Джей - О Милтоне Эриксоне
Этот случай произошел в 40-е годы, когда Эриксон работал в призывной комиссии. В то время единственной клинической теорией была психодинамическая. Ни семейная, ни поведенческая терапия еще не сформировались. Любой другой терапевт в то время скорее предположил бы, что столь странное поведение вызвано подавленными бессознательными идеями, которые должны быть осознаны с помощью интерпретаций. А как бы он объяснил деревянную трубку и какое назначил бы лечение? На трубке внимание даже не остановили бы, ибо считалось, что на проявлениях проблемы фокусироваться не следует. Терапевт погрузился бы в серьезную психопатологию, стоящую за этой трубкой и ее символическим значением. У кого Эриксон научился работать именно с проявлением проблемы?
Эриксон признавал ряд психодинамических идей и даже экспериментировал с ними. Он проверял психопатологию повседневной жизни, используя гипноз для внушения бессознательных идей, а затем наблюдая поведение субъектов. В то время он, очевидно, предполагал, что у некоторых людей симптомы являются результатом неосознанных идей, связанных с прошлым. Но то, что он предпринимал для достижения изменения, не было похоже на то, что делали последователи этой теории.
Классический пример — фобия. Считалось, что фобия вызывается прошлой травмой, которую человек вытеснил в бессознательное. Ортодоксальная психотерапия предлагала осознание этой травмы и связанных с ней чувств. Ясно, что терапевтическая интервенция подобного рода не могла бы быть типичной для Эриксона. Даже принимая допущение, что фобия возникла в результате прошлой травмы, работал он с ней совершенно иначе.
Для примера я приведу случай заторможенной молодой женщины, у которой была фобия, связанная с сексом. Предположение заключалось в том, что мать напугала ее разговорами об опасностях секса; затем мать умерла. Эриксон вызвал у молодой женщины регрессию в детство, к моменту, когда мать собиралась сообщить ей столь устрашающие сведения. Он рассказал девушке, что сначала матери дают советы, которые касаются лишь части проблемы, а позже они рассказывают о проблеме полнее — когда видят, что дочери уже достаточно взрослые, чтобы правильно понять их слова. Затем он подвел девушку к моменту, когда мать предостерегала ее от секса, и выразил согласие с ее предостережениями. После этого он обсудил с молодой женщиной, что могла бы мать рассказать ей о сексе, если бы осталась жива. Ведь дочь к тому времени выросла бы и смотрела бы на секс здраво, и мать поведала бы ей о его положительных сторонах. К сожалению, смерть не позволила матери завершить обучение дочки. Теперь пациентка была готова принять то, что мог дать ей Эриксон, — более позитивный взгляд на секс, который, вероятнее всего, дала бы ей мать, если бы не умерла так рано.
Идеи Эриксона о том, как изменять людей, ставили его особняком от остальных терапевтов. Те строили инсайт в прошлое. Эриксон изменял прошлое, что видно из предыдущего случая, и более полно — в различных случаях с Человеком из Февраля (Хейли, 1986, с. 179. См. также “Человек из Февраля”[6]). То, что Эриксон принял и согласился с негативными замечаниями матери, а затем изменил их, было для него очень типично. Он не осуждал мать или ее взгляды на секс, поскольку они были так важны для дочери. Его идея об использовании техник “приятия” как способа изменить людей до сих пор вызывает споры и непонимание. Терапевтический мир утверждал, что нельзя поддерживать мнение матери о сексе, если ты с ним не согласен. Эриксон же говорил, что, не поддержав его, он не смог бы адекватно общаться с дочерью. Аналогично, Эриксон был жесток с клиентами, привыкшими к жесткому обращению. Он считал, что для взаимодействия это необходимо. Кто в нашей мягкосердечной профессии мог внушить ему эту идею?
Взгляд Эриксона на лечение фобии предполагает, что пациент должен очутиться в ситуации, вызывающей фобию, при этом следует отвлечь его внимание, а затем сформировать у него новый комплекс эмоций и ожиданий. Он заставлял войти в лифт пациента, боящегося лифтов, внушая ему сконцентрироваться на ощущениях в ступнях. Или же готовил человека к пугающей ситуации, заставляя его представлять страхи на экране и тем самым отделять себя от пугающих эмоций. Он мог лечить фобию действием и за пределами кабинета. Однажды, например, пожилой врач пришел к нему на прием в надежде избавиться от “лифтобоязни” (Хейли, 1986, с. 297). Этот врач работал в больнице на шестом этаже и вынужден был преодолевать пешком пять лестничных пролетов. Он боялся ездить в лифте, хотя лифт был абсолютно безопасен, а лифтерами работали весьма квалифицированные молодые женщины. Однако приближалась старость, а вместе с ней и физическая слабость, и ходить по лестнице пешком становилось все труднее и труднее.
Для терапевта есть разные способы объяснить этот страх и его причину и обдумать, как же добиться изменения. А какой подход можно считать типично эриксоновским? Я уверен, что у него могли возникнуть следующие предположения и наблюдения:
1. Эриксон не спрашивал о прошлых травмах, а работал над изменением через действие в настоящем. Судя по всему, он предположил, что фобия будет вылечена, если клиент проедется в лифте, не испытывая страха.
2. Поскольку он работал с симптомом, он поинтересовался деталями. Так он узнал, что доктор может входить в лифт и выходить из него. Паника возникала, только когда лифт двигался.
3. Как всегда, он внимательно наблюдал за своим клиентом и заметил, что пожилой доктор был очень вежливым, строгим и чопорным человеком.
На основе этих наблюдений и допущений можно ли угадать, какой будет типичная эриксоновская интервенция?
Эриксон пришел в больницу вместе с доктором и они вдвоем осмотрели лифт. Так как доктор мог входить в кабину и выходить из нее, Эриксон выбрал один из лифтов и попросил лифтера, молодую женщину, подержать лифт на первом этаже. Доктор продемонстрировал Эриксону, что может входить и выходить. Эриксон попросил его повторить это еще раз. Однако, когда доктор вошел, лифтер закрыла дверь и сказала: “Я ничего не могу с собой поделать. Мне ужасно хочется вас поцеловать”. Не в меру щепетильный доктор ответил: “Отойдите от меня! Ведите себя как следует!” Девушка настаивала: “Но я просто обязана вас поцеловать!” Доктор приказал: “Сейчас же поднимайте лифт!” Она нажала на рукоятку, и лифт начал подниматься. Между этажами она опять остановила лифт и сказала: “Мы между этажами — здесь нас никто не увидит, я хочу вас поцеловать”. “Немедленно поднимайте лифт!” — воскликнул доктор, и она подчинилась. Его “лифтобоязнь” была вылечена с помощью одной-единственной интервенции.
