С. Кошечкин - Весенней гулкой ранью...
как-то конкретизировать этот образ, сделать его предельно выразительным,
выделить в общей системе образов. Так появился эпитет "взбалмошная луна", в
котором слились живописный и эмоциональный элементы. Сквозь
добродушно-укоризненное слово "взбалмошная" проглядывает светлое душевное
состояние поэта, находящегося "с собой на досуге", с нежной любовью
вспоминающего прожитые годы.
В стихотворении "Снежная замять дробится и колется..." раскрывается
переживание человека, много странствовавшего, любившего, страдавшего и вновь
вернувшегося в родительский дом. Вот он поздним вечером подходит к околице
родного села. Метет метель, дует пронизывающий ветер. Путнику холодно. Это
состояние героя Есенин показывает через одну деталь: "озябшая луна". Только
такой и мог увидеть ее продрогший человек. Здесь нельзя не вспомнить слова
из статьи А. Н. Толстого "Как мы пишем": "Пример: степь, закат, грязная
дорога. Едут - счастливый, несчастный и пьяный. Три восприятия, значит - три
описания, совершенно различных по словарю, по ритмике, по размеру. Вот
задача: объективизировать жест. Пусть предметы говорят сами за себя. Пусть
вы, читатель, глядите не моими глазами на дорогу и трех людей, а идете по
ней и с пьяным, и со счастливым, и с несчастным".
В этих словах выдающегося советского писателя очень верно отмечены
изобразительно-выразительные возможности "говорящих" предметов. Сам А. Н.
Толстой с большим мастерством использовал этот прием. Вспомним хотя бы
эпизод пребывания Рощина - белого офицера - в екатеринославской гостинице
("Хождение по мукам"). Психологическое состояние Рощина художник не
описывает своими словами, а передает его через восприятие окружающей
обстановки самим героем: "дрянной" гостиничной комнаты с "грязным окном", занавешенным "пожелтевшей газетой". Всего несколько эмоционально-оценочных
эпитетов - и мы уже чувствуем, что в душе Рощина что-то произошло, ему
становится отвратительна затхлая атмосфера быта обреченной на гибель
контрреволюции.
Этот же прием применил М. Шолохов для передачи внутреннего состояния
Григория Мелехова, только что похоронившего самое дорогое, что было в его
жизни, - Аксинью: "Словно пробудившись от тяжкого сна, он поднял голову и
увидел над собой черное небо и ослепительно сияющий черный диск солнца".
Обратившись к произведениям писателей прошлого, мы и у них найдем
немало аналогичных примеров.
Появление в есенинском стихотворении эпитета "озябшая луна" лишний раз
свидетельствует об умении поэта при минимальной затрате художественных
средств ярко передавать душевное состояние человека. Особое значение этого
эпитета в строфе и стихотворении поэт подчеркивает инверсией. Недаром образ
"озябшей луны" невольно возникает в нашем сознании, когда мы читаем
предпоследнюю строфу:
Вот и опять у лежанки я греюсь,
Сбросил ботинки, пиджак свой раздел.
Снова я ожил и снова надеюсь
Так же, как в детстве, на лучший удел.
"Эпитет, - говорил А. Н. Толстой, - надо употреблять с большим страхом,
тогда только, когда он нужен, когда без него нельзя обойтись, когда он дает
какую-то интенсивность слову, когда, вернее, слово настолько заезжено или
настолько обще, что нужно подчеркнуть его эпитетом".
В лучших стихах Есенина эпитет всегда оправдан смыслом, всегда
необходим, всегда "работает" точно, без промаха. У него не найдешь слов, которые стоят где-то рядом со смыслом, но не включают его, как это нередко
было в произведениях поэтов - современников Есенина.
Например, в стихотворении поэта И. Доронина "Я видел утром" читаем:
По дороге
В степь широкую
Пробежал
Мотор белокопытый...
Что это за "мотор белокопытый"? Читателю остается только догадываться, что речь идет, по всей вероятности, о тракторе. Но почему он "белокопытый"?
Может быть, потому, что у него белые колеса? Но вряд ли белые колеса могут
находиться в ассоциативной связи с белыми копытами. Так что даже при самом
богатом воображении невозможно представить себе этот "мотор".
Ни друга, ни денег, ни крепкого сна.
Одна мне утеха - ночная луна, -
начинает свое стихотворение современник Есенина поэт Е. Эркин, не замечая,
что эпитет "ночная" здесь совершенно излишен. "Ночная луна"... Как это
далеко от есенинского эпитета - глубоко осмысленного, выразительного,
необходимого, освещающего предмет с наиболее существенной для описываемой
ситуации стороны! Недаром А. С. Серафимович писал, что Есенину свойственна
"огромная, все ломающая смелость эпитетов, сравнений, выражений, поэтических
построений. Сам. Ни у кого не спрашивал, никому не подражал. За ним косолапо
тащились другие, бездарно и убого".
7
Серафимович не случайно, наряду с другими элементами поэтического языка
Есенина, высоко оценивает его сравнения. Как и в эпитетах, в сравнениях
Есенина ярко проявилось тонкое мастерство, присущее только истинным
художникам. В есенинских стихах - применим его же выражение - "расцветают
звезды слов".
Сравнение - один из самых распространенных поэтических оборотов речи,
основанный на сближении двух предметов или явлений для пояснения одного
другим. Вместе с тем, как совершенно справедливо замечал Л. И. Тимофеев,
"характер сравнений никаким образом не сводится к примитивному пояснению.
Сравнение стремится внести в отражение действительности то общее ее
понимание, которое присуще писателю".
Прежде всего с помощью сравнения отвлеченное понятие, "невидимый
предмет" Есенин делает конкретным, видимым, почти физически ощутимым.
Снова выплыли годы из мрака
И шумят, как ромашковый луг... -
начинает поэт стихотворение "Сукин сын", и его юные годы предстают перед
читателем во всем своем поэтическом обаянии, оживают, пахнут цветами, веют
весной, молодостью. И дальше:
Нынче юность моя отшумела,
Как подгнивший под окнами клен...
Сравнение прошедшей юности с подгнившим кленом дает нам возможность как
бы воочию увидеть молодость поэта. И для сравнения поэт берет не вообще
клен, а вот этот, стоящий под окном, чем достигается предельное
