Виктор Урвачев - На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945
Всего за три года войны советская авиация уничтожила 1097 самолетов противника, потеряла 319 МиГов и 109 летчиков. Еще 153 самолета сбила зенитная артиллерия 64-го корпуса. Китайские и корейские летчики сбили 271 американский самолет, потеряли 231 истребитель и 126 летчиков.
Таким образом, авиация США, имея значительное численное и оперативно-тактическое преимущество, проиграла воздушную войну в Корее советским летчикам. И не только по соотношению побед и поражений (3:1 в пользу 64-го иак), но и потому, что они выполнили свою главную задачу по прикрытию объектов на территории Северной Кореи и Маньчжурии. Генерал-лейтенант Слюсарев докладывал, что действия корпуса, «несмотря на явное превосходство в силах ВВС США, не дали им возможности разрушить основные прикрываемые объекты и нанесли противнику значительные потери во всех родах авиации».
Одну из основных причин этой победы показал упоминавшийся воздушный бой с участием Василия Щипалова, в котором восемь МиГов атаковали в три раза превосходящую по численности группу F-86, одного из них сбили, а «остальные «Сейбры» не приняли боя и вышли в залив». Об этой особенности поведения противника писал Пепеляев: «Лично я неоднократно наблюдал, когда после уничтожения их самолета в групповом воздушном бою американцы бой срочно заканчивали и выходили из него».
По докладу генерал-лейтенанта Слюсарева: «Истребители противника, встречая активные действия наших истребителей, вступали в бой только при наличии выгодных тактических условий или при явном превосходстве в силах». А советские летчики «смело ввязывались в воздушную схватку, даже когда могли избежать ее, будучи в меньшинстве». Хотя, по словам Пепеляева, «мы вступили в бой с хорошо подготовленными к боевым действиям летчиками».
Закрыть тему о причинах победы советской авиации в Корее можно словами летчика Михина: «Американцы по уровню подготовки ни в чем не уступали нашим. Некоторые были настоящими асами, особенно те, кто по истечении контракта заключал следующий и возвращался в Корею снова. Но ехали они за долларами, поэтому особенно старались не рисковать. Наши же дрались самоотверженно. Общий счет – в нашу пользу». Относительно того, зачем ехали в Корею американцы, следует сказать, что, например, за сбитый МиГ они получали 10 тысяч долларов.
Советские летчики во время войны тоже получали дополнительные выплаты. Михаил Михин, который совершил в Корее 140 боевых вылетов и сбил 9 американских самолетов, вспоминал, что «платили за 30, 50, 80 и 120 боевых вылетов, за сбитые самолеты. Истребитель противника оценивался в 1,5 тыс. дореформенных рублей, бомбардировщик дороже – 3 тысячи». Зарплата летчиков в рублях выплачивалась в Советском Союзе их семьям, а в Китае они получали еще одну зарплату в юанях. Из-за инфляции она исчислялась в миллионах, и, по словам Урвачева, для ее получения летчики покупали чемоданчики.
А из Китая он вернулся с двумя шикарными кожаными чемоданами-сундуками, набитыми китайскими товарами высочайшего качества, начиная от ковров, роскошной норковой шубы для жены и заканчивая замысловатыми детскими игрушками, не считая швейцарских часов на запястье его руки. По его рассказам, почти все это он купил в Мукдене даже не в последний день, а в последнюю ночь пребывания в Китае.
Приказ об убытии в Союз поступил неожиданно, поздно вечером, накануне дня, когда надо было грузиться в поезд, а магазины были уже закрыты. Отъезжающие разбудили хозяина большого универмага и стали «отовариваться». Ошалевшему от неожиданной торговой удачи хозяину магазина Урвачев сказал, что давно хотел сшить костюм, да вот не успел. Тотчас с него была снята мерка, и к утру костюм был готов.
Путь предстоял долгий, и поэтому, прибыв на вокзал, летчики дали китайскому коменданту деньги с просьбой купить для них ящик водки. Когда поезд уже тронулся, на опустевшем перроне показались два бегущих с ящиком китайских солдата. Одна бутылка, брошенная ловким китайским бойцом, была поймана не менее ловким советским офицером, но другая разбилась о стенку набиравшего скорость вагона. Однако на следующей железнодорожной станции летчиков ждал ящик водки без двух бутылок.
Скрытность пребывания советских летчиков в Китае и скоропалительный отъезд домой создали им некоторые затруднения на пограничной станции Отпор (ныне Забайкальск). Советских таможенников заинтересовали огромные кожаные чемоданы в руках молодых крепких мужчин с военной выправкой и в шикарных штатских костюмах. При досмотре в туго набитых чемоданах был обнаружен отнюдь не рядовой ширпотреб, включая золотые ювелирные изделия. Каких-либо вразумительных объяснений и документов от владельцев чемоданов таможенники получить не смогли, и один из них отправился с докладом к руководству. Получив, видимо, указания, он вернулся, хмуро попросил забрать чемоданы и пожелал счастливого пути.
В Корейской войне Урвачев выполнил воинский долг, пополнил счет боевых вылетов и внес вклад в победу советской авиации в этой войне. Но «подтвержденных» сбитых самолетов на свой счет не записал. И это понятно – он уже был не строевым летчиком, который ведет воздушные бои, а входил в состав управления авиационной дивизии и боевые вылеты совершал от случая к случаю. Кроме того, вероятно, к нему можно отнести слова Евгения Пепеляева: «Что касается ветеранов Великой Отечественной войны, <…> имевших большой боевой опыт <…>, то, за редким исключением, они особенного желания воевать и агрессивности в воздушных боях не проявляли».
Вместе с тем должностные обязанности инспектора дивизии по технике пилотирования подполковника Георгия Урвачева, направленные на повышение уровня летной подготовки пилотов, были буквально вопросом их жизни и смерти. Они прибыли в Китай, едва освоив реактивные самолеты, имея на них налет, как было сказано, в 10–20 раз меньше, чем у американцев. Для преодоления этого разрыва Урвачев добивался овладения пилотами его дивизии летным мастерством, совершая с ними провозные и инструкторские полеты, ведя учебные воздушные бои, тренируя их групповую слетанность.
Вспоминая заключительные воздушные бои Корейской войны, следует сказать, что последний советский летчик погиб в этой войне 19 июля 1953 г. во время отражения налета на ГЭС Супхун – это был лейтенант Николай Герасимчук, незадолго до этого прибывший с пополнением в 913-й полк. На следующий день летчики 224-го иап капитан Борис Сиськов и старший лейтенант Владимир Климов одержали последние победы советской авиации в Корейской войне. При заходе на посадку на аэродроме Дапу они отбили атаку пары «Сейбров» из 336-й эскадрильи 4-го авиакрыла, и американский пилот майор Стивен Беттинджер вынужден был катапультироваться, а его ведомый майор Томас Селлерс погиб.
