкивала их от себя, нет. Она просто больше предпочитала общение в тесном кругу семьи и близких друзей. Она практически никогда не посещала футбольные матчи. Когда я только женился на ней, мы каждые выходные ходили на танцы вместе с нашими друзьями из Глазго. Она всегда чувствовала себя уютно в их компании. Но после нашего переезда в Манчестер она практически перестала выходить в свет. Они не выказывали никакого желания делать это, и на большинство торжеств и праздничных ужинов я ходил в одиночку.
А в тех случаях, когда к нам в гости наведывались политики-тори, нас защищали ворота. Когда представители консервативной партии объявляли о себе в домофон, она отвечала им: «Прощу прощения, но миссис Фергюсон нет дома. Я лишь уборщица». Во всех отношениях она была предана своим корням.
Когда в 32 года я завершил карьеру игрока и стал тренером в «Сент-Миррене», попутно управляя пабами, мой день начинался на «Лав-стрит», где я проводил время до 11 часов, после чего уходил в паб и находился там до половины третьего пополудни. Иногда затем я возвращался домой, а иногда сразу шел обратно на стадион на тренировку. И потом снова в паб и уже оттуда домой.
