Карл VII. Жизнь и политика (ЛП) - Контамин Филипп
По крайней мере, в одном Юг де Ланнуа был прав: злоба и гнев англичан были велики, особенно по отношению к Филиппу Доброму, которого они считали предателем. Двадцать лет спустя Генрих VI сказал посланнику герцога Алансонского, что герцога Бургундского он ненавидит больше всего на свете за то, что тот бросил его в юности, хотя был союзником [350].
Была ли для англичан игра бесповоротно проиграна? По мнению Джона Фастольфа, которое они изложил в последние месяцы 1435 года, Генрих VI, чтобы сохранить свою честь, должен непреклонно отстаивать свой титул и право на корону Франции, несмотря на возмущение народа [Франции], который предпочитает его противника [интересное замечание: видимо Фастольф не питал особых иллюзий]. Эта непреклонность должна сохраняться даже ценой опустошения целой страны, ибо лучше владеть разоренной землей, чем потерять ее вовсе. Поэтому военному Совету следует, последовательно, три года подряд, в летние месяцы, направлять из Кале или Ле-Кротуа [351] большой и хорошо оснащенный экспедиционный корпус, которому поручалось бы вторгнуться на вражескую территорию в направлении Бургундии, через Артуа, Пикардию и Шампань, сжигая и уничтожая все на своем пути (вспоминаются "Адские колонны" генерала Тюрро во время войны в Вандее). По истечении трех лет население, доведенное до голода, само подчинится своему законному господину. Да, это "грязная война", но король может вести ее, не будучи обвиненным в "тирании", поскольку как добрый христианский государь, уже предлагал своим врагам, что бы "все люди Святой Церкви", а также общины и крестьяне королевства Франции, проживающие вне крепостей, оставались в безопасности, а война будет вестись только профессиональными воинами. Противник же официально отказался от этого, решив вести свою войну жестоко и сурово, не щадя никого. Что касается Нормандии, то она должна оставаться бастионом, противостоящим Мэну, Анжу и Бретани. Просто там придется построить новые замки, чтобы контролировать города, как это было сделано в Дьеппе, Арфлере, Понтуазе, Эврё и других местах, иначе народ восстанет. К тому же следует отказаться от осадной войны, как слишком дорогостоящей, тем более, что при современном состоянии военного искусства ни одному королю невозможно завоевать большое королевство с помощью даже многократных осад. Конечно, при таком подходе всегда возможны неудачи, но уместно полагаться на благодать и суд Божий [352].
Сохранились жалобы, адресованные Генриху VI Штатами Нормандии, которые на самом деле выражали прежде всего официальное мнение дворянства и городской буржуазии, поскольку крестьянские восстания, которые только что серьезно всколыхнули большую часть этой провинции, ясно давали понять глубокое недовольство и даже всеобщее отчаяние сельского населения.
Эти жалобы начинались с напоминания о союзе и общих корнях англичан и нормандцев, а также на верности последних своему королю. Штаты Нормандии умоляли его действовать решительнее, потому что враги угрожали со всех сторон, на суше и на море. Поскольку мир был невозможен, необходимо было прибегнуть к оружию и для этого привести из Англии мощные экспедиционные силы под командованием какого-либо принца крови.
Ответ от имени короля был дан Жаном де Ринелем, племянником по жене Пьера Кошона, который регулярно курсировал между Нормандией и Англией и, вероятно, также был автором протокола Аррасского конгресса, составленного на французском языке для английского правительства [353]. Король, который "всегда желал мира и согласия", послал людей, как французов, так и англичан, в Париж, Руан, Корбей, Осер и недавно в Аррас. Каждый раз он "делал обстоятельные предложения и выдвигал дружественные и честные инициативы, выгодные обеим сторонам и их подданным, чтобы прийти к доброму миру". Но все было напрасно. В результате, чтобы защитить свой народ и прекратить войну, он предполагал "собрать очень большую и мощную армию, самую большую на памяти людей, воевавших за морем", то есть не менее 2.100 латников и 9.000 лучников, предназначенных для длительного пребывания на континенте. Возглавить эту армию должны были герцог Йорк и несколько графов. Все это намечается сделать "ради безопасности его добрых, истинных и верных подданных, которых он очень любит, и от которых ожидает истинной любви, стойкой верности, послушания, терпения и постоянства, которыми они всегда славились". Королю уже исполнилось четырнадцать лет, и он может взять дело в свои руки. Все сословия его английского королевства, клирики, дворяне, горожане и крестьяне, готовы добровольно оплатить эту армию, потому что они хотят помочь нормандцам, которых они считают единым с ними народом.
