Людмила Третьякова - Красавицы не умирают
Если дворовым девушкам предназначалась одежка с барского плеча, то молодой невестке, жене сына, урожденной Нарышкиной, Татьяна Васильевна оставила бесподобную «Перегрину», шкатулки с алмазами и предания о своей невеселой женской доле. Впрочем, неверного мужа, которого пережила на десять лет, Юсупова вспоминала без сердечной досады. «Милосердный Бог посылает нам скорби для испытания нашей веры и терпения», — любила повторять она.
...Мужчины куда в меньшей степени охотники перебирать в памяти прошлое: старый князь Юсупов до последнего часа жил в свое удовольствие. Правда, его донимала любовница-француженка, служительница Мельпомены и верная подданная Бахуса. После посещения княжеских погребов мамзель била севрский фарфор, ругалась и швыряла в своего патрона туфлей. Тот все терпел из уважения к ее восемнадцати годам.
Николай Борисович так никогда и не утратил интереса к жизни. За пять месяцев до смерти его видели на вечере у Александра Сергеевича Пушкина, недавно женившегося.
Что ни говори, Юсуповы были схожи в своем жизнелюбии: Татьяна Васильевна умудрилась не превратиться в сварливую старуху и нудную моралистку. Когда она умерла, все удивились: да неужто ей было полных семьдесят два года? Еще вчера княгиня, сохранив отблески давнего очарования, покоряла живостью ума, сердца и любезностью в обхождении.
* * *
Знаток петербургского света граф В.А.Соллогуб вспоминал, что царствование Николая I, начавшееся так мрачно — восстание декабристов, казнь, ссылки, ужас в обеих столицах, — в конце концов несколько смягчилось. Жизнь обитателей уютных особняков вошла в свои обычные берега. «Празднества сменялись празднествами, — пишет он, — и отличались, как водится в этом случае, необыкновенным великолепием. В те времена имена светских красавиц не были еще достоянием газетчиков и упоминать о них в газетах считалось бы верхом неприличия, но в устах всех были слышны имена графини Завадовской, Фикельмон, урожденной графини Тизенгаузен, дочери в то время известной в петербургском свете Елизаветы Михайловны Хитрово, одной из пяти дочерей фельдмаршала Кутузова, фрейлины княжны Урусовой и девицы Нарышкиной, впоследствии княгини Юсуповой. Все четыре были красавицы писаные...»
Брак с сыном екатерининского вельможи добавил блеска представительнице знатного рода Нарышкиных: Зинаида Ивановна стала наследницей несметных юсуповских сокровищ. По отзывам А.В.Мещерского, молодая княгиня Юсупова «по своей красоте, богатству и положению в обществе считалась звездой первой величины». Таким образом, драгоценный камень получил достойную оправу.
Зинаида Ивановна Юсупова
...Ничто так не дает женщине ощутить свое всевластие, как зеркало, отражающее прекрасное лицо, сундуки, полные сокровищ, и титул, заставляющий склоняться в поклоне. Как часто, однако, обладание слишком многим становится благодатной почвой для расцвета не лучших сторон характера. Счастливо одаренная судьбою, Зинаида Ивановна этого убереглась. Она была приветлива, проста в обращении и прямодушна, что так выгодно отличало ее от светских дам. Этой чертой Зинаида Ивановна покорила Александра Ивановича Тургенева: «Мила своей откровенностью...» Павел Андреевич Вяземский описывал жене бал у Голицыной, «украшенный Юсуповой». На этом балу, кстати, был и Александр Сергеевич Пушкин. Знакомство с Зинаидой Ивановной и ее мужем стало продолжением давних и теплых отношений со стариками Юсуповыми: «архангельским» князем и его женой.
Красота, ум, желание и умение заниматься делами полезными, созидать — все это соединилось в Зинаиде Ивановне. Она была истинной Юсуповой — если не по рождению, то по пристрастию к искусству и людям, его творящим. Юсуповы умели ценить не только матовое мерцанье «Перегрины», но и клочок бумаги, исписанный рукою Бомарше.
Еще вельможный хозяин Архангельского начал собирать автографы, понимая, как важно уберечь в этих маленьких приметах человеческого скоротечного бытия память о талантах, которых, как и чистой воды бриллиантов, всегда мало.
Письма, книги с посвящениями, альбомы с рисунками и стихами. Даже обычные записки — все священно, к чему прикоснулась рука избранных Богом. Зинаида Ивановна с энтузиазмом продолжала пополнять семейную коллекцию. Теперь кроме полотен западных художников здесь все чаще появляются картины русских мастеров. Альбомы Юсуповой заполняются современниками, творившими русскую культуру. Это круг пушкинских литературных друзей и знакомых: П.А.Вяземский, И.А.Крылов, И.П.Мятлев, И.И.Козлов, В.А.Соллогуб.
Княгиня очень хотела иметь автограф Пушкина. И вот она получает конверт от Василия Андреевича Жуковского:
«Имею честь послать вам, княгиня, отрывок, писанный рукою Пушкина: это своего рода биография его друга Дельвига... Прилагаемый отрывок — моя собственность: я нашел его в своих бумагах и с удовольствием уступаю его вам. Теперь я уверен, что останусь в вашей памяти, ибо буду закреплен в ней именем Пушкина.
Жуковский».
...Подарок являлся бесценным, тем более что поэта уже не было в живых. Пять листков, исписанных летящим почерком, возвращали княгиню к недавнему прошлому. Год, другой назад... Январь тридцать седьмого. Черный январь. Обведенное траурной рамкой: «Солнце русской поэзии закатилось! Россия потеряла Пушкина...»
Эти напечатанные в «Современнике» строки вызвали в Петербурге разные чувства. Граф Уваров: «Солнце поэзии»! Помилуйте, за что такая честь? «Пушкин скончался... в середине своего великого поприща». Какое такое это поприще! Разве Пушкин был полководец, военачальник, министр, государственный муж?! Писать стишки не значит еще... проходить великое поприще».
Да. Все так и было: общество разделилось на партию Пушкина и партию Дантеса. Для кого-то убийца — «бедный Жорж». Были и такие, которые, принадлежа к друзьям поэта, пребывали в растерянности, не подавая своего голоса в защиту его имени.
Тот самый Федоров, которому помогала старая княгиня Юсупова, свидетельствовал: «Зинаида Ивановна с жаром вступилась за славу Пушкина в петербургских салонах, не давая никому усомниться в том, чью сторону она принимает». И в этом вся княгиня: самостоятельная, пылкая, всегда верная себе, своим антипатиям и своим привязанностям!
Зинаида Ивановна, как и свекровь, поддерживала отношения с ее подопечным Федоровым. Может быть, оно и не стоило упоминаний, но факт примечательный: среди светских знакомых, среди блистательного окружения — незнатный, малоизвестный, бедный поэт, человек явно не ее круга. С ним, литературным Башмачкиным, утонченная аристократка сохраняет дружеские отношения на долгие десятилетия! Страницы ее альбома так же открыты для скромного Федорова, как и для великих современников.
