Валентин Берестов - Избранные произведения. Т. I. Стихи, повести, рассказы, воспоминания

И стукнет нам по семьдесят пять лет,
И оба мы когда-нибудь умрем.
И скажут люди: «А старушки нет,
Ушла она вослед за стариком».
Но скажут ли, что я недаром жил
И голос мой услышала страна?
Я столько раскопал чужих могил,
А собственная все-таки страшна.
Когда бы смерть не принимала мер,
Чтоб новое могло творить и жить,
Как всем успел бы надоесть Вольтер,
Уж о других не стоит говорить.
И все ж, не устарев, живет поэт,
Которого давно на свете нет.

Сшей мне колпак от солнечных лучей,
Чтоб голову их зноем не пекло,
И чтоб не превращались в палачей
Те, что дают нам радость и тепло.
Какой же мне колпак для сердца сшить,
Чтобы оно не ведало скорбей,
Чтоб было только радостью любить
И только счастьем — думать о тебе?
Как может быть любовь причиной зла,
Когда так манит будущего даль,
И юность весела, и жизнь светла,
И тенью счастья кажется печаль?
Но дружбою твоей со всех сторон
Я ото всех ударов защищен.

В непрочном мире чувств всего прочней
Была печаль непонятой любви.
И столько дней она жила во мне.
Лишь проблески надежды я ловил.
Но я спросил себя: «Зачем, зачем
Так верен ты несбывшейся мечте?»
Как много нужно сделать. Между тем
Бесплодно я блуждаю в пустоте,
Могу ли я теперь тебя любить,
В твоих глазах читая приговор?
И все ж я не хочу остановить
Моих стихов тобой внушенный хор.
Ты — не хозяйка над моей судьбой,
Лишь ради них могу я быть с тобой.

Казалось, я всегда с тобою был,
И что ж? Зима, весна, начало лета…
И мне уже пора набраться сил
Для моего последнего сонета.
Работая над ним, ночей не сплю,
Чтобы не только горе в нем звучало.
Чем кончить? Тем, что я еще люблю?
Иль не кончать и все начать сначала?
О нет, мне столько выстрадать пришлось,
Чтоб увенчать любовь свою достойно.
И вряд ли то, что дружбой началось,
Вновь обернется дружбою спокойной.
Все было, все прошло, все решено…
И новая заря глядит в окно.

Я труд поэта позабыл
Для жребия иного.
Я в землю свой талант зарыл,
В буквальном смысле слова.

И где теперь его найти?
В каких местах и странах?
Быть может в двадцати пяти
Раскопанных курганах?

А, может, я зарыл его
Послушною лопатой
На том дворе, что Вечевой
Был площадью когда-то?

Где он? В песках ли Каракум?
В амударьинской глине?
Иль разметал его самум,
Бушующий в пустыне?

Не вини меня в непостоянстве
И к спокойной жизни не зови.
Стал я думать о дорогах странствий
Раньше, чем о девичьей любви.
От костров, походов и рыбалок
И от детских затаенных дум
Путь прямой к тропинке в диких скалах
И пескам пустыни Каракум.

«Вступает, — молвят повара, —
Весна в свои права, —
На кухню привезли вчера
Зеленые дрова!»

Единственный зеленый куст.
Пески со всех сторон.
Но сколько свежих вешних чувств
В нас вызывает он.
В песках сыпучих он возник
И, чудо из чудес,
Он заменяет нам цветник,
И сад, и парк, и лес.

Слепой верблюд идет по кругу,
Вращая деревянный вал.
Бегут кувшины друг за другом,
Льют воду в маленький канал.

И с трех сторон сдавили поле
Валы тяжелого песка.
Слепой верблюд, слепая доля,
Слепые, долгие века.

Былого мира отголоски?
Нет, он не только беды знал.
Вода, журча, бежит в бороздки,
И вслед машинам с крыши плоской
Рукою мальчик помахал.

И влажным блеском напоследок
Нам с колеса сверкнул кувшин.
Прощай, чигирь, почтенный предок
Моторов наших и машин!

Костер догорает, пора на покой.
Созвездия светятся ярко.
И вдруг из песков за сухою рекой
Залаяла глухо овчарка.

И слушая лай охранявшей стада
Свирепой туркменской овчарки,
Мы спали, как дома, как в детстве, когда
Кладут под подушку подарки.

Могучая река
Катилась здесь когда-то.
И до сих пор горька
Земле ее утрата.

Белеет кромкой льда
Соленое болотце.
И холодна вода
Соленого колодца.

Следами затканный бархан.
Мышей песчаных писк.
Сухое русло Даудан,
Лиловый тамариск.

Бросают тощие кусты
Коротенькую тень.
Но только пылью пахнешь ты,
Пустынная сирень.

Идти, брести в горячей мгле
По выжженным местам
И реку возвратить земле,
И запахи — цветам.

Контора. Почта. Магазин…
Оазис для первопроходца
У каракумского колодца.
И вдруг: «Вас много, я один!» —
Родимый голос раздается.
Жара, пески, куда ни кинь,
А он, злодей, и тут как дома.
И, покорители пустынь,
Сидим, покорно ждем приема.