Джей - О Милтоне Эриксоне
Его фразы, как правило, просчитаны, например, когда он говорит: “Вы сделаете это, разве нет?” Своим ученикам он объяснял, что когда субъектам предлагают что-то сделать, некоторые из них думают: “Я не сделаю”. А здесь они не могут сопротивляться, так как Эриксон уже забрал у них отрицание. Это наведение иллюстрирует как сложности парадокса в гипнотических индукциях, так и постоянно присутствующую в сообщении многоуровневость.
Комментарии Эриксона о том, почему он сделал то, что сделал, как правило, межличностны и контекстуальны. Он часто подчеркивает, что обращается к социальному контексту, когда, на первый взгляд, беседует только с субъектом. Некоторые последователи Эриксона считают, что он не был межличностным в своих взглядах, а уделял основное внимание индивиду, и что я преувеличил его межличностность. Однако здесь он нередко обращает наше внимание на то, что его внушения направлены не только на субъекта, но и на других добровольцев или даже на зрителей. Делает он это, возможно, потому, что знает: я этим интересовался. Его комментарии были посвящены не только анализу фильма, но и его сыну, сидевшему за киноаппаратом, и Маделэйн Ричпорт.
Наблюдая за этой демонстрацией, невозможно заметить, что Эриксон был в тот момент так болен, что с трудом двигался и почти ничего не запомнил из того, что делал. Если он был так искусен во время болезни, можно только вообразить, как он проводил подобные демонстрации, когда был здоров. Я видел некоторые из них и могу только сожалеть, что работа Эриксона снималась на пленку так редко.
9. Типично эриксоновское (1993)
Когда я планировал эту статью, я осознал, насколько сложно пытаться написать что-то новое о Милтоне Эриксоне. Я решил писать о том, что о нем известно, о том, что каждый знает как “типично эриксоновское”. Я опишу некоторые аспекты его подхода и основные отличия от подходов других терапевтов. Кое-какие случаи и положения уже публиковались ранее. Поскольку новые случаи из практики Эриксона в наше распоряжение, к сожалению, больше не поступят, мы должны продолжать разбирать и наслаждаться теми, что нам доступны.
Много лет назад, в 50-х, Рэй Бердвистл, авторитетный специалист в области движений тела, сообщил мне, что, по его приблизительным подсчетам, у Эриксона 5 тысяч верных фанатов. Он был удивлен размерами этой “толпы”. А я поразился, что у психиатра могут быть фанаты. Эриксона знало поразительное число людей, даже несмотря на то, что он работал вне основного течения психотерапии. Если кто-то упоминал о нем, другой тут же говорил: “А вы слышали этот случай с человеком, который мог мочиться только через 50-сантиметровую деревянную трубку?” (Хейли, 1985, с.154). И они начинали обсуждать уникальный подход Эриксона к решению этой проблемы. Когда рассказывали об этом случае, все тотчас же понимали, что это именно эриксоновский случай, потому что он так типичен для Эриксона. Это было нечто такое, чего не делал никакой другой терапевт.
Я уже когда-то говорил, что случаи Эриксона были столь же узнаваемы, как и работы Пикассо. Каждый сразу определял создателя этого произведения. Стиль был уникален и отличался от стиля любого другого художника. Чтобы продолжить параллель, нужно принять во внимание период работы мастера, так как стиль со временем меняется. Ранние картины Пикассо, когда он только отрабатывал технику, были достаточно традиционными и весьма отличались от поздних. Его ранние работы еще носят следы влияния других художников того времени. А идеи Эриксона? Развивал ли он их от более традиционных взглядов, ставящих классификации в центр психиатрии, к большему вниманию к социальной ситуации в реальном мире? Или же он всегда ориентировался на реальность? Каким был его терапевтический подход? Изменялся ли он, развивался ли со временем? По- моему, нет. Увидеть разницу между ранними случаями Эриксона и поздними невозможно.
Наставники Эриксона
Оказали ли влияние другие терапевты и учителя того времени на развитие Эриксона? По-видимому, нет.
Когда мы изучаем работу Эриксона, возникает ряд вопросов. Откуда он пришел? Кто его учителя и предшественники? В рамках какой традиции он работал? У него была отличная подготовка по психиатрии, но думал он иначе, чем его коллеги, которые получили такое же образование. Когда мы пробуем поместить его в какое-нибудь идеологическое обрамление, то обнаруживаем, что ни одна из современных ему школ психотерапии и ни один из учителей не подходят для этой цели.
Большинство терапевтов выражают благодарность тому или иному ученому или практику, ставшему их учителем. Эриксон никогда не упоминал об учителе или о влиянии на свои методы, насколько я помню. Думаю, что он умышленно сводил к минимуму влияние других. Он говорил, что узнал о гипнозе, когда был студентом колледжа и попал на демонстрацию Кларка Холла в Висконсинском университете. Значит, Холла можно назвать его учителем? Эриксон не согласился бы с этим. Он рассказывал, что после демонстрации пригласил субъекта Холла к себе в комнату и загипнотизировал его сам. Осенью он записался на семинар Холла. Значило ли это, что Холл был его учителем? Совсем необязательно. Эриксон рассказывал, что на семинаре основное внимание уделялось гипнотическим техникам, которые он сам разработал летом. Так, может быть, Эриксон учил Холла?
Перспектива изменения
Говоря о психотерапии, уместно выделить два основных теоретических направления, смешивать которые не следует. Одно из них — теория о том, почему люди ведут себя так, а не иначе, и почему они стали так себя вести. Другая — теория изменения, или как его добиться. Эти две теории могут быть и не связаны. Эриксон, даже соглашаясь с теорией, объясняющей, как люди стали такими, какие они есть, выдвигал абсолютно уникальные идеи о том, как их изменять. Кто еще в сороковые годы мог помочь парню, который мочился только сквозь деревянную трубку, так, как это сделал Эриксон? Он требовал, чтобы парень менял материал, размер, длину трубки, пока тот не обнаружил, что его пенис тоже своего рода трубка. Где корни подобного подхода?
Этот случай произошел в 40-е годы, когда Эриксон работал в призывной комиссии. В то время единственной клинической теорией была психодинамическая. Ни семейная, ни поведенческая терапия еще не сформировались. Любой другой терапевт в то время скорее предположил бы, что столь странное поведение вызвано подавленными бессознательными идеями, которые должны быть осознаны с помощью интерпретаций. А как бы он объяснил деревянную трубку и какое назначил бы лечение? На трубке внимание даже не остановили бы, ибо считалось, что на проявлениях проблемы фокусироваться не следует. Терапевт погрузился бы в серьезную психопатологию, стоящую за этой трубкой и ее символическим значением. У кого Эриксон научился работать именно с проявлением проблемы?
