Карл VII. Жизнь и политика (ЛП) - Контамин Филипп
Карла VII, конечно же, постоянно информировали о ходе переговоров. В письме городу Реймс от 25 августа 1439 года он рассказывает, как его "самый дорогой брат и кузен" герцог Орлеанский и его "самая любимая сестра и кузина" герцогиня Бургундская инициировали встречу с послами его "противника короля Англии", чтобы достичь "хорошего окончательного мирного урегулирования" и избежать "пролития христианской крови". Его ознакомили с несколькими статьями, которые они разработали. Но дело является очень серьезным, поэтому, чтобы обсудить его, он решил созвать в Париж 25 сентября следующего года [390] большое количество принцев крови, прелатов, баронов и представителей добрых городов. Генри Бофорт был предупрежден об этом намечающемся собрании, которое на самом деле так и не состоялось, но видел в этом только уловку. 15 сентября состоялась заключительная встреча между двумя посредниками. В какой-то момент кардинал Бофорт пожаловался, что предложение 1439 года было менее щедрым в плане уступки территорий, чем предложение 1435 года. Но герцогиня ответила, что между этими двумя датами король Англии потерял большую часть своих владений во Франции, и, что необходимо учитывать существующий на данный момент баланс сил [391].
Перед расставанием была запланирована новая встреча, между 15 апреля и 1 мая 1440 года.
Изабелла все-таки кое чего добилась, поскольку 15 сентября 1439 года был заключен договор о "товарном обмене", восстановивший свободу торговли между Англией и Фландрией, а также другими бургундскими владениями. Еще одним бенефициаром встречи стал Карл Орлеанский, который теперь мог рассчитывать на помощь Бургундского дома в вопросе своего освобождения.
Тем не менее, перспектива мира, "столь святого, столь угодного и приятного Богу и столь необходимого для двух королевств и всех добрых христиан", опять отдалялась.
С французской стороны, учитывая состояние общественного мнения, недовольство было более ощутимым. Отсюда и созыв торжественной ассамблеи под председательством короля состоявшейся в Орлеане, на которой присутствовали принцы крови, великие сеньоры, прелаты и представители добрых городов. На повестке дня стояли три вопроса: мир с Англией (но какой мир?), проблема гарнизонов, которые должны быть созданы на границах, и охота на "разбойников". По первому пункту требования обеих сторон были представлены участникам собрания в письменном виде, чтобы они могли их обсудить. Затем последовали восемь дней дебатов. В принципе, каждый мог выразить свое мнение. Как известно, при французском дворе существовала партия мира, которую представляли Жак Жувенель, будущий епископ Пуатье, и Людовик де Бурбон, граф Вандомский, и партия войны, которую возглавляли Карл, герцог Бурбонский, маршал де Лафайет, Жан, бастард Орлеанский, и магистр Жан Рабато, президент Парламента [392]. Но, похоже, что верх взяла партия мира и король принял решение: "В результате обсуждения я пришел к выводу, что следует потрудиться на благо мира". Заключительная встреча на мирной конференции запланированная на 15 мая 1440 года ожидалась как никогда. Поэтому было необходимо устранить все возможные препятствия на пути к достижению мира. Более того, если верить Жану Жювенелю дез Юрсену, во время ассамблеи в Орлеане король сохраняя хладнокровие, удалился в свои апартаменты, куда почти никому невозможно было попасть, и отказался председательствовать на этом важном заседании. Отсюда следует ли предположить о проявлении у Карла агорафобии, своего рода политической абулии или даже о преднамеренном отказе публично выносить на обсуждение военные и дипломатические вопросы, которые должны были входить в исключительную компетенцию королевской власти?
