Таня Перес - Дитя дорог
Казалось, что был хороший день. А ночью была облава.
45.
Я играла с воском весь вечер. Потом разделась и легла на свою сторону кровати. Я перенесла книгу и свечу на круглую табуретку и погрузилась в чтение. Я не почувствовала как проходит время. Эсфирь Яковлевна очень интересно храпела. Иногда она свистела, а иногда храпела. Это даже было смешно. Остальные «дамы» спали спокойно. Кажется уже поздно. Я тушу свечу и пробую заснуть. Вдруг, ужасный стук и крики за входной дверью. Первые проснувшиеся – это брат Эсфирь Яковлевны, аптекарь, отец и мать Рувки. Я слышу их озабоченные голоса. Бужу госпожу Эсфирь. Надеваю пальто прямо на ночную рубашку. В комнате, не смотря на май месяц, очень холодно. Стою босиком на полу и дрожу. Это плохо. Опасность. Все женщины набрасывают на себя все что можно и бегут в соседнюю комнату, чтобы разобраться, в чем дело.
– Откройте дверь, немедленно! – крики на румынском. – Немедленно, а то мы будем стрелять!
– Рувка, выходи сейчас же через заднюю дверь на кухне. Пойди на вторую улицу и зайди к твоему товарищу. Сделай все тихо!
Эти слова Рувкин папа произносит шепотом. Рувка открывает наполовину дверь в кухню и проскальзывает внутрь. Никаких звуков не слышно из-за криков румын и наших «дам». Я бегу к окну большой комнаты. Вижу тень, переходящую улицу. Мое сердце заколотилось. Слежу за тенью, это Рувка. Надеюсь, что он сможет перейти улицу и попасть к своему товарищу. В это время румынские солдаты врываются в комнату. Три жандарма вооруженные и держа палец на курке. Я тою перед ними в моем длинном пальто, босиком, и пробую скрыть свой страх.
– Бумаги, бумаги! Сейчас же, бумаги!
В нашем доме не было никого, кто мог бы свободно говорить на румынском, кроме Шелли и меня. Шелли куда-то исчезла. Осталась только я.
– Скажите, пожалуйста, какие бумаги вам нужны?
Услышав знакомую речь, они сразу же успокоились.
– О, эта малышка говорит по-румынски! Очень хорошо, очень хорошо! Откуда ты знаешь румынский язык?
– Из школы, – говорю. – Это же само собой разумеется.
– Хорошо, хорошо. Давай, покажи твой документ.
– Садитесь, садитесь, пожалуйста. Вот тут. Тут теплее. Надо закрыть дверь, а то мы тут все замерзнем.
К моему удивлению, они послушались. Я подошла к своему ящичку, в котором я держала все свои богатства: восковые фигурки, рисунки карандашом и углем и конечно мои оба удостоверения личности – одно из гетто, а другое христианское, которое служило для перехода в город, в больницу. К моему ужасу, я вижу, что один из моих документов исчез. Я открываю этот документ и… О, ужас! В моих руках христианский документ, который позволяет переходить мост. Что же мне делать, что делать?
В это время, все искали свои документы, показывали им, поили их чаем, кто-то сунул им деньги. Я же быстро оделась и вышла с улыбкой до ушей. В маленькой столовой уже кипел самовар, жандармы уже начали пить чай, и вообще получилась очень «приятная» и «спокойная» атмосфера. Я сажусь напротив одного из солдат и с улыбкой говорю ему:
– Господин офицер – говорю я, несмотря на то, что он был только сержантом. – У меня к вам малюсенькая просьба. В соседнем доме живет моя подруга, хорошая христианская семья. Мать и трое детей. Я не знаю как, но я оставила у них свой документ. Скажу вам по секрету, что моя голова никогда не находится на своем месте. Я от всего сердца прошу прощения, могу ли я вас побеспокоить и попросить сопроводить меня в соседнее здание. Я разбужу их, чтобы они не испугались, и заберу свой документ. Он скорей всего на столе.
– Ты очень глупая девочка, – сказал мне «офицер» сержант. – Как же ты оставляешь свой документ в чужом доме?
– Это не чужой дом. Это дом моей подруги. Самой лучшей.
Я очень боялась, что они не согласятся меня проводить. И вместо этого они отвезут меня в жандармерию, полицейский участок в гетто. Пока что и я села пить чай, для отвода глаз. Вокруг меня собрались люди, которые говорили на русском:
– Ты – глупая девочка. Дура! Ты делаешь страшные вещи! Как ты могла забыть свой документ?! Ты на нас беду наведешь!
Я не отвечала, конечно же. Я сделала вид, что не слышу этот ядовитый шепот. Вместо того чтобы ответить, я с ложной смелостью обратилась к солдатам:
– Вы закончили пить чай? Хозяйка дала вам пирог, вы его съели? Если да, то пойдемте за мной.
Мое сердце ушло в пятки, но внешне я выглядела очень смелой. К моему величайшему удивлению, солдаты встали и пошли за мной.
– Закройте за ними дверь, – кричали люди в доме. – Чтобы она не посмела вернуться сюда! Эта ужасная девочка! Надо рассказать ее дяде, какие фокусы она нам тут устраивает!
Во мне все застыло, когда я услышала эту угрозу, рассказать дяде Павлу об этом несчастном случае. Через несколько секунд мы были у дома Милочки. Шарик начал истерически лаять. Жандармы опять начали орать и колотить прикладами в дверь. Я умоляла их перестать шуметь, потому что вся улица проснется.
– Я сама все вделаю, все устрою!
Мила рассказала мне потом, что она слышала все мои разговоры с солдатами и поняла, что я в опасности. К счастью, она решила открыть дверь.
– Милочка не бойся. – Говорю ей по-русски. – Извините меня, – говорю уже солдатам. – Моя подруга не понимает по-румынски. Я должна ей объяснить, что случилось.
По их лицам, я вижу, что они очень удивлены моим рассказом. Странно, что они пока еще не сделали страшных действий.
– Открой, Милочка. Не бойся. Открой, открой.
Мила приоткрыла дверь и через щель спросила меня:
– Что случилось, Танька?
– Я забыла свой документ из гетто у тебя на столе или на диване. Принеси его сюда или дай нам зайти.
– Стоит их впустить? Я не знаю, где этот документ.
– Так дай нам зайти и улыбайся, бога ради, улыбайся.
– Я боюсь, что они нас изнасилуют.
– Глупости! Это не насильники, это хорошие ребята. – Бесстыже вру я.
Наконец дверь открывается. Мила забегает в комнату детей и уже готова к новым «экспериментам». Потом, наедине, она мне рассказала, что вспоминала, как вели себя венские солдаты, которые ночевали у нас месяц назад. Она сильно боялась, но после того как она увидела их улыбающимися, немного успокоилась. «Офицер» увидел икону и сейчас же перекрестился.
– Это хороший дом. Можно сесть? – спрашивает он. – Пока «домнишера» – барышня – найдет свои бумаги.
Вдруг появляется Симочка со своими золотыми волосами и голубыми глазами и спрашивает Милочку, можно ли поиграть с офицерами. Я перевела им эту фразу, и они покатились со смеха. Атмосфера стала лучше. В это время я ищу во всех ящиках свой документ. Даже под диваном.
Нет! Нигде нет! Что делать?
В отчаянии я сажусь на диван, для удобства, пододвигаю валик и… какое счастье! Под валиком лежит мой документ.
