Александр Ширвиндт - Проходные дворы биографии
Люда
Чудная девочка была во Львове – ходила за мной нежно и по пятам. Все время, до смешного, спрашивала меня, хорошо ли она поступает, шляясь за мной и даря цветы, ожидая после спектакля, – ведь у меня жена, и имеет ли она право «восхищаться мной». Я ей обещал довести до твоего сведения о ее существовании, и она успокоилась.
Это последнее послание – я очень ее обидел: побежал на почту, потом к Вовси и пришел в гостиницу перед самым отъездом на вокзал. А накануне сказал, что буду собираться дома все утро. Она сидела с цветами, как сообщили мне девки-соседки, Инка с Риткой, с десяти утра до двух дня около дежурной по этажу. Потом ушла, оставив письмо и дивный букет гладиолусов (такие длинные – это гладиолусы?)
Пойду завтракать!
9 августа 1962Кис!
Юрка тоже купил транзистор – хлопот прибавилось. Транзисторы у половины театра – весь магазин целыми днями ходит в театр, а мы целыми днями бегаем их (транзисторы) менять – магазинные девицы в полной панике, идут на все, вплоть до преступления: меняют, заменяют, стирают номер. А поток ненасытных артистов не прекращается. Сегодня утром Юрка тоже поперся менять. Держусь (тьфу, тьфу, тьфу) пока я один, резонно считая, что каждый последующий приемник хуже предыдущего.
14 августа у меня здесь передача «Молодые артисты кино в театре».
Кончаем передачу сценой из «Чемодана». Вока говорит, что сцена поставлена молодым режиссером Ширвиндтом, который знаком вам по спектаклям таким-то и таким-то, сцены из кинофильмов которого вы сегодня уже видели в начале передачи и у которого сегодня исполнилось сыну Мише 4 года. Так что передай Мишке, что донецкие телезрители поздравят его мысленно вечером 14 августа.
С момента приезда из Львова не пил водки (9 дней) по двум причинам: убеждение себя в том, что бросил пить, и вторая – немыслимая жарища и невозможность дум об алкоголе. Завтра, очевидно, придется выпить на дне рождения у Нинки Палладиной.
Был сегодня на почте – ни одного письма. Являю собой благородство и пишу тебе без энтузиазма последнее письмо. Теперь хоть униженно пиши по десять в день – ответа не получишь. Хамство какое! Муж, понимаешь, в 40-градусной жаре мучается и скучает, а она, сука, считает количество строчек туда и обратно. Хорошо же, учтем!
Кис! Скоро приеду. Готовься быть хорошей и доброй – никакого занудства!
Целую. Жди. Скоро!
Письма из Челябинска и Новосибирска, 1963 год
Ну вот! Нет у меня даже ручки написать письмо – взял какой-то мочи у коридорной, пишу!
Город Челябинск не выдерживает никакой критики. Наш театр, как сама понимаешь, тоже!
В номерах тесно и нет телефонов. Сегодня 14-е число, а ощущение кошмара от гастролей уже наступило. Писать о впечатлениях не буду, ибо их нет. Единственное – приезд Горемыкина[55] с трубопровода Бухара – Урал. Провели яркие сутки вместе.
Играю каждый день, а завтра начинаем пытку под названием «Лермонтов»[56]. Сегодня вечером худсовет, буду пытаться отказаться от роли – вероятия мало.
16-го числа вступаем в телевизионную студию со своим традиционным опусом «У вас в гостях артисты Театра имени Ленинского комсомола, знакомые вам по кинофильмам». Передача теперь у нас стала мощнее из-за Харитонова и Збруева.
Питаемся в обкомовской столовой (этот абзац особенно тщательно читай матери). Итак, питаюсь в обкомовской столовой – полный люкс.
Обед
Меню:
Салат из свежих огурцов – 12 копеек
помидоров – 12 копеек
Суп домашний с гренками – 8 копеек
Мясо тушеное с гречневой кашей – 10 копеек
Сок клюквенный – 7 копеек
Итого: 49 копеек
Вкусно! Питательно! Дешево! Чисто! Изжоги никакой (тьфу, тьфу).
Ужин (в гостиничных условиях)
Кефир – 2 р. 87 к.
Что придется – 2 р.
Завтрак – как можно больше молока для оттяжки.
Все, кроме обеда, – шутка!
Сегодня первый день жара и духота – это погибель: здесь пыль и беззеленье полное. Был холод – это было спасение.
Читаю книжки и газеты.
Сыну: про тормоз на самокате я знаю и при выборе его в магазине проверял тормоз в первую очередь. Игрушек в Челябинске нет, куплю в Новосибирске.
Племяннику: (см. сыну).
Матери: люблю, целую, скучаю, призываю к миру, отдыху и скучанию по мне!
Жене: (см. матери).
Теще: (см. жене).
Деду: вся надежда на деда!
