Имбер Де Сент-Аман - Жозефина
Папа и заявил Наполеону, что не может короновать Жозефину, потому что ее брак с ним не получил благословения церкви. После полудня 30 ноября 1804 года эта формальность была исполнена в часовне дворца Тюильри дядей Наполеона, кардиналом Фешем. Свидетелей при этом не было.
Итак, Жозефина стала императрицей. Она не только не явилась помехой Наполеону при его возвышении, но способствовала его величию и славе, оттеняя его геройство и суровость победителя очарованием своей красоты, доброты и грации, что привлекало к ней все сердца. Ей больше ничего не оставалось желать. После церковного брака, а особенно после коронации, она почувствовала уверенность и твердую почву под собой. Разве Наполеон короновал бы ее как императрицу, если бы имел намерение развестись с ней и ради блага государства заключить другой брак, способный ему дать наследника престола? Разве он заключил бы с ней церковный брак, если бы всерьез намеревался его нарушить? Ведь католическая церковь не разлучает тех, кого она сочетала однажды. Так рассуждала Жозефина.
На самом деле образ действий Наполеона не имел ничего общего с политическими намерениями. Только лишь чувство благодарности, чувство обязанности перед женщиной, которую он любил больше всех, счастливой звездой его первых походов, кому он посвятил свою юность, заставляло его поднять ее до той же высоты, какой достиг он сам. «Если я делаю ее императрицей, — сказал он Редереру, — то только из чувства справедливости. Я прежде всего честный человек. Ведь если бы меня бросили в тюрьму вместо того, чтобы возвести на трон, Жозефина принуждена была бы разделить со мной мою участь… Поэтому справедливость требует, чтобы она разделила со мной мое величие…»
Кроме того, Наполеон был крайне суеверен, и ему казалось невозможным расстаться с Жозефиной в тот момент, когда счастливая судьба вознесла его на вершину благополучия и власти. Он смотрел на нее всегда как на свою добрую фею. «Он был убежден, — говорила она сама, — что я приношу ему счастье, и ни за что на свете он не отправился бы в поход, не поцеловав меня перед отъездом. Хотя он меня и бранил, когда узнал… что мадемуазель Ленорман была у меня, а он называл ее обманщицей и грозил посадить в тюрьму, если она будет продолжать спекулировать на моем легковерии, тем не менее не преминул выспросить меня обо всем, что Ленорман нагадала мне на картах. И каждый раз у него появлялась улыбка удовлетворения, когда она пророчествовала ему новые победы». Наполеон был почти так же суеверен, как и сама Жозефина. Кроме того, она все же была для него единственной женщиной, к кому он был действительно привязан и к кому он всегда неизменно возвращался, несмотря на то, что его увлечения отдаляли иногда от нее. Вместо прежней страстной любви он теперь питал к ней нежную привязанность, и это чувство к ней оставалось всегда неизменным. Если бы не ее постоянная безумная ревность, она никогда бы не услышала от Наполеона ни одного грубого слова. Но беспрестанные сцены доводили его иногда до припадков гнева и ярости.
Конечно, ревность Жозефины была небезосновательной. У нее всюду были соперницы: при дворе, среди дам придворного общества и среди жен офицеров. Горькие слезы, бессонные ночи, мучительные часы ожидания — все это теперь изведала она, когда-то так легко игравшая с сердцем страдавшего из-за нее.
Когда в чужих странах вдали от нее Наполеон одерживал победу за победой, Жозефина в Париже мучилась несказанно, что какая-нибудь другая женщина может завладеть его любовью. В 1807 году Наполеон задержался в Польше, как же хотела она находиться возле него. Наполеону, однако, удалось успокоить и отговорить ее от поездки в Польшу. А ведь женский инстинкт подсказывал ей опасность, угрожавшую ее любви, может быть, до нее даже дошли достоверные слухи о его связи с юной Марией Валевской, прелести которой произвели на императора неизгладимое впечатление. Но она покорилась обстоятельствам. И ей предстояло перенести еще один удар.
Ребенок, на которого она возлагала особые надежды, сын Ортанс и Луи, внезапно умер от крупа 5 мая 1807 года. Вновь угроза развода нависла над ней. Страх перед этой возможностью и горе от потери любимого малыша были одинаково сильны в сердце Жозефины.
Смерть племянника поразила Наполеона в самое сердце. Он очень любил ребенка, совсем как сына, которого вознамерился сделать своим преемником, продолжателем династии. «Ты, конечно, поймешь горе, которое я испытываю, — писал он жене из Варшавы. — Я хотел бы быть с тобой, чтобы хоть немного успокоить тебя. До сих пор ты не знала несчастья потерять ребенка, и, однако, испытать это горе, по-видимому, суждено нам всем. Я надеюсь вскоре получить известие, что ты хоть немного успокоилась и чувствуешь себя хорошо. Иначе неужели еще и ты захочешь прибавить мне огорчений?»
Однако с этого момента у Наполеона окончательно созрело решение о разводе. Решение было следствием всех предшествовавших политических событий, вновь утвердивших во Франции единоличную власть. В течение двух лет — с июля 1807 года по октябрь 1809-го, он колеблется, то решает, то снова отступает, и эту странность невозможно объяснить никакими политическими соображениями, она определяется исключительно чувством любви.
Главным же политическим мотивом к разводу было его стремление создать династию. Ему нужен был наследник, продолжатель имени, славы, величия. Внебрачные дети доказывали ему, что не он, а Жозефина была причиной того, что у них не было детей. В 1806 году Элеонора Денюэль родила ему сына, что окончательно утвердило его в решении.
Идея о разводе приходила ему в голову еще в Египте, когда его обуревало чувство ревности. С тех пор родственники старались побудить его к разводу и женить на прирожденной принцессе. Люсьен во время пребывания в Испании даже начинал переговоры относительно брака Наполеона с инфантой Изабеллой. Наполеон упорно отказывался и как-то сказал Редереру: «Как могу я оттолкнуть эту добрую женщину только для того, чтобы достигнуть еще большего величия? Нет, это выше моих сил. У меня ведь тоже есть сердце в груди. Моей матерью была не тигрица, и я не хочу делать Жозефину несчастной».
Но в 1807 году человеческое чувство уступило государственным соображениям. Ребенок! «Мне необходимо было иметь сына от Жозефины, — утверждает Бонапарт впоследствии, — он доставил бы мне удовлетворение не только в смысле политики, но и в смысле моего домашнего благополучия». Жена ведь дана мужу для того, чтобы рожать ему детей. И поступки Наполеона исходили из этого основного положения.
И все же еще два года проходят в самых горьких переживаниях как для Жозефины, так и для Наполеона. Два года слез, жалоб, возмущений, просьб и мольб, с одной стороны, и утешений, вспышек нежности, а также гнева и нетерпения — с другой. Это была жестокая борьба, которую пришлось выдержать Наполеону, прежде чем он смог окончательно расстаться с ней. «Если я разведусь со своей женой, — сказал он однажды Талейрану, — то это будет значить навсегда проститься с тем очарованием, которым она наполняла мою семейную жизнь. Мне придется изучать склонности и привычки другой, более молодой, женщины и приспосабливаться к ним. Жозефина же сама приспосабливается ко всему и понимает меня превосходно. Кроме этого, я проявил бы этим большую неблагодарность к ней за то добро, что она мне сделала».
