Николай Долгополов - Легендарные разведчики
Двадцать седьмого октября Скали вновь встретился с Фек-лисовым, а Роберт Кеннеди дважды — с послом Добрыниным. На одной из таких встреч присутствовал и советник Фомин. Александру Семеновичу показалось, что Кеннеди-младший смотрел на него изучающе.
Начался обмен официальными посланиями. Удовлетворивший обе стороны ответ Хрущева пришел утром 28 октября.
Мир был спасен. Не буду утверждать, что только усилиями журналиста Скали и резидента советской разведки Феклисова. Но их роль в решении Карибского кризиса огромна.
В Штатах часто пишут, что это Феклисов вместе со Скали сумели во многом предотвратить казавшуюся неизбежной войну. У нас подвиги Феклисова оцениваются скромнее. Неординарность его поступков находит понимание не у всех. О некоторых операциях, задуманных Александром Семеновичем, еще только предстоит рассказать.
Ни одного бранного слова за годы знакомства я от него не слышал. Даже говоря о том самом случае, который мог бы завершиться и новой мировой войной, Феклисов обходился некими тщательно подобранными оборотами речи. «Фомин» был обижен. И эта обида постоянно прорывалась и десятилетия спустя.
Феклисов вскоре вернулся домой. Еще потрудился на оперативной работе в Первом главном управлении, а затем как-то незаметно был переведен на должность преподавателя. Руководил теми, кто передавал свой богатый опыт будущим разведчикам.
Однажды Александр Семенович приехал ко мне на работу в расстроенных чувствах. В европейской стране издали его книгу и ничего не заплатили. Я спросил, через кого издавали, и, услышав ответ, посоветовал больше не беспокоиться. Никаких надежд.
Первый раз я видел Александра Семеновича таким удрученным.
— Но это же непорядочно, нечестно, — возмущался он. — Но я буду бороться. Всегда боролся. И теперь буду.
Мы написали и отправили письмо в иностранное издательство. Феклисов при встречах кивал седой головой:
— Странно, еще не ответили.
Ответа он так и не получил.
Зато в России вышли две его хорошие книги. Одну он сам подарил мне с добрым пожеланием, вторую с автографом отца подарила его дочь Наталия Александровна. Однако не всё и не до конца в этих изданиях совпадает с тем, что Феклисов рассказывал мне. Может, и об этом тоже доведется мне написать, если позволят здоровье и обстоятельства.
О нем трогательно заботились. Довольно долгое время уже на закате щедро отпущенных лет Александр Семенович жил среди своих, в тихом, неприметном загородном местечке, где разведка окружает теплом таких, как он.
Теперь ушел и Феклисов — последний из атомных разведчиков, которым в 1996-м было присвоено звание Героя. Троим из шести эта честь была оказана посмертно.
РАЗВЕДКА В ПЕРЕВОДЕ С ИНОСТРАННОГО
Зоя Зарубина
Зоя Васильевна Зарубина была разведчицей, переводчицей и, главное, человеком, умевшим дарить радость.
В нашем Институте иностранных языков имени Мориса Тореза ее знали все ребята с переводческого факультета. Еще бы — именно Зоя Васильевна Зарубина создала, выпестовала, поставила на поток свое детище — курсы переводчиков ООН, попасть на которые мечтал каждый, стремившийся стать настоящим толмачом. Всегда со вкусом одетая и подтянутая, строгая и одновременно доброжелательная, она излучала спокойствие и уверенность: старайтесь и вы обязательно добьетесь.
Но проглядывало в этой женщине нечто не присущее преподавателям 1970-х. Не совсем так одевалась, как-то по-своему вела беседы. Даже ее английский отличался от преподаваемого на тогдашней Метростроевской улице и умело вбиваемого в нас, инязовцев.
Иногда в осторожных разговорах — а вуз был еще тот, лишнего старались не болтать — проскальзывало: а Зарубина — разведчица. Трудились в МГПИИЯ (Московском государственном педагогическом институте иностранных языков) и другие славные представители этой профессии, но и на их относительно известном нам фоне Зоя Васильевна выглядела как-то иначе.
И только теперь я смог подыскать слова для более точного описанім туманных ощущений молодости. Она была европейкой, тянувшей за собой в большой и закрытый железным занавесом мир молодых, стремившихся этот мир познать. Зарубина в отличие от почти всех других его от нас не закрывала, не хаяла, а вводила туда пытливых и любопытных.
Уже после окончания института узнал я, что занималась она в ту пору не только переводческими делами: передавала свой опыт разведчицы некоторым талантливым молодым людям. Тем, кто сегодня поднялся на высокие государственные вершины, ее уроки, как свидетельствует жизнь, очень пригодились.
Она, по-моему, совсем не любила и не стремилась выпячивать этот свой сугубо разведывательный опыт. Однако изредка в рассказах он всё же угадывался.
В 1927-м, когда на наше консульство в Китае напали местные и согнали всех в столовую, семилетняя Зоя выполнила важное — без шуток — задание отчима Леонида Эйтингона. Разведчик, работавший под дипломатической крышей, тихо попросил падчерицу пробраться в квартиру и вынести спрятанный там сверток. В консульском доме всё было перевернуто вверх дном, однако свертка не тронули. Она пронесла его мимо бдительных охранников-китайцев, не обративших внимание на малышку. В тряпки был завернут пистолет.
И это задание было не первым. Ее родной отец, генерал-майор разведки Василий Михайлович Зарубин, путешествуя, и отнюдь не как турист, по Китаю, всегда брал с собой жену и дочку. (Это было еще до развода.) Супруга Ольга Георгиевна помогала, а крошечная дочь, как говорят разведчики, «прикрывала».
Многие чекисты рассказывали, что брали на задание детей. Они внушают доверие, настраивают чужую контрразведку на мирный лад, усыпляют бдительность. Абель — Фишер в первые свои закордонные командировки отправлялся всегда с женой, маленькой дочкой Эвелиной и даже с домашними животными.
Да и я лично знаком с людьми из той среды, которые иногда прятали чужие документы и свои отчеты в пеленки или коляски. О том, что кого-то с таким прикрытием поймали, зацепили, я никогда не слышал.
Василий Михайлович Зарубин был резидентом легальных и нелегальных разведок в Китае, Финляндии, Дании, Германии, США. Это он некоторое время поддерживал связь с единственным советским агентом в гестапо Вилли Леманом. В Штатах помимо прочего занимался добычей атомных секретов.
Жена Зарубина Ольга Георгиевна работала в аппарате НКВД. В Китае она развелась с мужем и соединила свою судьбу с другим разведчиком — Леонидом (Наумом) Эйтингоном. Так у Зои Зарубиной появился отчим.
Эйтингон, он же Котов, он же Наумов, был правой рукой легендарного Судоплатова и лично руководил многими важнейшими операциями советской разведки. Та же «Утка», по-простому покушения на Троцкого и его уничтожение, проводилась под непосредственным руководством Эйтингона.
