Андрей Богданов - Суворов
ГИРСОВО
«Победа была совершенная».«Вейсмана не стало, я из Польши один бью; всех везде бьют», — вспоминал это тяжелое время Суворов в Итальянском походе, в последний год своей жизни (П 615). Генералов в Первой армии было с избытком. Но устоять перед турками они не умели и не могли.
Удержать последний на той стороне Дуная Гирсовский посте 3-тысячным отрядом против обученной французами турецкой армии Румянцев мог просить лишь Суворова: «Делами вы себя довольно в том прославили». Командующий подчеркнул, что после подробного разговора с Суворовым «не имеет нужды» предписывать ему «подробные правила»: «предоставляю собственному вашему искусству все, что вы по усмотрению своему… нужным найдете… на вящую пользу». Пост, прямо писал Румянцев, нужен для привлечения ударов на него турок, дабы они не атаковали армию в других пунктах. Командующий уповал, что Суворов сумеет удержать пост и навлечь на него удары турок, поэтому «и на искусство ваше, весьма мне известное, довольствуюсь я возложить сохранение и оборону сего нужного поста и придать делу собственного ж вашего предусмотрения воспользоваться иногда случаем к поиску каковому либо над неприятелем» (Д I.578).
«Для некоторых нужных обстоятельств Суворов переводится из резервного корпуса в главный», — объяснил Румянцев завистникам, не желавшим продвижения полководца (Д I.575, прим.). «Сей важный пост поручил я теперь генералу-майору и кавалеру Суворову, ко всякому делу готовность и способность подтверждающему», — донес командующий Екатерине Великой (Д I.579). Александру Васильевичу была предоставлена полная инициатива, в том числе — совершать «поиски» против неприятеля, буде он не будет сам достаточно активно атаковать Гирсовский пост.
Казалось бы, Суворову были развязаны руки. Но наличных сил было немного: 1-й Московский и Выборгский пехотные полки (по среднему состоянию полков в Первой армии — в сумме до тысячи штыков и десяток полевых пушек) и Запорожская команда казаков. По условиям местности — обширная бездорожная, сильно пересеченная степь — силы были оборонительные. Что ж, «генерал Вперед» сел в оборону, да так крепко, что отборные турецкие войска обломали зубы о возведенные им Гирсовские полевые укрепления.
«Сей задунайский пост надлежало соблюсти, — вспоминал Суворов 17 лет спустя в Автобиографии. — Я починил крепость, прибавил к ней земляные строения и сделал разные фельдшанцы» (Д I.2). Старая крепость, сколько ее ни укрепляй, не отвечала требованиям современной войны. Суворов не ограничился тем, что обеспечил новыми полевыми укреплениями перекрестный огонь, — он сделал ставку на контратаку наступающего противника с разных направлений. В 200 м к югу от нее Суворов возвел редут — квадратное в плане сооружение с валом и рвом для укрытия пехоты и артиллерии. В 650 м к востоку — другой редут, а еще восточнее, в 2 км — укрепил вершину горы фельдшанцем — линией окопов с земляным валом. Это отдаленное укрепление, названное «Московским ретраншементом» (по названию занимавшего его полка), прикрывало тайно наведенную понтонную переправу через речку Боруй — западный приток Дуная. За Боруем, практически на острове между речкой и Дунаем, Суворов скрытно разместил подкрепления, присланные ему Румянцевым: 2-й Московский и Севский пехотные полки с полевой артиллерией и три эскадрона Венгерского гусарского полка. Из казаков он сформировал небольшие команды, расставив их по постам в десятках км от Гирсова.
Вечером 2 сентября 1773 г. турецкое войско сбило казачий пост в 20 км от ставки Суворова. Казаки без лишней поспешности ускакали, ведя вражескую конницу к Гирсову. Выявив расположение и силы русских, турецкое войско разбило лагерь недалеко от крепости, а в 7 утра атаковало. Турки имели лучший для этой местности наступательный состав: 6 тысяч конницы, 4 тысячи пехоты и до 1 тысячи вспомогательных сил (пушкарей, извозчиков, лагерного обслуживания). Суммарное соотношение сил было 1 к 4 или 1 к 5, по отношению к русским силам в укреплениях Гирсова — 1 и 10.
Суворов не выполнил бы поставленную Румянцевым задачу, если бы не завлек турок под удар: гоняться за ними по степи он все равно не мог. Поэтому, вспоминал полководец, «велел я делать разные притворные виды нашей слабости; но, с моей стороны, особенно из крепости, начали рано стрелять, вместо картечи ядрами. Они фланкировали наши шанцы; шармицирование (несерьезные схватки со стрельбой. — А.Б.) продолжалось до полудня и не имело конца; приказал я всем своим очистить поле». Ободрившись, турецкое войско двинулось, пропустив неудачно показавшие силу огня редуты и Гирсово на большом расстоянии мимо своего левого фланга, на казавшийся слабым и отдаленным от основных войск Московский ретраншемент.
Турки, под командой 5 генералов, искренне порадовали Суворова красивым европейским строем. «Приятно было видеть, — пишет он, — варвары, при пяти пашах бунчужных, построились в три линии; в первых двух — пехота, в середине конницы (стоявшей, как положено, на флангах. — А.Б.); по флангам — пушки, в их местах, по европейскому, в третьей — что резерв — было разное войско и некоторые обозы. С довольной стройностью приблизились они к нашему Московскому ретраншементу, где мы молчали, заняли высоту, начали (стрелять) бомбами и ядрами безответно и, впрочем, весьма храбро, под предводительством их байрактаров (знаменосцев), бросились с разных стран на ретраншемент; наша стрельба открылась вблизи; ретраншемент был очень крепок» (Д I.2).
Понеся сильный урон от картечи и огня мушкетов, турки откатились к высоте, на которой благоразумно поставили батарею. Они не теряли присутствия духа и начали строиться для новой атаки. Суворовские полки опередили — загодя переправленный через Боруй резерв ударил врага во фланги. 2-й Московский полк, построившись в каре, после часового сражения преодолел отчаянное сопротивление турок и опрокинул их левое крыло. Севский полк с венгерскими гусарами и пушкарями, пройдя к турецким позициям по лощине, атаковал вверх по крутой горе их сильнейшее правое крыло[45]. Атака велась с применением охватов и штыковыми атаками в тыл неприятеля. Мужество пехоты и гусар было подкреплено удалью пушкарей, выкативших пушки на крутизну и сметавших все перед собою частой и меткой пальбой. Турецкая конница попыталась зайти русским в тыл через речку Боруй, но была остановлена и обращена в бегство егерями и отрядом артиллеристов с двумя пушками. Охваченные с флангов турки пришли в ужас, паши потеряли возможность управления боем. Турецкие артиллеристы бежали, бросив 6 пушек и мортиру, даже не взорвав зарядов; конница помчалась врассыпную; пехота, разочарованная в опыте применения западного строя, пыталась угнаться за ней.
