Николай Долгополов - Легендарные разведчики
А еще мой отец, спецкор Совинформбюро на процессе над фашистскими преступниками в Нюрнберге, рассказывал, что советская делегация иногда устраивала танцы. И среди лучших танцоров всегда была переводчица Зоя Зарубина. Правда, в Нюрнберге все уже знали, что Зоя переводит в основном документы, интересующие нашу разведку.
Но наступила в органах пора этнических чисток, и в отставку была отправлена ее мачеха. Отец бесстрашно спорил с любимцем вождя Абакумовым. Почему, когда его жена работала в Германии, где ее могли схватить в любой момент, национальность нелегала никого не интересовала, а в Москве подполковника увольняют из разведки мгновенно? В 1948 году отправили на пенсию и отца.
В 1953 году пришла очередь отчима. Сколько же он отсидел вместе со своим начальником Судоплатовым!.. Зое Васильевне, преподававшей тогда язык в МТБ, предложили: откажитесь от Эйтингона, подумаешь, отчим. Или уходите с работы. Она, не колеблясь, завершила столь блестяще начавшуюся карьеру разведчика.
И начала новую. Зарубина использовала свой талант общения и отличные знания языков, создав целую школу перевода. Она была деканом факультета английского языка Московского института иностранных языков. Возглавляла курсы переводчиков для советского представительства в ООН. Попасть на ее ооновские курсы желали все, кто мечтал о настоящей карьере переводчика. Преподавала в Дипломатической академии.
И мало кто знал, что уже знаменитая Зарубина многие годы поддерживала на личные средства школу в Юрове, где лечились и учились тяжелобольные дети. В трудные годы, когда денег катастрофически не хватало, уже немолодая Зарубина поехала в Мексику. Гонорар, полученный там за чтение лекций, она перевела на счет школы.
Зоя Васильевна долго болела. Ушла достойно в 2009 году. О ней помнят. И не только переводчики.
ТЕГЕРАН-1943 — ТОЛЬКО ПРАВДА
Геворк и Гоар Вартанян
Писать о Герое Советского Союза Геворке Андреевиче Вартаняне мне и приятно, и в то же время больно. Мы были с ним хорошо знакомы с ноября 2000 года, когда спецслужбы разрешили о нем написать. Нашей публике Геворк Вартанян и его жена Гоар Левоновна, кавалер ордена Боевого Красного Знамени, известны главным образом подвигами, совершенными в 1943 году в Тегеране.
А я хочу рассказать здесь коротенькую историю. В одном из документальных фильмов о разведке, не предназначенных для широкого показа, мелькнул сидящий за столом президиума герой с золотой звездой на груди. Лица, понятно, не показали, а камера, может, и случайно, остановилась на руках. Я не фантазер, но сразу подумал, что это руки хорошо поработавшего, немолодого и абсолютно точно восточного человека.
Однажды в канун праздника довелось мне общаться с тогдашним руководителем Службы внешней разведки России. И когда в конце нашей долгой беседы он задал дежурный вопрос, есть ли у меня какие-то просьбы или пожелания, я рискнул ответить совсем не традиционным «спасибо, никаких». Эпизод из фильма не давал мне покоя, и я сказал и о Звезде, и о руках, и о том, что герой, вероятно, откуда-то с Востока. Попросил, если возможно, о встрече. Директор взглянул на меня если не с укоризной, то с удивлением. Однако головой кивнул, обещаний не давал, но дал понять, что просьба услышана. Через пару лет я стоял на пороге квартиры Вартанянов в тихом московском переулке.
Неудобно писать «мы подружились». Нет, это было бы чересчур. Но общий язык был найден моментально. Начав работу, ни Вартаняны, ни я еще не знали, до каких границ дозволена откровенность. И когда Гоар Левоновна начала: «Мы — Анита и Анри», мне сразу вспомнилась пара нелегалов из книги многолетнего начальника нелегальной разведки генерала Дроздова. Впрочем, границу дозволенного довольно быстро очертили рамками повествования о Тегеране 1943-го. Но масштаб действий и уровень работы Вартанянов был понятен.
Вышла первая статья, и герои моментально отозвались благодарным звонком. Мы продолжали встречаться. С годами появлялись новые материалы, книги, фильмы… Кое-что всё же приоткрывалось. Детали, события, эпизоды, называющиеся в разведке «оперативными». Правда, никаких имен и названий стран. Однако мне, поездившему по свету, иногда казалось, что узнаю и крутую горку в центре большого города, и опасный поворот, в нескольких километрах от маленького княжества. Да и два-три лишь мазками описанных Геворком Андреевичем персонажа тоже были узнаваемы.
Гоар Левоновна, как и другие жены разведчиков-нелега-лов, о работе не рассказывала. Могла только поделиться какими-нибудь житейскими, порой комичными случаями, не имевшими отношения к разведке. Например, любила вспоминать, как на первых порах вживания в новый образ, еще в «промежуточной» стране, она надолго задержалась в парикмахерской. И, расслабившись под сушилкой для волос, в обществе других клиенток, увидела через большое окно заскучавшего мужа. Воскликнула по-женски, инстинктивно и, главное, по-русски: «Жора, я сейчас!» Муж исчез, потом объяснял, что на всякий случай искал пути отхода. А Гоар Левоновна с опаской взглянула на женщин, сидевших под здоровенными фенами. Оказалось, никто ничего и не услышал.
Отдам должное поварскому искусству Гоар Левоновны. Она не просто готовила — творила блюда восточной кухни. Без всяких излишеств, с дисциплинированной умеренностью мы отведывали их с прекрасным национальным армянским напитком. Тосты Геворка Андреевича и его юмор незабываемы.
И еще мне очень нравилось в их квартире — уютной, ухоженной, со вкусом обставленной, сияющей чистотой. И всё было в меру. Но сразу, с порога становилось ясно, что обитатели квартиры побывали «там». На стенах картины с порой узнаваемыми видами. Приятные вещицы в столовой напоминали о странах, где жили нелегалы.
Встречались мы и на некоторых торжественных праздниках, где Геворк Андреевич и Гоар Левоновна были в роли хозяев, именно хозяев, а не свадебных генералов. Познакомились с Вартаняном и моя жена с сыном. Когда вдруг нагрянула в наш дом болезнь, Геворк Андреевич искренне сопереживал и поддерживал. И еще я удостоился большой чести: Геворк Андреевич стал называть меня «мой биограф» и даже просил меня рассказать журналистам тот или иной эпизод из его жизни, дать интервью о нем в документальном или телевизионном фильме.
И вот Геворк Андреевич занедужил. Гоар Левоновна говорила: «Поразительно, но Жора никогда не болел. Даже не помню, чтобы такое случалось. И лекарств не принимал. За все годы, что мы были там — ни одной болезни».
В канун Нового года врачи отпустили его из больницы домой. Поняли — болезнь не преодолеть. Вартаняны скромно встретили Новый, 2012 год. Утром Гоар Левоновна увидела, что муж собирает вещи, предложила: «Жора, может, останешься дома? На денек или хотя бы до вечера?» — «Нет, — твердо ответил он, — надо в больницу, надо лечиться». Он сражался с болезнью и верил в свою победу. Гоар Левоновна была рядом с ним до последнего часа. Он ушел на 88-м году жизни, оставив у тех, кто его знал и любил, щемящее чувство невосполнимой потери.