Писать буду очень регулярно – раз в месяц – если за оный произойдет хотя бы одно событие, достойное моего пера.
Сын, отец, зять, муж – проездом из Москвы на дачу в городе Челябинске.
15 июня 1963Куся!
Не понравился мне твой голос последний раз по телефону – дрожь в нем была какая-то и нечистая совесть сквозила – убью!
Ты меня любишь? Как сын? Вспоминает для проформы отца или даже не обозначает?
Новостей никаких, кроме тупой тоски. Каждое утро пытки под названием «Лермонтов», вечером спектакли. Премьера безобразия здесь 28-го числа. Всеми правдами и неправдами отбиваюсь от одной половины роли – от Грушницкого. Сдвиги есть, но поддержки мало.
Песочные брюки облил чернилами только что с ног до головы – нет же ручки у меня, беру у коридорных бутыль, которую и пролил. Положили их в хлорку, в тазик, лежат. Говорят, или пятна не будет, или брюк – их может совсем разъесть.
Куся! Ты должна же понимать, кто я у тебя такой – любящий, нестандартный, не пошлый (самобытный) и скучающий, – учти это, пожалуйста.
Поцелуй всех дачных от меня. Поцелуй себя от меня во все места, куда достанешь. Постарайся достать побольше.
Скучаю.
Твой
P.S. Сегодня получали по 10 рублей в обществе по распространению знаний (играли у них один концерт), и в ведомости обнаружил еще не виданный доныне вариант своей фамилии – А.А. Шармант (может, взять себе такой игривый псевдоним?).
Без датыВчера было 40 градусов в тени! Вода не идет – хуже пытки не придумаешь!
Звонил тебе целый вечер, замучил всю квартиру и телефонный узел – где же ты шляешься? Просто неудобно перед сослуживцами. Когда ты уезжаешь и уезжаешь ли вообще? С кем?
От Грушницкого удалось освободиться – ура! Пойду в борьбе дальше. Хочу домой!
Никто не хочет стирать носки и трусы. Стираем в раковине и материмся – вот до какого падения дошел твой единственный муж. Больше того: зашил дырку впереди носка белыми нитками. Носок торчит из босоножки, и все видно. Все смеются, а я горд!
Смотрел вчера «Журналист из Рима» – расстроился вусмерть: прелестная картина, а в таких случаях я всегда расстраиваюсь. Грустно.
Из Новосибирска я буду тебе звонить, наверное, под утро, ибо ты шлендраешь до 1 часу ночи, а разница во времени будет уже 4 часа. Ужас!
Ты только пойми, что все равно наступит момент и я войду в дверь по адресу: Москва, Скатертный переулок, 5 а, кв. 8, и внимательно посмотрю на твою мордочку. И если ты к тому времени не приобретешь профессионализма, то я все по ней (мордочке) увижу. Пусть эта мысль тебя преследует повсеместно.
Было время, когда ты мне писала письма почти каждый день и даже в одностороннем порядке. А здесь за три недели одна писулька – знаменательно!
Жду объяснений, возврата чувств, жажду мщения.
Твой (пока что)
* * *Из Новосибирска в Ригу,
3 июля 1963
На листе картинка: «Москва. Проспект Маркса».
Ну вот я и в Новосибирске (не обращай внимания на картинку).
Городишко как будто почище и поширше Челябинска. Не успел еще понять, так как вчера вечером приехали, а утром уже спешу писать тебе (чего не могу сказать о твоем рвении – мне на почте ничего нет, а я так люблю получать письма сразу по приезде в город).
Живем в гостинице «Новосибирск». Телефоны в номерах городские, то есть не через коммутатор, а индивидуально в каждый номер.
Учти, что звонить надо из расчета разницы во времени 4 часа.
Я, конечно, понимаю, что в вихре сильных и свежих впечатлений, да еще в такой прелести, как Прибалтика, я стушевался и отъехал на 24-й план. Посему не буду изливаться в тоске и любви, чтобы не показаться смешным и непонятным.
Просто в порядке справки хочу сообщить тебе, что сегодня у нас в Новосибирске 3-е число – июля. Еще месяц и один день здесь придется вкалывать, но все-таки перевалило на вторую половину гастролей, и чуть-чуть забрезжил финал.
Ну, целую – напиши, позвони, не забывай.
Твой
9 июля 1963Жена! Заблудшая гулена! Туристка моя сраная! Щенок мой вшивый, но родной!
Я пишу, а ты едешь домой – завидую тебе по-страшному.
Как тебе не стыдно так надолго бросать мужа своего единственного, можно сказать, и уникального. Вот другие жены, как я наблюдаю, пишут, пишут, пишут. А я хожу, хожу, хожу – и ни хера путного. Это что же получается, за все ультравпечатлительные гастроли в Таллине и Риге – 1 (одно) письмецо! Хулиганка!
