Карл VII. Жизнь и политика (ЛП) - Контамин Филипп
Эвакуация англичан из Парижа также считалась успехом и для бургундцев. Об этом свидетельствует тот факт, что как только в Аррасе стало известно об взятии столицы, было приказано разжечь костры, а также организовать всеобщее шествие в аббатство Сен-Васт. Аббат Лиссе даже зачитал на публике сочиненную им балладу в которой восхвалялись коннетабль, сеньор де Тернан и пикардийские лучники, а также выражалась надежда на будущее процветание. Что касается англичан, то они получили по заслугам и теперь те, кто хотел завоевать мир, вынуждены убраться домой. Особо был отмечен сеньор де Л'Иль-Адам, смелый и отважный человек, который очистил Францию от "этих преступных кровопийц,/Которых Бог наделил неукротимой злобой" [358].
После приведения к повиновению Парижа Филипп Добрый попросил Карла VII подтвердить всеобщее помилование, которое сам герцог даровал жителям столицы в феврале 1436 года, и проявить благосклонность к епископу Парижа, духовенству и эшевенам, а также к тем парижанам, которые помогали королю [359]. Короче говоря, герцог Бургундский, как когда-то и его отец, взял на себя роль великого защитника Парижа.
Осада Кале
Порвав с англичанами, Филипп Добрый мог бы просто бездействовать, но вместо этого он решил, пользуясь очевидной благосклонностью своих пикардийских и особенно фламандских подданных, захватить Кале. Были собраны повозки, палатки, бомбарды и продовольствие. Голландские корабли должны были взять на себя блокаду гавани. Гентцы возвели напротив стен Кале больварк, оснащенный многочисленными пушками. Но он плохо охранялся и был взят штурмом осажденными. Охваченные паникой, фламандцы бежали. Тома Базен находит частичное объяснение этого провала в том, что фламандское ополчение состоявшее из торговцев и ремесленников, не было профессиональной армией. Из Англии, по приказу дяди короля, Хамфри, герцога Глостера, прибыл экспедиционный корпус, чтобы не только помочь Кале, но опустошить часть Фландрии (июнь-июль 1436 года). Кроме того, восстание в Брюгге, доставившее герцогу в серьезные затруднения, показало, что его власть не так уж и крепка. Предположения Юга де Ланнуа частично подтвердились.
Что же, тем временем, делал Карл VII? Как ни странно, но большую часть 1436 года он провел в центральной Франции: Туре, Шиноне, Пуатье, Лоше и Бурже. В конце октября король принял в Амбуазе большое парижское посольство, которое умоляло его предпринять путешествие "во Францию" и отправиться в Париж. По словам послов, такой шаг был бы выгоден "благородным рыцарям и оруженосцам и всем людям его королевства" [360].
Однако Карл VII не последовал этой просьбе и предпочел отправиться на юг страны, что было вполне оправданно. Таким образом март и апрель 1437 года король провел в Монпелье. Цель поездки заключалась в том, чтобы восстановить порядок в Лангедоке, где свирепствовали неуправляемые вольные компании рутьеров.
Похоже, что короля винили за столь длительность отсутствие и упрекали в том, что он забыл "великие беды и войны своего королевства"? Как пишет в своем Дневнике Парижский Буржуа, "в то время о короле не было никаких известий, как будто он находился в Риме или в Иерусалиме" [361]. В этом вакууме власти возникла лига, объединившая герцогов Бурбонского, Алансонского и Бретонского и даже шурина короля Рене Анжуйского, который стал титулярным королем Сицилии 12 ноября 1434 года после смерти своего старшего брата Людовика III.
Среди клиентов герцога Бурбонского был знаменитый Родриго де Вильяндрандо, кастильский дворянин женатый на единокровной сестре герцога Маргарите, который стал с энтузиазмом разорять королевские владения. Пришедший от этого в ярость король, во главе 500 латников и 4.000 солдат преследовал его по Бурбонне и вынудил спасаться в землях Империи. Через несколько дней Вильяндрандо был официально изгнан из королевства Карлом VII, который счел более вредным, чем полезным, использовать его как военачальника.
Карл VII понимая опасность новой междоусобной войны, поспешил примириться с принцами-лигерами, после чего было принято решение о проведении новой военной кампании против англичан, которая началась со штурма Шато-Ландон. Дофин Людовик, впервые участвовавший в реальных боевых действиях, сумел показать свой характер: несмотря на советы о помиловании, которые ему давали, он приказал повесить защищавших город англичан, а предателей-французов, в качестве примера, обезглавить. Поскольку в королевскую армию стало стекаться дворянство из Пикардии и Шампани, было уместно воспользоваться этим неожиданным энтузиазмом, который в то же время был симптомом надежд, которые питали многие люди. Поэтому была предпринята осада Монтеро (весьма символичного места), в которой король принял активное участие. 10 октября, когда в городской стене была пробита брешь, Карл VII настоял на том, чтобы лично возглавить штурм. Это событие не осталось незамеченным, о чем свидетельствует следующий отрывок из реестра Парижского Парламента: "Во время штурма король […] лично повел за собой воинов, первым спустился в ров и по пояс в воде добрался до стены, а далее с мечом в руке поднялся по штурмовой лестнице и с немногими сопровождавшими его людьми ворвался в крепость" [362]. Должно быть это было редкое по красоте зрелище. Впрочем все пленные, которых посчитали врагами "языка Франции", были повешены.
Въезд короля в Париж
Самым ярым сторонником кампании был граф де Пардиак, сын коннетабля Арманьяка, убитого парижскими бургиньонами в 1418 году. Граф жаждал отомстить за отца, но ему дали понять, что в это время года невозможно "жить в поле", поскольку все продовольствие уже укрыто в крепостях. Поэтому было решено, что Карл VII в сопровождении Дофина и графов Мэна, Ришмона, Ла Марша и Вандома, а также Орлеанского бастарда, впервые въедет в Париж в качестве короля. Момент был очень торжественным, если не сказать эмоциональным. Парижане серьезно опасались, как отреагирует король после "грандиозных преступлений", которые они совершали против него в течение двадцати лет? Въезд короля в Париж, о ходе которого известно из всевозможных свидетельств современников и даже из поэмы на латыни (более чем 400 стихов), написанной Жаном Шартье, монахом из Сен-Дени, которому предстояло стать официальным историографом Франции, произошло 12 ноября 1437 года под проливным дождем. Над воротами Сен-Дени был изображен щит с гербом Франции, поддерживаемый двумя ангелами, над которым красовалась стихотворная надпись:
Тем не менее, прежде чем войти в собор, Карл VII должен был принести клятву уважать "канонические привилегии" Парижской Церкви. Просьбы, поступившие от властей столицы, были восприняты благожелательно. Пришло время милосердия, даже если обида и, возможно, недоверие все еще оставались. Для Карла VII Париж по-прежнему оставался оплотом бургиньонов.
Король покинул столицу королевства 3 декабря и 22 декабря был в Туре, встретившись с королевой. Осень 1437 года была овеяна его славой, которая не была лишней: "Среди дам и прочих было много разговоров о великих заслугах и доблести короля и прекрасном начале монсеньора Дофина [которому было 14 лет], об удаче, которую Бог послал им обоим, и о их вступлении в Париж" [363]. С другой стороны, вполне вероятно, что парижане были глубоко разочарованы тем, что Карл VII не обосновался в столице, что способствовало бы возвращению экономического процветания и, прежде всего, побудило бы короля приступить к освобождению Парижского округа, который терроризировали англичане и мародеры.
