Федор Ошевнев - Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии
— Наливайте! — решительно согласился я…
Месяцем позже, после некоторых раздумий, я записался на прием к командиру части. По заведенному порядку вместе со мной в кабинет полковника вошли ротный и замполит. А начпо и комбат там уже находились.
— Товарищи офицеры, — несколько робея, начал я. — Как вам всем известно, по причине самовольной отлучки, а позднее дезертирства рядового Семыкина, я, как его командир взвода, получил два взыскания. Подчеркну, что в обоих случаях у меня просто не имелось физической возможности пресечь противоправные действия нарушителя воинской дисциплины. Особенно во втором, о возможности которого я тщетно предупреждал руководство. Но дело даже не в этом. Поправьте, если не согласитесь со следующим. Полагаю, когда взводный получает под свое начало очередное молодое пополнение, он не должен задумываться над тем, что ему могут подсунуть идиота, дебила, сумасшедшего — словом, юношу, не подлежащего призыву. А поскольку я не имею соответствующего образования психоаналитика и психотерапевта, полагаю также, можно считать, что проколы медкомиссий военкомата и нашей части несправедливо приписали мне. Приписали и наказали. Ошибочно.
— Позвольте, позвольте! — прервал меня начальник политического отдела. — Но это же был ваш солдат!
— Да. Но он им не должен был быть ни при каких обстоятельствах! — твердо заявил я. — Раз впоследствии официально оказался признан идиотом.
— Что ты тут нам ваньку валяешь! — вклинился комбат.
— Родители отмазку у врачей купили — и делов! Липа там все! — И яростно чмокнул.
— Товарищ подполковник, а чем вы можете подтвердить свое заявление? Есть факты подделки анализов, неправомерные выводы или еще там чего по медицинской части? Я, повторюсь, не специалист; вы и остальные присутствующие тоже. Давайте тогда старшего врача части сюда пригласим, пусть он расскажет, соответствует ли диагноз Семыкина действительности.
— Допустим, по бумагам вполне соответствует, — опять перехватил инициативу начпо. — Вы-то, собственно, чего хотите? Выражайтесь яснее.
— Да куда уж, — усмехнулся я. — Отмените неправомерные взыскания. Всего лишь.
Присутствующие отреагировали бурно: несколько матерных фраз, наползая одна на другую, прозвучали в комнате.
Затем ротный уничтожающе произнес:
— Ну, только «пиджак» до такого и мог додуматься! Слышь, мы здесь, по-твоему, в бирюльки играем? Ведь если по твоей ущербной логике, то и мне следует требовать строгий выговор снять! И ему! — кивнул на замполита. — Да и товарищ подполковник тоже пострадал! — Теперь кивок в сторону комбата. — Я вообще такой наглости — двадцать лет служу, а не видывал! Это же открытое посягательство на основы основ армии — на единоначалие!
— А ваше мнение, товарищ капитан? — впервые вступил в разговор полковник, обращаясь к замполиту роты.
— Э-э-э… — заерзал тот на стуле. — Полагаю, старший лейтенант еще не осознал в полной мере свою роль как офицера.
— А разве здесь театр? — удивился полковник. — Вот уж истинный ответ политработника: вокруг да около и мало толку.
— Почему мало? — тут же бросился начпо на защиту замполита. — Скорее, неточно. Да, у командира взвода, не прошедшего закалку военного училища, недостаточно опыта; да, он пока не сформировался как офицер, склонен в своих неудачах винить окружающих… Но рациональное зерно в человеке присутствует, пытается логически мыслить…
— Словом, не потерян пока для армии полностью, — хмыкнул полковник.
Остальные офицеры настороженно молчали.
— Так что делать-то будем? Солдат твой был, а быть, говоришь, не должен. За что всех наказали, а сатисфакции требуешь ты один. Вот с чем единственно безоговорочно согласен — идея со взятием на поруки действительно гнильцой отдавала. — И полковник метнул быстрый взгляд в сторону потупившегося начпо. — Только такая штука. Правомерны там они, твои взыскания, либо неправомерны — можно спорить до хрипоты, но так мы ни к чему не придем. Это вроде судья в футболе другой раз гол не зачтет, а он, как потом просмотр покажет, был. И что? На результат матча не повлияет, даже если этого судью позднее с работы турнут. Дело уже сделано, и никакого сослагательного наклонения! Так что об официальной отмене взысканий даже не мечтай. Нравится вариант?
— Тогда, товарищ полковник, я вынужден буду написать несколько жалоб.
— Даже несколько?
— Так точно. В штаб округа, в политотдел штаба округа, в военную прокуратуру, в Министерство обороны, в крайком партии, наконец. Может, какой адрес еще и забыл — помараковать следует…
— Мал клоп, да вонюч, — бесстрастно произнес полковник и потянулся к трубке внутреннего телефона. — Строевую часть… Где начальник?
Спустя пять минут тот уже бережно положил перед командиром мое личное дело в красной папке с надписью «секретно» на белой полоске, приклеенной сверху.
— Ну-с, делаем таким образом. — Полковник раскрыл папку, полистал. — Разошьешь, старую служебную карточку порвешь, а вставишь новую и на нее поощрения перенесешь. Взыскания же — вот эти: раз, два — не разноси. Понял?
— Так точно! — И ни единый мускул больше не шевельнулся у начальника строевой части.
— Свободен!
— Есть!
— Вот видишь, — задумчиво произнес полковник, — а ведь приказ-то я отдал противоправный. И майор вполне может на меня свыше пожаловаться. Только не станет, и сделает совершенно правильно. С волками жить… А тебе, мыслю, товарищ старший лейтенант, не в армии бы служить. Запомни: сегодня ты по чистой случайности «торжество справедливости» отыскал. Другого такого шанса не будет. Так что иди и думай. Хорошенько! И вы все тоже свободны.
Начпо моментально подал команду:
— Товарищи офицеры!
По дороге в подразделение ротный уважительно сказал:
— Командир — он действительно командир. Настоящий. Не стал тебя ломать, пожалел. Только помни: это просто стечение обстоятельств. Редкостное. Тем более нехарактерное для закоснелого «пиджака». Ты все же поразмысли: а может, рапорт на увольнение наваяешь?
Подумал я тогда действительно крепко, однако «ваять» ничего не стал.
С годами служба все больше обтесывала меня, зато уже никто не называл «пиджаком». Ближе к концу своей пологой карьеры, серединой пришедшейся на конец лихих девяностых, когда люди учились держаться за место, дослужился я до должности командира роты. На коей имел достаточно взысканий — главным образом, конечно, за дело, хотя и перегибы случались. Только больше такой глупости, как отмены взыскания требовать, и в голову не приходило. А уж каким сам начальником был — про то пусть мои бывшие подчиненные расскажут.
