Людмила Третьякова - Красавицы не умирают
До поры до времени молодая супруга увлекала его, но время шло, и князь пресытился семейной идиллией. Воздержание окончилось. Князь вернулся к прежним забавам.
Конечно, приключения со знатными дамами в Европе и дома все-таки требовали соблюдения определенных приличий. Свои же крепостные — иное дело. Хорошенькие рабыни безропотно угождали эротическим склонностям князя, и прекрасные декорации театра в Архангельском видели много такого, о чем потом долго шушукались в Москве. Говорили, что, наблюдая из зала за крепостными танцовщицами, Юсупов в какой-то момент делал знак, и они сбрасывали одежды, оставаясь абсолютно обнаженными.
Несмотря на разговоры о непристойных дивертисментах и оргиях в Архангельском, Юсупова продолжали воспринимать как милого оригинала, не сумевшего откреститься от замашек своих предков, восточных владык. Те же, разумеется, имели гаремы и прекрасных невольниц со всех концов земли. С явной симпатией описывает неверного мужа Татьяны Васильевны московская барыня Е.П.Янькова:
«Князь Николай Борисович Юсупов был один из самых известных вельмож, когда-либо живших в Москве, один из последних старожилов екатерининского двора и вельможа в полном смысле... Так как Юсупов был восточного происхождения, то и не мудрено, что он был великий женолюбец: у него в деревенском его доме была одна комната, где находилось, говорят, собрание трехсот портретов всех тех красавиц, благорасположением которых он пользовался».
То, что со стороны казалось легко объяснимым, для бедной жены сделалось источником непрекращающихся мук. Татьяна Васильевна перестала бывать в свете, ибо постоянно ловила на себе внимательные взгляды. Брошенной жене, конечно же, сочувствуют, но при всем том подозревают в ней какой-то тайный изъян, понудивший супруга искать иных удовольствий.
Княгиня Юсупова замкнулась. Она даже не захотела жить в роскошном дворце Архангельского и выстроила себе небольшой дом в парке. Ее жизнь сосредоточилась на детях от первого брака и сыне Борисе, рожденном от Николая Борисовича.
Правда, княгиня не отказывала себе в удовольствии общаться с теми немногими людьми, чьи таланты ценила чрезвычайно высоко. В этом узком кругу бывали Державин, Крылов, Жуковский, Пушкин, очарованный романтической атмосферой Архангельского.
Державин, глубоко уважая Юсупову и сочувствуя ее переживаниям, посвятил ей стихотворение «К матери, которая сама воспитывает детей своих». Слово «сама» особо подчеркнуто: в те времена чад в богатых семействах воспитывали гувернантки и гувернеры. Обычно родовитые отпрыски лишь прикладывались к родительской ручке с пожеланиями «доброго утра» и «доброй ночи». На том общение с батюшкой и матушкой заканчивалось.
Но дети подрастали, все меньше нуждались в матери, и Татьяна Васильевна пыталась восполнить душевное одиночество заботами о других людях.
Суммы, которые Татьяна Васильевна отдавала нуждающимся, были по тем временам громадные. М.И.Пыляев в книге «Замечательные чудаки и оригиналы», уделив несколько страниц княгине Юсуповой, писал, что ее пожертвования порой составляли «двадцать и более тысяч».
Имя Татьяны Васильевны связано с одним происшествием, которое наделало много шума в Петербурге. Оно послужило сюжетом для пьесы и стало известно даже во Франции.
...Отец девушки, которую звали Парашей, по злому навету был лишен имущества и сослан с семьей в Сибирь. Суровая жизнь поставила ссыльных на край гибели, но юная дочь несчастного не могла успокоиться: почему в мире торжествует злоба и несправедливость, почему так легко лишить человека честного имени?
И вот одна-одинешенька, без денег и теплой одежды, то идя пешком, то подсаживаясь на телегу к какому-нибудь доброхоту, Параша добирается в конце концов до Петербурга. Более того, она вознамерилась лично передать челобитную императору. В 1804 году долгожданная встреча, несмотря на все препятствия, состоялась. Дело было пересмотрено, и правда восторжествовала.
Разумеется, в коротком изложении все это звучит рождественской пасторалью. Недаром спектакль «Параша Сибирячка» пользовался ни с чем не сравнимой популярностью. Люди любят почти сказочные истории со счастливым концом. Но ведь все это произошло на самом деле! И не надо иметь богатое воображение, чтобы представить, каково досталось девушке. Так вот, самое деятельное участие в ее судьбе приняла Татьяна Васильевна: и приласкала, и обогрела, и деньгами ссудила. И этот случай был не единственным. Известно имя еще одного человека — без кола, без двора, — кому княгиня не дала умереть под забором. Звали его Борис Федоров. Обыкновенное имя, обыкновенный человек. И стал этот человек поэтом, драматургом, романистом, критиком, словом — литератором. Звезд с неба не хватал — это правда, но все-таки прожил совсем небесполезную жизнь во многом благодаря «скупой старухе Юсуповой». Да-да, именно так скорое на расправу людское мнение окрестило Татьяну Васильевну. Действительно, балов Юсупова не устраивала, в долг не давала, очень порицала мотов и беспечных хозяев-помещиков, у которых народ по деревням, особенно весною, соломою да подаяниями питался.
Кстати, Юсупова прекрасно понимала, что обилие барских закромов зависит от того, как живет крестьянин, хорошо ли ест, крепко ли его хозяйство. Заботясь о благополучии своих 20 тысяч крепостных, Юсупова оказалась куда дальновиднее многих помещиков, выжимающих из своих деревень все до капли.
Татьяна Васильевна на удивление дельно вела хозяйство и получала немалый доход. Женщины ее времени были весьма далеки от вопросов экономики, реализации сельскохозяйственной продукции, прибыльного вложения капитала. На их фоне княгиня Юсупова выглядела редкою птицей, и за ней прочно утвердилась слава «дамы-финансиста». Соседи и знакомые ездили к ней потолковать о делах и получить совет в самых запутанных вопросах.
Занимаясь хозяйством и благотворительностью, Юсупова не забывала тем не менее о своей давней страсти: мастера-камнерезы по ее указанию занимались нанесением на полудрагоценные камни эмблем, девизов, надписей. Трудно было лучшим образом удружить княгине, нежели презентовать ей мудрое и краткое изречение, которое тут же увековечивалось на каком-нибудь агате. У Юсуповой образовалось таким образом целое собрание разных камней. Она была довольна — камнерезы получали работу, а потомки -— память о ней.
Татьяна Васильевна, не чуждая тщеславия, весьма опасалась, что после смерти ее скоро позабудут. Такие мысли подвигнули ее к поступку, весьма позабавившему москвичей. Все вдруг заметили, что шустрые мамзели с Кузнецкого моста зачастили в дом княгини. Татьяна Васильевна стала появляться в обществе в модных туалетах из дорогих тканей. На балах ей делали комплименты и бились в догадках, чему бы приписать такое неожиданное щегольство. Княгиня простодушно раскрыла секрет: «Вот умру, так что мои люди будут донашивать? Пусть уж в новом пощеголяют — меня лишний раз вспомнят».
