Игорь Оболенский - Мемуары фрейлины императрицы. Царская семья, Сталин, Берия, Черчилль и другие в семейных дневниках трех поколений
Грузинский офицер был начальником караула, охранявшего премьер-министра Англии по ночам. Сам Черчилль не любил охрану, и офицерам приходилось чуть ли не прятаться, пока «объект» не заснет. О том, что Черчилль уснул, становилось известно по его храпу, раскатисто звучащему на весь этаж.
Мераб Квиташвили вспоминал о британском премьере:
«29 ноября Черчилль должен был передать Сталину меч за победу в Сталинградской битве. На церемонии должно было присутствовать только несколько человек. Мое имя внесли в список в последний момент.
Черчилль сказал тогда, что он восхищен проявленной доблестью советских солдат в битве за Сталинград и по поручению короля Англии передает русскому народу меч. Сталин достал его из ножен, поцеловал, а затем передал Ворошилову. Тот чуть не уронил меч, его едва успели поймать.
Во время одной из встреч я видел, как Черчилль поднялся из-за стола после предложения Сталина расстрелять 50 тысяч немецких офицеров.
Черчилля настолько возмутило предложение Сталина, что он вышел в соседнюю комнату и сел в кресло. Я все это видел своими глазами.
Сталин в ответ тоже поднялся из-за стола, подошел к Черчиллю, положил руку ему на плечо и с улыбкой сказал, что пошутил и что ему и в голову не придет расстрелять стольких людей.
Он произнес это так, будто в Советском Союзе с его ведома не расстреливали миллионы невинных.
Переводчик Павлов так растерялся, услышав эти слова, что еле смог их перевести. А стоявший рядом с ними Молотов улыбался: «Мы просто шутим».
30 ноября Черчиллю исполнилось 69 лет. На торжественной церемонии в посольстве выстроился специальный почетный караул, в который вошли особо отличившиеся солдаты. Премьер-министр должен был осмотреть этот караул. И тут он продемонстрировал свой характер.
Черчилль подошел к выстроившимся в ряд солдатам, подал руку пяти-шести из них, а потом развернулся и ушел. Те, кто ждали продолжения и тоже мечтали пожать руку своему великому лидеру, остались ни с чем. Его равнодушие произвело на нас тягостное впечатление.
Никто не отрицает величия Черчилля, но ему действительно не хватало человечности и сострадания. Обращение премьер-министра с подчиненными являло собой весьма неприятное зрелище.
Утром наш посол предложил Черчиллю представить меня Сталину как единственного грузинского офицера в британской армии. Посол считал, что Сталину это может быть приятно. Но Черчилль отказался, так как не думал, что это произведет впечатление на советского лидера.
Черчилль обычно много ходил по комнате. В нем был огромный магнетизм, чувствовались сила и вера в то, что он говорил. Его слова всегда производили на собеседников большое впечатление.
Черчилль знал, как он восторгает людей. Это редкий талант, которым обладают только настоящие лидеры.
На свой день рождения Черчилль пригласил всех участников конференции. Обед должен был состояться в британском посольстве.
В назначенный час начали приходить гости. Черчилль лично встречал их.
Президент Рузвельт попал в здание в инвалидной коляске через специальный вход.
Вскоре появились Молотов, Ворошилов и Сталин.
Сталина охраняло двенадцать человек личной охраны, все были грузины. Таких мерзких людей я не видел – они были похожи на убийц, а может, и были ими на самом деле.
Сталин вышел из машины и пошел к лестнице, где его ждал Черчилль.
Они тепло встретились, пожали друг другу руку и вошли в здание. Я вошел внутрь с Церетели, а Начхепия остался снаружи.
Всего на банкете было тридцать человек: послы, маршалы, генералы. Среди них центральной фигурой был грузин: Сталин-Джугашвили.
Обед прошел удачно. Черчилль был в хорошем настроении, и все были довольны. Среди гостей присутствовала только одна женщина – дочь Черчилля леди Сара Черчилль Оливер. Она и ее брат Рандольф не были приглашены, но все равно пришли, хоть и с опозданием. Когда Сталину представили леди Сару, он галантно поцеловал ей руку, что меня удивило.
Во время обеда Черчилль несколько раз прошел по залу, чтобы со всеми чокнуться. В конце вечера гости и он несколько раз заходили в комнату, где находились мы с Церетели.
Увидев нас, Черчилль попросил шампанского и предложил выпить. Я представил ему Церетели и сказал, что он грузин. Черчилль заметил: «Похоже, мы окружены грузинами».
Он и гости долго беседовали со мной и Церетели, спрашивали про Грузию и грузин.
Черчилль вспомнил и мою анкету про возможное будущее Кавказа. «Вы хотите восстановить свое старое царство? – спросил он. – Вам мало того, что один грузин управляет всей Российской империей?»
Несмотря на то что Сталин много пил, не было заметно, что он пьян. Он пребывал в хорошем настроении. Произносил тосты, размышлял и много улыбался. Особенно когда говорил с детьми Черчилля.
Я очень хотел, чтобы меня ему представили. Но сам не посмел попросить.
Первым ушел Рузвельт. Вслед за ним вечер покинули другие американцы, а затем и Сталин со своей свитой. Банкет закончился в два часа ночи.
А на следующий день завершилась и сама конференция. К счастью, ничего неожиданного не случилось».
Последним заданием капитана Квиташвили в Тегеране было обеспечение безопасного отлета премьер-министра Англии. Перед тем как отправиться в аэропорт, Квиташвили пришлось еще раз встретиться с Берией – отъезд Сталина и Черчилля пересекался по времени, и требовалось освободить улицы от советских солдат, чтобы пропустить кортеж британского премьера.
Поначалу Берия не хотел уступать и обещал открыть огонь по любому, кто появится на пути следования советского вождя.
Но в конце концов Квиташвили удалось решить и этот вопрос.
Ожидая Черчилля возле машин, стекла которых традиционно были замазаны грязью, Мераб Квиташвили решил зарядить пистолет.
Именно в тот момент, когда он достал оружие, из подъезда вместе с дочерью вышел Уинстон Черчилль. Увидев в руках капитана пистолет, премьер-министр удивился. Но, ничего не сказав, поздоровался с Мерабом и спокойно прошел к машине.
Едва кортеж британцев прибыл в аэропорт, Черчилль стремительно поднялся по трапу в самолет, и тот мгновенно взлетел. Операция была успешно завершена.
Какое-то время Мераб Квиташвили оставался в Иране. А затем вернулся к своей профессии инженера.
До конца 1952 года он работал в Боливии. Оттуда переехал в США, где ему предложили работу на радио «Голос Америки». Через три года в Нью-Йорке Мераб встретил свою будущую жену.
«Мою маму звали Ирина Валентиновна Кедрова, – рассказывает Элисо Квиташвили. – Она родилась в 1917 году во Франции. Ее родителями были Ксения Иловайская, фрейлина императрицы, и Валентин Кедров, офицер Семеновского полка, которого советские агенты убили в Париже в 1926 году.