Через несколько дней, тем же автором и в том же духе, был составлен второй ответ, на этот раз адресованный Парижу, Руану и другим добрым городам. В нем говорится, что упорство врагов вопиюще, ведь в Аррасе мы предлагали заключить брак нашего короля Генриха VI с дочерью короля Франции без приданого, длительное и надежное перемирие, "милостивое и честное" освобождение герцога Орлеанского и даже две трети "нашего" королевства Франция, но получили отказ. Противоборствующая сторона довольствовалась предложением лишь Нормандии и Гиени в виде фьефов в обмен на отказ нашего короля от войны и короны Франции. Помимо последнего, наш король долгое время владел правами на эти два герцогства, а также на графства Анжу, Мэн и Пуату. Каждый может видеть, что предложения наших противников направлены просто на изгнание англичан и их невозможно принять без потери чести. Короче говоря, противник просто не хочет мира. По совести говоря, король Генрих уповает лишь на Бога [354].
Интересно, какое влияние оказали такие ответы на мнение нормандцев. Несомненно то, что нормандцы, которые из личных интересов еще оставались верны союзу двух корон, не питали иллюзий и поскольку "благосклонность и привязанность народа были растоптаны долгой войной", решительно перешли на сторону врага.
Взятие Парижа
В Париже общественное мнение становилось все более нетерпеливым, если верить причитаниям, обращенным к Карлу VII: "Эй! Монсеньор король,/Вы слишком медлите/Поспешите/Покончить с войной" [355].
Для Карла VII ситуация оставалась деликатной. В письме к лионцам, написанном из Тура 9 января 1436 года, король объяснил, что в связи с миром заключенным с герцогом Бургундским он отвел войска с границ Бургундии и Пикардии, и попытался перевести их в места соприкосновения с англичанами. Но они предпочли остаться к югу от Луары и жить за счет земли. В результате "бедные подданные", жившие там, больше не могли платить налоги, как и те из них, кто нашел убежище в городах. Вот почему после долгих и обстоятельных размышлений он решил взимать плату только с жителей "мирян, купцов, состоятельных ремесленников" городов и других мест в Лангедойль к югу от Луары. Таким образом, город Лион и его жители были обложены налогом в размере 2.000 турских ливров [356]. Официальной целью налога было "укрепление мест, расположенных на границе с Англией".
Взятие в 1436 году Парижа, которому благодаря дерзкой операции предшествовал захват Венсенского замка [357], стало результатом совместных действий отрядов королевской армии под командованием Артура де Ришмона и бургундских войск во главе с Жаном де Вилье, сеньором де Л'Иль-Адам. В связи с заключенным союзом между королем и герцогом, советник Счетной палаты Мишель де Лайе призвал жителей столицы к оружию. В соответствии со своими симпатиями, одни парижане носили на одежде прямой белый крест, другие — косой крест Святого Андрея. Проанглийскую партию возглавляли лорд Уиллоби, который также претендовал на титул графа Вандомского (полученного от Генриха VI), прево Симон Морье, а также три прелата, епископы Теруанский (Луи де Люксембург), Лизье (Пьер Кошон) и Мо (Паскье де Во). В какой-то момент коннетабль дал понять парижанам, что король официально прощает их за все прошлые проступки. Ворота Сен-Жак были открыты и отряд под командованием Орлеанского бастарда вошел в Париж (13 апреля). Укрывшиеся в Бастилии, англичане сдались через два дня и им было дозволено свободно уйти из города по долине Сены в сторону Нормандии. В целом, приведение Парижа (очень ослабленного демографически и экономически) к повиновению королю было проведено очень мягко и многие считали, что этому поспособствовала Святая Женевьева.
