Отто Коцебу - Путешествия вокруг света
Я приказал поставить пель-компас; все собрались около инструмента и рассматривали его с вниманием: Лагедиак не спускал глаз с магнитной стрелки, которая поворачивалась сама собой без малейшего прикосновения, и несколько расспрашивал меня, каким образом это происходит. Но как я мог дать ему понятие, если бы даже он совершенно понимал наш язык; как объяснить вещь, о которой я сам желал иметь полное знание? Он легко понял, что поворачивается только ящик, а стрелка остается неподвижной, ибо тотчас подметил, что она указывает на N и на S.
Я еще раз попросил его показать положение неизвестной группы островов; он тотчас принялся за компас и вертел его на ножках до тех пор, пока не установил диоптры в определенном направлении, и тогда объяснил, что там находится группа островов. Направление компаса было к SW, и я тотчас записал этот румб на доске. Искусство писать было для дикарей новым явлением, возбудившим у них не только внимание, но и размышление.
Я старался растолковать Лагедиаку, что все наши слова могут быть нанесены на доску, и, написав его имя, сказал: «Это Лагедиак». Он крайне испугался, увидев себя представленным столь странными фигурами, и, казалось, опасался, что посредством этого чародейства примет отныне такой вид. Прочие от всего сердца смеялись над забавным на доске Лагедиаком, а он сам стоял неподвижен в боязненном ожидании страшного превращения. Но я вскоре вывел его из этого мучительного положения, стерев надпись, он с благодарностью обнял меня и просил изобразить теперь на доске Лангина; этот последний, все время только издали с трепетом смотревший на мое колдовство, услышав об этом предложении, с громким криком убежал на другой конец корабля и скрылся; товарищи его издевались над ним, а я прекратил на сегодня свои чародейства.
Я старался втолковать Лагедиаку, чтоб он изобразил на доске всю группу островов Отдиа; он взял в руки грифель и начертил кругообразную трупу, обозначив под ветром пять проходов, которые называл «Тиер»; потом повернул диоптры к высокому острову на SW и сказал: «Еф-еф руо тиер» (там два прохода). Это известие обрадовало меня потому, что теперь мы могли не возвращаться прежним путем, а найти проход удобнее и безопаснее пролива «Рюрика». Я упросил Лагедиака начертить и другую группу островов, именуемую им «Эрегуго»; он сделал круг, состоящий из 17 островов, и обозначил несколько проходов под ветром; потом указал на О и объяснил, что если отплыть отсюда с восходом солнца, то к заходу уже можно быть там. Итак, по его описанию эта группа находилась недалеко от группы Отдиа, и я нимало не сомневался, что открою ее без всякого затруднения.
Мой приятель рассказывал, что на о. Эрегуп растут панданы («боб»), хлебное дерево («мя») и кокос («ни»), но население описал весьма незначительным, уверяя, что там живет только один старик с тремя женами; следовательно, старик господствовал только над своими женами, или же сам был втройне подвластен. Когда наши гости оставляли корабль, то я подарил Лагедиаку еще один топор, в чем, казалось, Рарик ему позавидовал; мы расстались дружелюбнее, чем когда-либо. Некоторые из наших спутников разменялись именами с дикарями: Лангин, особенно подружившийся с лейтенантом Шишмаревым, назвал себя по нему «Тимаро», а друг Шамиссо именовался Тамисо; они не могли произнести эти имена иначе.
Я хотел выждать свежий ветер, чтобы исследовать находящиеся на SW проходы, а так как уже давно намеревался завести на Отдии сад и посеять в нем в присутствии жителей семена, собранные на Сандвичевых островах, то и отправился туда после полудня с Шамиссо выбрать удобный участок земли. Мы нашли около жилища Рарика, у одного водоема, открытое место, на котором земля была весьма хороша. На возвратном пути мы опять видели могилу, совершенно подобную найденной на о. Ормед и обсаженную вокруг кокосовыми деревьями; мне сказали, что тут погребен «тамон».
22-го утром прибыло к нам несколько лодок, на которых привезли кокосовые орехи; при каждом посещении жителей я старайся уменьшать их боязнь свиней, поскольку решил вскоре перевести последних на берег. Немедленно после обеда я отправился с Шамиссо и несколькими матросами на остров и взял с собой лопатки, чтобы, не теряя времени, приступить к делу. Рарик, Лагедиак и многие жители о. Отдиа смотрели на нашу работу с большим любопытством, лопатки возбуждали их внимание, но старание растолковать им мою цель было тщетно; однако, когда мы принялись за семена, они, казалось, начали понимать наше намерение. Пока одни из наших матросов копали и перебивали землю, другие делали забор, в чем им помогал Лагедиак, хотя и не был на это приглашен. Мало-помалу собрались около нас все отдийцы и с особенным изумлением взирали на забор, назначение которого еще не было известно этому счастливому племени.
Обработав и засеяв одну часть сада, мы старались растолковать Лагедиаку, что надо ожидать растений и питательных плодов; он запрыгал от радости и тем доказал, что понял нас. После этого он начал громко толковать народу наше намерение; все слушали его с напряженным вниманием, и когда он окончил свое пространное повествование, то радостные крики сделались общими. Через несколько часов мы прекратили на сегодня нашу работу, и я объяснил Лагедиаку, что сад принадлежит только ему и Рарику, и что забор сделан, чтобы заградить другим вход в него; он тотчас объявил это народу, приняв такое отличие за особенную почесть, связал из пандановых листьев два различных узла[118] – знаки его и Рарика и повесил их на забор в доказательство, что они оба являются владельцами этого сада.
В продолжение нашей работы велел я принести на берег чай, и мы пошли теперь к жилищу Рарика, где уже стоял на огне чайник, около которого собрались все островитяне, рассматривая кипящую воду, казавшуюся им живой. В тени пальм постлали на землю салфетку, и дикари с громким восклицанием «О…о!» собрались около этого нового чуда; когда же начали приготовлять чай, то разговорам и смеху не было конца; они не упускали из вида ни малейшего нашего движения. Нельзя описать любопытства, обнаруженного ими, когда они увидели, что мы пьем чай; я передал Рарику чашку очень сладкого чая; он после долгих уговоров решился поднести ее к губам.
К несчастью, чай был еще горяч, он обжегся, и я с трудом спас свою чашку, которую он хотел бросить. Страх распространился подобно электрической искре, и все уже были намерены бежать; наконец Рарик решился снова отведать; прочие смотрели на него с удивлением, а когда чай показался ему вкусным, то все захотели пить, и большой крик показывал, что он им нравился; сухари они ели охотно, но более всего полюбился им сахар. Все здешние жители большие охотники до сластей, а так как их пища состоит преимущественно из сладкого панданового плода, то, вероятно, он и есть причина того, что даже у десятилетних детей редко бывают здоровые зубы, а в среднем возрасте почти все выпадают.
