Андрей Богданов - Суворов
Обзор книги Андрей Богданов - Суворов
Андрей Богданов
СУВОРОВ
Введение.
ВОЕННЫЙ МЫСЛИТЕЛЬ
Я работал над этой книгой, желая выяснить ход мыслей Суворова, их развитие и взаимосвязь. Мне было интересно не просто изучить отдельные его идеи, а восстановить историю складывания системы взглядов великого русского полководца и мыслителя. Чтобы на этой основе понять всю его военную науку, основанную на представлении о добродетели. Цель была достигнута. Исследование открыло передо мной — и теперь и перед читателями — оригинальную военную философию, актуальную сегодня.
Почему эта задача не ставилась учеными раньше и почему она стала насущна теперь? В наше время Россия, после потрясений XX века, заново осмысляет себя. Мы ищем в истории новые нравственные опоры. Стараемся через новое понимание прошлого осознать свое настоящее и будущее. Найти в новом мире истинное место российской нации. История как способ пропаганды просто неинтересна. Как основа национально-нравственной философии — она бесценна.
Огромный вклад в становление русского самосознания сделал в XVIII веке великий русский полководец и мыслитель, не кабинетный мудрец, а человек, доказавший свои взгляды на практике, сделавший их воплощение делом всей жизни, оставивший талантливых учеников и продолжателей. Именно он четко сформулировал нравственные основы, позволяющие сказать: «Горжусь, что я русский». «Мы русские! Клянемся в том пред всесильным Богом!» — воскликнут, вслед за старым товарищем Суворова В.Х. Дерфельденом, все его генералы в Альпах. Русские — значит победители, несмотря ни на что. Эта причастность к верно понятой полководцем добродетели станет залогом победы. В 1812 г., отступая, лучший ученик Суворова князь П.И. Багратион напишет: «Война теперь не обыкновенная, а национальная». И война против Наполеона будет понята русскими как Отечественная, которую нельзя, просто невозможно проиграть…
Генералиссимус Александр Васильевич Суворов знаком каждому русскому человеку. Все знают его как блистательного полководца, победителя Азии и Европы, военного гения, не знавшего поражений, героя, принесшего бессмертную славу русскому оружию. Его биография и победы описаны в десятках книг, сотнях брошюр и тысячах статей{1}. Среди исследований есть воистину замечательные, детально и глубоко раскрывающие действия Суворова и отдельные его мысли{2}.
В то же время, начав работать над этой книгой много лет назад, я убедился, что мы с вами, несмотря на горы трудов историков, знаем о Суворове очень мало. Знать в моем представлении означает — понимать. Знание о том, что сделал полководец, немыслимо без понимания, как он это сделал — и почему именно так. Даже современники, даже хорошо знавшие Суворова военные люди часто этого не понимали — и объясняли его постоянные победы «счастьем». Александра Васильевича это глубоко обижало, и он язвительно шутил: «Сегодня — счастье, завтра — счастье. Помилуй Бог! Надобно же когда-нибудь и умение!» Военные историки сделали для понимания этого «умения» многое. Но — далеко недостаточно. В самом деле, вопрос «как» раскрывается только при понимании замысла, а замысел является плодом сложной, развивающейся от победы к победе военной мысли. Боевая слава Суворова — воплощение его многогранной этической концепции, реализованной в военном искусстве.
Осознать, что неизменно (и, как сам Суворов признавал, предопределенно) побеждал мыслитель, создавший не просто систему тактико-стратегических идей, а новую философскую концепцию войны, историкам до сих пор не удавалось. В значительной мере — потому, что его философская концепция, обеспечивавшая победу непременно и постоянно, была отвергнута самодержавной властью уже в начале XIX в., во время Наполеоновских войн. Она в полной мере не прижилась в армии до сих пор. Из непобедимой в своем единстве, но забытой и неизученной концепции извлекались и сегодня извлекаются отдельные методы, полезные, но недостаточные без их этической основы и системы.
Нравственность и человечность, определявшая весь ход мыслей Суворова, считаются качествами положительными, важными, но не определяющими исход боевых действий. Это — элемент победы, но не главное ее условие. Напрасно Суворов подчеркивал, что «без добродетели нет ни славы, ни чести», имея в виду, что без добродетели нет самой победы. Бог попросту не дарует победу недостойным, — в доступной форме объяснял он. Это утверждение и мне долго представлялось слишком метафизичным. Однако на нем, как выяснилось в ходе исследования, были основаны все постулаты и все величественное здание военной мысли Александра Васильевича.
Победа для Суворова — это реализация лучших качеств человека, поставленного в условия, когда эти качества востребованы и вознаграждаются, а каждый воин и весь военный «организм» (от капральства до армии) «в тонкость» постигают основанное на нравственности военное искусство. «Хотя храбрость, бодрость и мужество всюду и при всех случаях потребны, — убеждал Суворов, — только тщетны они, если не будут истекать от искусства». Искусства, основанного на человечности. Суть военного искусства Суворова состояла в том, что полководец первым и наиболее громко сказал, что солдат — человек, сознательно, благодаря воспитанию, побеждающий вначале противника в себе, а затем и врага на поле боя.
Этой истины не только многие современники Суворова, но и историки ясно осознать не смогли. Даже его знаменитое, многократно повторенное изречение: «Каждый воин должен понимать свой маневр», — цитировалось упрощенно: «Каждый солдат должен знать свой маневр». «Знать» и «понимать» — колоссальная разница! Армия Суворова, до последнего солдата, способна была принимать сознательные решения на основе добродетели, стремления к совершенству, знаний и выучки. Именно благодаря этой общей основе на каждого своего офицера и унтер-офицера, еще со времен первой польской компании, полководец мог положиться, как на самого себя, — потому, что те могли положиться на солдат. Такого упора на личность и нравственные качества солдата ни в одной армии мира не было и, пожалуй, нет.
Все действия Суворова — его реализованная в поступках мысль, опирающаяся на его представление о добродетели. Да, Александр Васильевич имел глубокое чувство войны, мгновенно и часто интуитивно улавливая в конкретном боевом опыте все, что могло в будущем спасти его солдат и солдат противника от ранений и гибели. «Грех напрасно убивать, они такие же люди», — внушал он солдатам и офицерам нравственное представление о противнике. Речь шла не просто о милосердии — важным было предвидеть действия вражеских войск, вытекающие из их «внутренности». Но и о жалости к людям — тоже.
