Сара Корбетт - Дом в небе
И вот, в следующий его приезд, Найджел тактично попросил разрешения выйти из комнаты, чтобы я могла обсудить проблему с Дональдом. Мы подумали, что так будет лучше. Я рассчитывала на то, что Дональд, живший в Германии, единственный из наших тюремщиков способен воспринять эту новость более или менее спокойно, без моралистского ханжества и осуждения. Хотя на этот счет тоже не могло быть большой уверенности, потому что на лбу у Дональда красовалась так называемая метка праведника – темная мозоль вследствие усердного биения лбом об пол во время молитвы. Такая мозоль составляет гордость многих мусульман и говорит об их особой набожности.
– Мохаммед, – нерешительно начала я, – я должна вам кое-что сказать.
Он, почувствовав мой тон, сразу насторожился.
– Прежде чем стать правоверной мусульманкой, я… у меня была связь с одним мужчиной в Багдаде…
Стыдливо потупившись, я объяснила ему ситуацию. Сказала, что неверная, которой я была ранее, воспользовалась моим телом ради получения удовольствия.
– Мне просто надо знать, – сказала я, – будет ли у меня ребенок. – И прибавила: – Иншалла, – не ведая, что говорят в подобных случаях.
Это могло означать как «бог даст, я беременна», так и «боже, подскажи мне, как решить эту проблему». Мне было двадцать семь лет, и я не хотела ребенка – особенно от случайного мужчины. И прежде всего, мне не улыбалось быть беременной в Сомали. Хотя, может быть, беременность поможет мне освободиться. У меня голова шла кругом от этих мыслей. Самое меньшее, они должны показать меня врачу, а врач может сообщить обо мне властям. Но есть ли в Сомали власти, способные вызволить меня отсюда?
Дональд выслушал меня спокойно.
– Хорошо, хорошо, – сказал он не вполне уверенно, но и не сердито. Я чувствовала себя девочкой-подростком, делающей признание отцу. – Дети – это дар Аллаха.
Через несколько дней Дональд вернулся и принес мне пластиковый стакан с плотно закрывающейся крышкой.
– Это тебе, – сказал он, – для твоего пи-пи.
Когда он вышел, я и Найджел покатились со смеху. Где он выучил это «пи-пи»? Не то чтобы нам было жуть как весело, но мы смеялись при каждом удобном случае – чаще, если слышали какое-то диковинное сочетание звуков от наших похитителей. Иначе можно было загнуться с тоски.
Помимо этого стакана Дональд притащил несколько брошюр на английском и с гордостью вручил нам. Их он купил на рынке. Там был каталог учебных заведений для студентов из Малайзии, выпущенный Британским образовательным центром в Куала-Лумпуре в 1994 году, включавший список учебных курсов, доступных по программе студенческого обмена в некоторых университетах Великобритании. Еще он оставил нам две старые книжки сказок для мусульманских детей и темную от плесени хрестоматию с текстами о Лондоне, напечатанную в 1981 году. А также почему-то часы – дешевые китайские мужские часы с цифровым циферблатом. Наверное, он полагал, что, если мы будем знать, который час, это облегчит нам жизнь. Мы с Найджелом как следует высмеяли эти подарки и снова погрузились в мрачное молчание, владевшее нами большую часть времени.
Потом я пошла в туалет, сделала «пи-пи» в стакан, закрыла его крышкой и отдала Дональду, который сел в машину и уехал.
В тот вечер, когда настало время молитвы, я не знала, о чем и молиться.
Глава 22. Хороший день
Я разглядывала руки Найджела. Несмотря на жару и грязь, они были чистые – ногти аккуратно подстрижены, между пальцами ни следа сомалийской пыли. Найджел был педант и чистюля. Он был таким всегда. Навещая его в Австралии, я видела, как тщательно он умывается по утрам, чистит зубы и одевается. Когда мы жили в палатке на острове у побережья Квинсленда, это он всегда вытряхивал песок из наших спальных мешков и следил за тем, чтобы я не бросала вещи в кучу. А сейчас руки были самой чистой частью тела Найджела. Благодаря вуду – ритуальным омовениям, которые принято совершать перед каждой молитвой. Джамал показал нам, как это делается. Нужно трижды вымыть руки, трижды прополоскать водой горло, промыть ноздри, омыть лицо, голову, уши и под конец ноги.
Мы с Найджелом по очереди исполняли это в туалете, используя воду из ведра, которую приносили нам мальчики. Сами они совершали омовения во дворе под краном или в отдельном туалете в другой части дома – им же пользовались трое других узников, поскольку в наш туалет они не приходили.
Я всегда пренебрегала мытьем ноздрей, только нарочно шумно сморкалась – на тот случай, если кто-то подслушивает.
Омовения очень важны. Они очищают вас перед беседой с Аллахом. Судя по результатам, Найджел намывался, как хирург, готовящийся войти в операционную. Эта часть ислама не вызывала у него отторжения. «Частота – это половина веры», – сказал Пророк, и на этом фронте, хотя бы в части рук, Найджел весьма преуспел.
Я рассматривала его руки просто потому, что больше смотреть было некуда. Иногда мы наблюдали, как по решетке ползают насекомые. А однажды, глядя в окно, заметили в переулке за домом толстую бурую змею, может быть, целых восемь футов длиной. Больше, к сожалению, она не появлялась.
Я вспоминала, как руки Найджела доставляли мне когда-то удовольствие и успокаивали меня. Это были умелые руки. Руки, которые построили дом. В нашей темнице его руки казались мне продолжением мозга – они томились без дела и цели.
Однажды после полудня, в самое жаркое время суток, когда у бандитов наступала сиеста, Найджел стал шарить в пакетах с вещами. Очевидно, он что-то придумал.
Час спустя мы играли в нарды. Из ватных палочек Найджел сделал фишки, из таблеток ацетаминофена при помощи ножниц вырезал кости – крохотные кубики – и ручкой написал на них цифры. На листке из блокнота он нарисовал два ряда обоюдоострых треугольников, и мы стали играть. Мы играли часами, мы играли днями. Он выигрывал, я выигрывала. Мы играли быстро и молча, как две мартышки в каком-то психологическом эксперименте на выживание. Если в коридоре раздавались шаги, мы быстро прятали все мне под матрас. Игры, как и другие развлечения, считались харам. Мы знали, что, если они найдут у нас нарды, мы будем наказаны.
Наконец, явился Дональд. Он подал мне листок бумаги, где было указано название аптеки и вымышленное женское имя, которое он использовал, чтобы сдать мою мочу на анализ. Возраст был мой.
– Ребенка нет, – сказал он.
– Аллаху Акбар, – вырвалось у меня, хотя по лицу Дональда было видно, что зря я это сказала. Нельзя благодарить Аллаха за отсутствие ребенка, потому что дети – это дар Божий, как бы там ни было.
