Валентина Малявина - Услышь меня, чистый сердцем
Из дневника 1962 года
«…Вышла из самолета, и жаркий, плотный воздух крепко обнял меня.
— Валя! Здравствуй! — приветствовали меня двое молодых людей из «Совэкспортфильма». — Ну, пойдем? Андрей должен встретить тебя!
Мы пошли к причалу.
Боже! Сколько воды! Она появилась как-то вдруг, совсем неожиданно!.
Андрей ходил из угла в угол пляжного домика и кусал ногти.
Весь день он сердился и не разговаривал со мной.
Вечером я надела красивое платье, сильно накрасила глаза, губы, пришла ужинать. Я знала, что Андрею не нравится мое сильно накрашенное лицо, но я сделала это сознательно, как бы бросая вызов. Меня огорчало, что Андрей со мной не разговаривает, и я хотела получить от него хотя бы замечание.
Тамара Федоровна заметила, что мне лучше без грима. Андрей резко сказал:
— Она нарочно.
Андрон выручил меня:
— Красиво. Как в Древнем Египте..
Я была благодарна Андрону.
После ужина Андрей все-таки спросил:
— Ну и как?
Я поняла, что он спрашивает о нашей ночной прогулке.
— Чудесно, — говорю.
— Что делали?
— Пили ледяное вино и слушали музыку. А утром встречали восход. Жанна нашла на берегу славного игрушечного лягушонка и подарила мне. Я его сохраню на всю жизнь».
Когда шел фильм «Мама Рома» с участием Анны Маньяни, Андрей мне сказал:
— Скоро наша премьера! Волнуешься?
— Очень!
— А мы сделаем так: средний палец положим на указательный, получится крестик, и победим.
Он сложил крестик.
— Покажи!
Я тоже сложила крестик.
— Очень хорошо! Мы победим!
— Отчего у тебя такая уверенность?
— Я не знаю. Предчувствие. Все будет хорошо!
Перед премьерой «Мамы Ромы» весь зал приветствовал Анну Маньяни стоя.
Из дневника
«Милан. Мы с Андреем поднялись на крышу Миланского собора..
Господи! Благодарю тебя!
Нас фотографировали. Я не очень люблю это занятие.
Андрей говорил:
— Напрасно. На всю жизнь! Как хорошо!
Я слушалась, поворачивалась к репортерам. А Андрей в кадре как-то сразу менял настроение. Если даже до съемок был весел, становился задумчиво-отрешенным и почти отворачивался от камеры. Меня иногда сердило это перевоплощение, но я понимала: на всю жизнь!
А потом внизу, в соборе, Андрей подарил мне серебряный кулончик с изображением Мадонны на лицевой стороне и Миланского собора — на обороте.
Были в гостях в замечательном доме, а потом пошли к отелю пешком. Андрей почему-то сказал:
— Милан похож на Москву.
Наверное, не Милан похож на Москву, а скверик, по которому мы шли, был похож на наш — на Бульварном кольце.
Утром выступали по телевидению. Когда поднимались в студию — застряли в лифте. Андрей почему-то прижал мою голову к своему плечу и сказал:
— Терпеть не могу замкнутого пространства.
— А я в ужасе от него. Я степь люблю.
Я почти плакала. В лифте было жарко и многолюдно.
Андрей успокаивал меня:
— Закрой глаза и представь: ты в степи.
Я так и сделала — стало легче.
— Ну, вот… умница.
Андрей был нежен со мной».
Из дневника (о премьере)
«Сегодня первое сентября. Утром показ фильма для журналистов и сразу же после фильма — пресс-конференция.
Андрей руководил мною.
— На пресс-конференцию приди в фиолетовых в клеточку брючках, белой с шитьем кофточке и серебряных сандалиях.
Андрей придает большое значение внешнему виду. Беспокойно это. Суетно.
Пресс-конференция прошла тихо. Мы чувствовали себя неуютно.
А вечером, перед премьерой, меня всю трясло. Андрей хоть и успокаивал меня, но тоже заметно волновался. Отвечал невпопад, как всегда, от волнения грыз ногти, все время приглаживал на макушке свой ежик и слишком громко смеялся.
Я была в черном атласном платье. Тамара Федоровна Макарова нашла, что с ним будут лучше смотреться ее кружевные туфли и шитая серебром и бисером сумочка. Я несказанно благодарна Тамаре Федоровне за такое роскошное дополнение к моему туалету. А у Андрея — великолепный смокинг. Он то опускал руки в карманы, то вынимал их, и так — беспрерывно. Мы очень нервничали.
— Андрюша, а вдруг я упаду, спускаясь по мраморным ступенькам?
— Держись за меня.
— А вдруг вместе?
— Дурочка. Тьфу-тьфу…
Мы благополучно сошли вниз по красной ковровой дорожке, которая украшала не только мраморную лестницу, а весь путь от отеля до Дворца, где проходил кинофестиваль.
…Вспышки блицев и любопытные веселые липа зрителей… Как их много!
Нас провели в ложу. Из ложи мы поприветствовали зрителей. Зал был полон. Дамы в дорогих мехах, несмотря на жару, впрочем, в зале было прохладно. Исключительной красоты камни на дамах делали зал лучезарным. Мужчины либо в черных, либо — в белых смокингах.
Фильм начался.
— Сделала крестик? — нервно спросил Андрей.
— Сделала.
Он удостоверился — правильно ли? Поцеловал мои пальцы, сложенные крестиком, и мы замерли.
Ни один человек не вышел из зала. На других премьерах ходили туда-сюда.
После окончания фильма — пауза. И вдруг — шквал аплодисментов! Дамы и господа этого необыкновенного зала повернулись к нам, громко кричали «браво!» и хлопали в ладоши!
Успех! Боже — успех!
А когда мы вышли на улицу, люди плотным кольцом стали окружать нас, их оттесняли, но они сжимали нас и хотели дотронуться до Андрея и меня. Мы еле прошли к машине.
Оказывается, на улице, в летнем кинозале, тоже шел наш фильм. Три тысячи зрителей смотрели «Иваново детство».
1 сентября 1962 гола. «В машине Андрей кричал:
— Победа! По-моему, победа!
Он был счастлив! Я плакала.
Вдруг Андрей стал хохотать, смотрел на меня и хохотал, потом взял мою руку — я все держала крестик. Нежно освободил мне руку и целовал, разглядывая мои линии на ладошке. Я тоже смеялась».
Из дневника
«Сегодня утром с Андреем и Моникой Витти поехали на встречу со зрителями. Моника целовала меня и гладила мои волосы. Ей очень понравился наш фильм. Андрей радовался. Был горд. Я Монику не знала. Андрей видел ее в фильмах Антониони и знал, что она жена знаменитого режиссера.
Днем смотрели фильм «В прошлом году в Мариенбаде». Этот фильм в 61-м году получил «Золотого льва Св. Марка». Просмотр был в маленьком частном кинозале. Белые стены этого зала были украшены позолоченными светильниками. Мягкие бархатные кресла темно-зеленого цвета — удобны. Фильм изыскан.
После сеанса вышли погулять к каналу Гранде.
