Эудженио Корти - Немногие возвратившиеся
* * *
Дорога пошла под гору. Этот участок мы преодолели почти бегом. В брошенном немецком грузовике лежал раненый немец: крупный, светловолосый и голубоглазый ариец. Он внимательно разглядывал всех, кто, пробегая, заглядывал в грузовик. На парне была новая белая форма. Кто знает, с каким настроением он облачался в это одеяние не далее как сегодня утром? А теперь не пройдет и нескольких часов, как оно станет его саваном.
* * *
Двигаться! Все время двигаться! Мороз снова усилился. Было не меньше 40 градусов. Наши лица облепил снег. На шлемах около ноздрей застыли корочки льда.
Дорога пошла вверх. Впереди слышались выстрелы, где-то неподалеку шел бой.
Время близилось к полудню. Дорога перевалила через небольшой пригорок и снова пошла под уклон. Вверх-вниз, вверх-вниз. Это напоминало американские горки. Такой рельеф местности должен был сохраниться до самого Беловодска.
* * *
Было видно, что далеко внизу деревенские хижины прижались с двух сторон к дороге. Ближайшие к ней горели. Между ними был установлен русский гранатомет, который обстреливал колонну на противоположном склоне - там сейчас находились немцы и дивизия Торино. Из колонны вели ответный огонь.
Нам придется пройти через эту деревню.
Мы прислушивались к очередям русских автоматов. Почти все итальянцы, имевшие оружие, шли в голове колонны. Немцы обещали поставить два батальона в арьергарде, но не сделали этого. Хотя, возможно, у них не хватило людей.
Антонини и я шли во главе дивизии Пасубио. Сначала старшие внимательно следили, чтобы солдаты Пасубио не смешивались с солдатами Торино. Но когда по нашей части колонны открыли огонь из автоматов, никто уже не мог удержать солдат, и они бросились сломя голову вниз по склону: кто бегал быстрее, тот вырвался вперед. Теперь вся колонна бежала, и пытаться установить порядок было бессмысленно.
Мы с Антонини старались держаться вместе.
* * *
Внизу все было покрыто густым дымом. Огонь вели русские "катюши". Снаряды взрывались по обе стороны дороги, но, что удивительно, ни один не упал на нее, поэтому люди не пострадали. Через некоторое время,мы снова услышали знакомый звук, за которым последовала серия взрывов, на этот раз справа от дороги. Недолет! Больше всего я боялся, что "проклятая ведьма Катюша" подойдет к колонне сзади и прочешет ее огнем. Вот тогда уж точно никому мало не покажется.
Очередной снаряд угодил прямо в грузовик, затормозивший у подножия холма. Несколько человек упали на землю.
В нашей части колонны почти ни у кого не было оружия. Не хватало нам и дисциплины. Между домами могли прятаться только жалкие остатки русских, которые сумели ускользнуть от немцев. Но для нас, тысячи невооруженных людей, они представляли серьезнейшую угрозу.
Панику преодолеть невозможно. Страх - нормальное выражение человеческого инстинкта самосохранения. В зависимости от характера конкретного индивида, он может подчиниться доводам рассудка, иногда его может подавить чувство долга. Но только не паника. Охваченный паникой человек перестает быть хозяином самому себе, он не способен управлять своими поступками: препятствия, которые в иной обстановке он преодолел бы с легкостью, становятся для него непреодолимыми.
Многие из нас когда-то проявляли доблесть в боях, справлялись с любыми трудностями, показав себя с лучшей стороны. Но в тот момент об этом никто не думал. Даже те, у кого было в руках оружие, были не способны принять разумное решение и попытаться оказать сопротивление явно немногочисленному врагу. Люди в панике бежали сломя голову и не разбирая дороги. Катастрофа!
Когда мы входили в деревню, передние ряды колонны остановились. Все сгрудились на дороге, не решаясь пройти последний ряд домов, за которыми колонна простреливалась врагами. Неужели они не понимали, что промедление смерти подобно?! Что может быть проще, чем расстрелять бестолковую толпу? Я заорал во весь голос: "Вперед! А то будет поздно!" Мало-помалу люди двинулись вперед.
Мы шли по белому заснеженному склону. Со всех сторон нигде не было видно ни пятнышка. Моим единственным желанием в тот момент было побыстрее убраться отсюда. Здесь мы представляли собой идеальную мишень. Каждую секунду я ждал смерти.
По дороге мы увидели нескольких убитых и раненых. Жертвами одного снаряда стали и немцы, и итальянцы. Раненый немец стоял на коленях, тяжело опираясь одной рукой на снег. Вторую он протягивал к нам, словно призывая кого-нибудь взять его за руку и повести за собой. Лежащий на снегу итальянец тоже смотрел на нас перепуганными, расширенными от боли глазами. Дрожащим голосом он все время повторял: "Signur... Signur..."
* * *
Через некоторое время мы вступили на участок дороги, буквально заваленный телами русских{17}. Тут же были разбросаны обломки саней. Очевидно, эти люди пытались уйти от погони, но немецкий танк оказался быстрее. Чуть в стороне лежало тело русского офицера.
На белой дороге я заметил небольшой черный предмет. При ближайшем рассмотрении это оказался маленький молитвенник, наверняка утерянный одним из моих соотечественников. Я подобрал книжечку и опустил ее в карман. Пусть останется на память.
Надо идти вперед.
Антонини шел даже быстрее меня. Я несколько раз предупреждал его, чтобы он не тратил зря силы. Впереди еще 50 километров пути.
Колонна сильно растянулась. Сзади нас она была черного цвета, впереди - черно-белая.
Мы начали догонять немцев. На обочине дороги стояли брошенные немецкие грузовики.
Обернувшись назад и сверху посмотрев на деревню, через которую все еще проходила колонна, можно было увидеть, что слева за домами двигались маленькие фигурки людей, одетых в хаки. Их было не больше двадцати. Это были русские, должно быть с немалым удивлением следившие за нашим бегством.
Мы прошли мимо немцев, отошедших к копне сена возле дороги, чтобы справить нужду. Потом обогнали пожилого немецкого солдата, который очень старался не отстать от остальных, но у него это плохо получалось.
* * *
А со стороны деревни все еще иногда слышались звуки автоматных очередей.
Кажется, все, а не только Антонини и я, постоянно ждали, что над нашими головами снова засвистят снаряды. Поэтому в какой-то момент колонна самопроизвольно сместилась влево и протоптала довольно широкую дорогу, идущую параллельно главной. Через несколько километров обе дороги слились в одну.
Мы прошли мимо двух немцев, которые тянули за собой санки в форме лодки, на которых лежал их раненый товарищ, возможно чей-то брат. Было ясно, что им очень тяжело. Время от времени они обращались к кому-нибудь с просьбой о помощи, но всякий раз напрасно.
