Круг Ландау - Горобец Борис Соломонович
Но любовь между Е.М. и Е.К., конечно, была, и довольно долго — примерно первые лет десять. Затем они долго и достойно жили в своем «кооперативе». Достойно они и расстались в 1978 г., когда умерла мать Е.М. и И.М. Лифшицев, которая после переезда из Харькова много лет жила в семье Е.М. Она была в курсе наличия у Е.М. «гражданской» жены. В то же время сын не хотел травмировать мать изменением привычного уклада жизни в семье Елены Константиновны, вместе с любимым внуком — о происхождении Миши бабушка, кажется, не знала. При разводе Е.К. поставила Е.М. условие: найти ей хорошую квартиру, причем рядом с квартирой сына (которую Е.М. купил Мише ранее, при его женитьбе). В течение более полутора лет подбирались и отвергались варианты. Наконец, с большим трудом в результате сложного клубка обменов это условие удалось выполнить. С удовлетворением вспоминаю, что я со своей квартирой тоже вошел в «клубок», и мне удалось помочь Евгению Михайловичу. Введенная в схему новая двухкомнатная квартира стала решающим моментом, после чего наиболее требовательные стороны согласились на обмен. Но Миша не захотел жить рядом с матерью. Через полгода после переезда он обменял свою квартиру на более выгодный вариант и уехал от Е.К. довольно далеко.
В конце 1970-х годов у Евгения Михайловича начались серьезные проблемы сердечно-сосудистого характера. К 1985 году его состояние ухудшилось настолько, что потребовалась операция по шунтированию сердца. В СССР тогда делалось очень мало таких операций. Письмо от его друга и издателя Роберта Максвелла с приглашением сделать эту операцию в Англии «затеряли» советские бюрократические инстанции. Операцию делал хирург В.С. Работников в 15-й городской больнице Москвы. У него была репутация хорошего специалиста. Но он не умел делать операции на «сухом» сердце достаточно быстро, не более чем за 20 минут. Это стало известно позже. Сердце Е.М. было отключено на целых 30 минут, после чего его не смогли снова «завести».
На прощании выступали несколько человек. Но мне запомнились только академик Р.З. Сагдеев — он обратился персонально к моей матери и его слова были особенно теплыми — и академик И.М. Халатников. Он сказал замечательно: «Дау физики боялись, Евгения Михайловича они стеснялись, старались при них вести себя прилично. Запреты сняты — их нет обоих…»
Среди массы пришедших сочувственных телеграмм и писем особенно выделялась телеграмма академика Н.Н. Боголюбова, присланная в Институт физпроблем:
«Дорогие коллеги. С чувством глубокой скорби узнал о безвременной кончине выдающегося советского физика Евгения Михайловича Лифшица. Его неоценимый вклад в развитие фундаментальной науки, теоретической физики, блестящее решение труднейших вопросов твердого тела, космологии получили мировое признание. Память об этом замечательном ученом, педагоге, авторе (вместе с Л.Д. Ландау) классического курса теоретической физики навсегда останется в сердцах его коллег, товарищей и учеников. Передайте мои самые искренние соболезнования семье покойного. С глубоким уважением — Н.Н. Боголюбов.
Е.М. Лифшиц похоронен на Кунцевском кладбище в Москве, филиале элитного Новодевичьего кладбища, в ста метрах от могилы брата. На обеих могилах — по черному надгробному камню. После смерти они опять рядом.
Обычно два раза в год, на день рождения и на день смерти Е.М. мы с матерью и моим братом Евгением приходим на могилу Е.М. Пока была жива Елена Константиновна, встречали ее там. Она всегда была одна. Мы молча стояли по разные стороны от могилы. Потом шли к могиле Ильи Михайловича, потом — к могиле их общего друга академика Александра Иосифовича Шальникова.
Незадолго до операции Е.М. завещал все имущество своей жене Зинаиде Ивановне. Но сказал ей: «Если сочтешь нужным, отдай мои новые “Жигули” Мише, у него старая машина. З.И. так и сделала. Миша поблагодарил. Но потом выяснилось, что нужно заплатить налог на дарение, составивший более месячной зарплаты профессора того времени. Миша попросил, чтобы это сделала З.И. Она заплатила. У них сохранились добрые отношения. Изредка он звонил, примерно раз в год ее навещал, приходил даже с дочерью Аленой. Потом как-то пришел один, рассказал, что у него крупные семейные неприятности, он вынужден развестись. Затем он опять женился.
