Отто Коцебу - Путешествия вокруг света
28-го в 7 часов утра оставил я корабль в сопровождении ученых и, желая воспользоваться хорошей погодой для исследования вышеупомянутого прохода, пустился в путь на двух шлюпках, снабженных припасами на три дня. Сначала мы поплыли к о. Эгмедио, принадлежащему Лавгину; мы прибыли туда через час и были приняты весьма ласково. Он немедленно повел нас в свою хижину, приказал своей жене подать разных припасов, чтобы нас угостить, и не переставал выражать свою беспредельную радость по поводу нашего посещения. Он показался весьма гостеприимным и расположенным к сердечному дружелюбию и в этом отношении превосходил Рарика, который после первого приятного впечатления обнаружил алчность, главнейшую черту своего характера. Все население на Эгмедио состояло из Лангина, его жены и еще двух человек, которые казались ему подвластными. Из собственного опыта нам уже было известно, что вся группа весьма бедна людьми, а ее южная часть вовсе не заселена.
Другой причины столь малого населения полагать нельзя, как только то, что люди занесены сюда недавно с отдаленных островов. Лангин водил нас по своему владению, отличавшемуся от прочих островов высокими кокосовыми деревьями. Желая безостановочно следовать отсюда до места нашего назначения, мы решили здесь позавтракать; Лангин чрезвычайно удивлялся, увидев, что мы употребляем ножи, вилки и тарелки; приметив, что мухи меня беспокоят за завтраком, он приказал одному из своих людей отгонять их пальмовой ветвью; такая внимательность со стороны дикаря приятно меня поразила.
В час пополудни мы достигли находящегося у высокого острова прохода; его ширина в самом узком месте составляла 100 саженей, а глубина была различная – от 20 до 5 и даже до 3 саженей; остров состоит из разновидных кораллов. Мы прибыли туда во время отлива, течение из лагуны было довольно сильное и быстро пронесло нас через проход в море; едва вышли мы в него, как глубина стала недосягаемой. Хотя и было возможно пройти здесь на «Рюрике», но такое предприятие было сопряжено с опасностью. Начавшийся крепкий ветер не позволил исследовать еще сегодня другой проход, лежащий, по словам Лагедиака, на W; я отложил это до благоприятного дня.
Наименовав осмотренный проход по Лагедиаку, мы предприняли обратный путь, весьма, впрочем, затруднительный из-за противного ветра. Мы не могли доплыть в этот вечер до «Рюрика» и провели ночь на большом острове, лежащем к югу от Эгмедио. По счастью, мы нашли здесь одного из моих любимцев, веселого Лабугара, который принес нам кокосовых орехов и пандановых плодов и известил, что мы пристали к его острову, обитаемому только им с семейством и еще одним стариком. Мы расположились на берегу для приготовления ужина, а Лабугар и его старый друг пробыли с нами до солнечного заката. Когда мы утром проснулись, то Лабугар со всем своим семейством сидел уже подле нас и терпеливо ожидал нашего пробуждения, чтобы одарить очищенными кокосовыми орехами. Эта внимательность тронула и обрадовала меня.
30-го я отрядил нескольких матросов на берег для рубки дров, которыми мы должны были здесь запастись, поскольку их нельзя достать ни на Уналашке, ни в Беринговом проливе. Когда я прибыл на берег, то мне сказали, что у нас украдено ведро с железными обручами; я решил на этот раз употребить строгость, чтобы прекратить подобные поступки в будущем, и настоятельно потребовал от Рарика, чтобы вор был немедленно отыскан и приведен ко мне с покражей; никогда не видев меня таким сердитым, Рарик до крайности испугался и стал уверять, что он уже послал в погоню за вором, укрывшимся на другом острове. Я удовлетворился этим, но впоследствии имел основания полагать, что он сам участвовал в этом воровстве.
31-го. С неудовольствием узнал я, что ведро еще не было возвращено. Рарик, занимавшийся со своими людьми постройкой лодки, казалось, пришел в замешательство, когда я возобновил мое требование о воре; он с сердцем обратился к одному из своих людей, который после продолжительного разговора вскочил и побежал в кустарник. «Вот вор, – сказал Рарик, – он тотчас принесет покраденное». На лицах всех присутствовавших, особенно же на лице Лагедиака, было изображено, к моему утешению, явное осуждение этого поступка. Спустя минут десять вор возвратился с украденным ведром, и хотя его отвратительное лицо раздражило меня, я оставил его без наказания. Объявив всем, что впредь всякое воровство будет строго наказано, я отправился обратно на «Рюрик». Когда мы собирались сесть за стол, к нам прибыли Лабугар и Рарик со старой весьма болтливой женщиной, родственницей этого последнего. Она была первая женщина с этой группы островов, которая отважилась взойти на корабль.
Мы пригласили наших гостей к столу; оба мужчины охотно вошли в каюту, но старуха села на шканцах подле люка, смотря на нас через него. Веселый Лабугар при всяком блюде спрашивал: «Что это такое?», но съедал все прежде, нежели успевали ему отвечать, при этом он не переставал смеяться от всей души: ему показалась весьма вкусной солонина, о которой мы сказали, что она взята из таких животных, пару которых они имеют на острове. Рарик был сначала чрезвычайно умерен, но когда увидел, с каким удовольствием ел Лабугар, то и он, покинув все сомнения, начал сильно наполнять свой желудок. Старуха, которой подавали кушанье в люк, не ела, а бережно все прятала и, раскрывая рот, показывала, что не имеет зубов; но если этот недостаток не позволял ей есть, то в замену ее уста находились в беспрерывном движении от непомерной болтливости. В вине Лабугар нашел особенную приятность; он радовался, чувствуя, как оно проникало в его желудок, и держал себя за живот, опасаясь, что оно вытечет; когда он выпил два стакана, то начал выкидывать разные штуки.
Чтобы как можно великолепнее принять наших гостей, после стола был устроен концерт. Три матроса вошли в каюту со скрипкой, флейтой и бубном; хотя их искусство было отнюдь не высокое, однако нашим дикарям показалось, что на землю сошли жители небес для удовольствия бедных смертных. Скрипка обратила на себя самое большое внимание; они никак не хотели верить, что звук производится смычком, и не отважились подходить близко к этому волшебному инструменту. Получив еще несколько подарков, они оставили корабль в самом веселом расположении духа. После полудня мы отправились на берег; я с удовольствием увидел, что в огороде некоторые семена уже начали всходить. Шамиссо показал мне несколько небольших огородов, устроенных в разных местах жителями. Мы могли сказать, что здесь семя в буквальном смысле слова упало на добрую землю.
2 февраля дул крепкий восточный ветер, сопровождавшийся дождем, но к вечеру небо прояснилось. Я воспользовался хорошей погодой для посещения моего приятеля Лагедиака, от которого надеялся получить ясное описание группы островов Эрегуп. Он изобрел весьма остроумный способ дать точное понятие о нем. Начертив на песке круг, который имел вид группы Отдиа, он разложил по окружности большие и малые камни, изображавшие острова, и, обозначив проходы, сказал: «Вот Отдиа». Изобразив потом таким же образом группу Эрегуп, он объяснил, что я в один день плавания к SW могу достичь до нее (впоследствии я удостоверился в точности его показания).