По окончании ассамблеи трех сословий королевства в Орлеане, призванной в принципе навести порядок в войсках и восстановить справедливость в королевстве, Карл VII, 2 ноября 1439 года, в присутствии королевы Сицилии, которая вновь появилась на политической сцене [393], а также нескольких сеньоров и прелатов, обнародовал большой ордонанс, состоящий из 47 статей, символически названный Прагматической санкцией (как и акт 1438 года) с целью усилить свою позицию на переговорах во время следующей встречи с английскими представителями. Затем эта новая Прагматическая санкция была зачитана в Парижском Парламенте и разослана в бальяжи и сенешальства королевства для обнародования. Так в Труа, 29 января 1440 года, она была зачитана в присутствии местного прево и при звуках трубы, оглашена на перекрестках улиц и в других общественных местах города. Цель заключалась в том, чтобы никто не мог утверждать, что не знает об этом. Ордонанс предусматривал, что король с помощью мудрых советников назначит определенное количество капитанов командовать отрядами с определенным количеством латников. Все остальные уже не могли называться капитанами. Капитаны, отобранные таким образом, должны были отобрать самых опытных и лучше всего оснащенных воинов, каждый из которых будет прикреплен к роте своего капитана без возможности ее смены. Любой грабеж и вымогательство под предлогом ведения военных действий были запрещены. Речь также шла о борьбе с тиранией местных сеньоров, которые в дополнение к королевским налогам взимали произвольные сборы с людей, живущих вблизи их замков, что сильно затрудняло пополнение государственной казны. Необходимо было также добиться, чтобы королевские судьи вновь обрели такую власть, что смогли бы преследовать нарушителей и осуждать их за "оскорбление величества", что подразумевало лишение всех должностей, дворянства, а также конфискацию имущества [394].
Однако этот ордонанс, пресекавший широко распространенное и, казалось бы, укоренившееся поведение военных, требовалось применить на практике. Это могло сработать только в том случае, если бы войскам регулярно выплачивалось жалование, чего в общем-то не произошло.
Одно событие могло бы стать хорошим началом для наведения порядка в армии, а именно, осада Авранша, которую с 30 ноября возглавил коннетабль Ришмон. Однако она закончилась полным провалом, поскольку оборонявшие город англичане проявили сплоченность и дисциплину, а французские рутьеры, привыкшие мародерствовать, поспешили 23 декабря "позорно" отступить.
Можно было подумать, что вмешательство Жанны д'Арк, заключение Аррасского мира, подчинение Парижа и возобновление Карлом VII войны против англичан позволили бы ему обрести всю полноту власти, но этого к сожалению не произошло.
В 1438–1439 годах королевская власть находилась в низшей точке своего развития, тогда как для значительной части населения наступил пик бедствий.
Глава VII.
Хрупкие основы трудоемкого восстановления
(1440–1449)
На ассамблее трех сословий в Орлеане практически ничего решено не было. Поэтому планировалось провести еще одну в Бурже, в феврале 1440 года, "чтобы выяснить мнение, почетно ли и выгодно ли" возобновить прерванные с сентября 1439 года переговоры с послами Генриха VI.
Договор "Loquar in tribulatione" Жана Жувенеля дез Юрсена
В этот критический момент, на пике потрясений и даже мучений, Жан Жувенель дез Юрсен, утвержденный епископом города Бове, сердца региона, подвергшегося особым испытаниям "огня войны", написал для короля трактат Loquar in tribulacione [395], в котором мы находим, но в еще более драматическом изложении те же pro et contra (за и против), что и в его сочинении Audite celi (
Внимайте небеса
) 1435 года. Автор начинает с осуждения "тирании", которой подвергают бедных людей солдаты находящиеся на службе у короля, даже если они проявляют ему неизменную преданность. "Мы служили Вам долго и преданно, а теперь наша честь жестоко унижена, а наши чрева срослись с хребтом. Все, что нам остается сделать, это вырыть могилу, броситься туда и стать прахом и тленом, потому что мы больше не можем этого выносить". Жувенель сожалеет о том, что, столкнувшись с этой ситуацией, Карл VII, кажется, пребывает в безразличии, которое одновременно и преступно, и опасно. Его подданные настолько разгневаны, что их верность ему вызывает опасение. Даже сарацинский король был бы предпочтительнее для них, если бы он обеспечивал справедливость. "Вы подобны человеку, уснувшему посреди бурного моря. Ваше царство — это море, а Вы — капитан корабля, на котором мы все находимся. Вам грозит опасность остаться королем без земли и народа. Очень хорошо, что вы часто молитесь и регулярно читаете канонические часы, но этого недостаточно, необходимо действовать, тем более что Вы обладаете качествами, которые позволяют Вам управлять королевствам: мудростью, благоразумием, силой и терпением". Прекрасный панегирик, если учесть, что некоторые, например, герцог Глостер, считали Карла VII просто идиотом.