Года два спустя после смерти Е.М. Миша пришел к З.И. и сказал, что папа где-то хранил золотые монеты, оставшиеся еще от деда, Михаила Ильича. З.И. ответила, что о монетах не знает. Возможно, папа их продал, чтобы купить Мише квартиру или потратил их на обмен квартир, или же на новую машину, купленную незадолго до операции. Описываю эти меркантильные дела, потому что мне долго не удавалось убедить З.И. в том, что стоит опубликовать историю Е.М. и Е.К. с целью показать, насколько благороден был Е.М. Лифшиц. Между тем, это явно следовало сделать после выхода пресловутой книги Коры. Книги, в которой Е.М. Лифшиц оклеветан, обвинен в воровстве (?!) и в других гнусностях. В книге, в которой все трое лиц, причастных к ее изданию (жена, сын и племянница) не побрезговали печатать прямые ругательства в адрес Е.М. и З.И… Конечно, не стоит обижаться на этих лиц. Можно припомнить на этот счет известный анекдот о Пифагоре [51]. Но отвечать на крупные публикации необходимо.
Долго не соглашаясь на публикацию фактов о личной жизни Е.М., З.И. не хотела травмировать Мишу. Сначала я с ней соглашался. Но недавно сказал: «Решай, что дороже — защищать честь оклеветанной исторической личности, твоего мужа, человека, которому мы так многим обязаны, в том числе, кстати, и Миша, либо молчать, сохраняя моральный комфорт Миши, который даже на кладбище к отцу не приходил ни разу за много лет».
Илья Михайлович Лифшиц
• Справка: И.М. Лифшиц родился 13 января 1917 г. в Харькове. В 16 лет поступил на физико-механический факультет Харьковского механико-машиностроительного института. Одновременно занимался в Консерватории. В 1935–1936 гг. экстерном сдал экзамены по программе отделения математики физико-математического факультета Харьковского государственного университета. В 1937–1969 гг. работал в УФТИ, где с 1941 г. заведовал теоротделом. С 1944 г. профессор ХГУ, а с 1964 — профессор МГУ С 1968 г. и до конца жизни — заведующий теоротделом Института физпроблем в Москве, где до него эту должность занимал Л.Д. Ландау. Первые публикации И.М. Лифшица — по математике. Первая научная работа по теоретической физике — «Теория рассеяния Х-лучей кристаллами переменной структуры». В 22 года защитил кандидатскую, а в 25 лет — докторскую диссертацию. В 1948 г. избран членом-корреспондентом АН Украины, а в 1960 г. — АН СССР. В 1970 г. избран академиком АН СССР. Лауреат Ленинской премии (1967) за теорию электронных спектров металлов. Создал теорию квантовых кристаллов и жидких кристаллов. Лауреат премии им. Л.И.Мандельштама. Предсказал фазовый переход «двух-с-половинного рода» (1960) и создал теорию зародышеобразования. Создал теорию электронных спектров неупорядоченных систем (премия Ф. Саймона Английского физического общества, 1962), физическую теорию полимеров и биополимеров. Основные монографии: «Электронная теория металлов» (И.М. Лифшиц и др., М.: Наука, 1971); «Введение в теорию неупорядоченных систем» (И.М. Лифшиц, С.А. Гредескул, Л.А. Пастур, М.: Наука, 1982).
Сравнение двух приведенных биографических справок о братьях Лифшицах показывают, насколько они похожи по научной судьбе. Между тем, из приведенного выше письма их двоюродной сестры видны и явные личностные различия. Я не владею материалом для создания сколько-нибудь целостного портрета Ильи Михайловича (ниже И.М.), и потому приведу несколько мозаичных фрагментов из его жизни. Отмечу, что большую главу об И.М. написал его ученик и друг профессор Моисей Исаакович Каганов (ныне живет в США) [1998].
«Больше 35 лет я был близок к И.М.», — пишет Каганов. Далее, перефразируя высказывание Больцмана о Кирхгофе, он продолжает: «В его жизни не было великих событий. Великие события происходили в его голове». Приведу ряд выдержек из мемуаров Каганова, в которых дается глубокая и нестандартная характеристика основных человеческих качеств И.М.
