Юрий Сенкевич - Путешествие длиною в жизнь
Наши сигналы принял Валерий Агабеков, радиолюбитель из Ессентуков. Слышал он нас прекрасно, мы его — тоже. Он произвел какие-то хитрые манипуляции, соединился с Москвой, попросил вызвать мой домашний телефон… И начало радиоконтактов "Тигриса" ознаменовалось тем, что я поговорил с тещей!
Спустив недооснащенное судно, мы многое себе осложнили. Не говоря о технологических неудобствах, связанных с достраиванием, прибавилась масса лишних хлопот: следить за ветром, за причальными канатами, а главное включился счетчик живучести нашего корабля. Со вчерашнего вечера камыш начал расходовать, и впустую, свой плавательный ресурс.
Зато в графике можно было поставить галочку — корабль на плаву…
Было парадоксальное чувство: старт чем ближе, тем дальше. Полоса забот неудержимо расширялась. Судовым работам, в основном такелажным и плотницким, не было числа. Параллельно разбирали складские залежи, сортировали продовольствие, делили его — весьма условно и приблизительно на суточные рационы. Одновременно запасали питьевую воду: тысячу двести литров разливали по канистрам, добавляли, чтоб не испортилась, консервант. А лекарств докупить! А фонари керосином заправить! А примусам горло прочистить! А…
Но наша запарка в принципе была добрым знаком. Если за вагонными окнами двоятся, троятся и четверятся пути, значит, скоро станция. Неудобно, конечно, прибывать по всем колеям сразу. Но в том, что мы выбивались из расписания, никто не был виноват, кроме нас…
Зато вскоре нас стало не одиннадцать. Не было бы счастья, да нахальство помогло…
Среди советских специалистов, работавших в Ираке, популярность "Тигриса" неуклонно росла: почти не было дня, чтобы нас не навестили сограждане. Наведывались из Басры, из Насирии, делали иногда четыреста пятьсот верст по пустыне, лишь бы полюбопытствовать, поснимать, подобрать у стапеля кусок камыша. Эти встречи были чрезвычайно приятны, только времени было в обрез, а посетители требовали внимания.
И вот однажды явились с визитом земляки-моряки — их лесовоз стоял в порту под разгрузкой, — отличные парни. Увидеть "Тигрис" для них было событием. Толпились, просили подписать открытки. У нас же в тот день дело не ладилось: сперва, мол, пахота, автографы потом.
— Что пахать? Да мы, да сейчас! — Засучили рукава и сделали столько, что даже невозмутимый Тору изумился и по-японски сказал "о-го-го".
За ужином Тур сиял:
— Нам бы и на завтра таких помощников.
— И на послезавтра! — подхватил Асбьерн.
— На неделю! — повысил ставку Детлеф.
— На месяц! — включился в игру Эйч-Пи. Здесь же, участвуя в трапезе, сидел Виктор Николаевич Герасимов, начальник строительства по советско-иракскому контракту.
— Виктор Николаевич, у нас идея — не одолжите нам в помощь человек двух?
— А трех не хотите?
Посмеялись и забыли. Но прощаясь, Герасимов произнес загадочно:
— Если не против профсоюз.
А к вечеру следующего дня обнаружилось, что профсоюз не против и что в Эль-Курну прибыли присланные в наше распоряжение — с контрактной стройки, где каждая пара рук дорога, — мастера Георгий Балаболик, Владимир Гаинцев и Дмитрий Кайгородов.
Встретили их с великой радостью, устроили с жильем, взяли на довольствие… И от наших плотницких затруднений только пух полетел!..
Норрис прокричал с берега:
— Юрий, тебе не кажется, что на "Тигрисе" пора поднять русский флаг?
Не кажется!
Вот неполный список советских граждан, посетивших в те дни Эль-Курну и отработавших на "Тигрисе" некое количество часов.
Руководитель иракского корпункта АПН Игорь Беляцкий.
Собственный корреспондент московского телевидения в Ираке Владимир Лепнухов.
Корреспондент ТАСС в Багдаде Станислав Корзелев с женой.
Журналисты-международники Фарид Сейфуль-Мулюков и Леонид Рассадин.
Пусть не введут в заблуждение их профессии. Ни микрофонов, ни блокнотов они на стройплощадке не вынимали. "Брали интервью" у веревок и деревяшек, углублялись в проблему посредством топора и сверла.
Слух о том, что "Тигрис" теперь сооружался методом народной стройки, широко распространился, и посетители хлынули по второму кругу. Кто только тогда не побывал у нас заново! Шоферы, те, кто при достопамятном спуске сталкивал лодку в воду: "Пока пересменок, не надо ли, ребята, круглое покатать, плоское покидать?" Компания знакомцев из-под Ура: "У нас выходной, а у вас, говорят, воскресник?"
Действительно, получался воскресник, почти как дома. Не было только транспарантов, лотков с мороженым да "Марша энтузиастов" из репродукторов…
Тур делал вид, что ничего неожиданного не происходит. Экспедиция интернациональная, так что вполне естественно, что ей помогают. А я ходил именинником и чувствовал себя немножко Томом Сойером, который подбил приятелей красить забор.
Мы находились в Эль-Курне почти месяц. По многим, пусть объективным, причинам спуск судна на воду не однажды откладывался. Теперь точно так же откладывался и старт. Недоделок была масса: для того чтобы стартовать абсолютно готовыми, на вылизанном, с иголочки, корабле, требовалось еще неизвестно сколько времени — работам не видно было конца.
Моральное состояние экипажа было не на высоте. Люди выкладывались до предела и не видели результатов своего труда. Дневной график не выполнялся, денежные фонды таяли — смета, и без того вдвое завышенная, была перекрыта тоже вдвое…
А корабль меж тем намокал, счетчик плавучести тикал: вторую неделю мы "плыли" в пресной грязноватой воде. Где же выход?
А выход был — надо было стартовать как можно скорее. Пусть недоставало комфорта на борту, но мачта была, весла были, парус хоть какой-то был. Крыша над головами тоже имелась, остальное — по дороге. Дима Кайгородов согласился плыть с нами до Басры. Его начальство не возражало, поскольку мы просто как бы доставляли Диму обратно на стройку, только не машиной, а по воде. В пути он должен был доделать, что сможет.
И вот 23 ноября, в среду, мы стартовали.
Самого момента отплытия никто из нас как следует не прочувствовал. Проверяли такелаж, привязывали окончательно рулевые весла, переносили из склада на лодку груз… И все казалось, что до старта далеко. А потом, примерно около часа дня, Тур приказал отправляться:
— По местам стоять! Отдать швартовы!
Течение понесло, и мы взялись за парус, но тут же заволновались, так как на верхушке мачты обнаружился наш отважный Герман. Он снимал удаляющийся причал, а мы дружно кричали:
— Вниз!
Причем Тур прибавлял:
— Быстрее!
А я кричал:
— Медленнее! — Я вполне серьезно опасался, что не привыкший к марсофлотству Герман загремит вниз.
